Местечко Тимковичи. Часть 2.
Продолжение. Начало здесь.
Конец 19 века стал новым расцветом для Тимковичей как и для всех литовских местечек. Столетие без войн и сильных социальных катаклизмов позволило сложиться здесь успешному и колоритному сообществу, в основном, конечно, еврейскому. В Тимковичах конца 19 века было 360 дворов, работали 42 магазина, торговавшие изделиями местных ремесленных мастерских, было 2 заезжих двора, 3 корчмы, одна из которых принадлежала Радзивиллам. Количество местечковых ярмарок в то время достигло четырёх - по одной на каждую пору года! Тимковичи были и административным центром региона, здесь располагалась как волостная, так и местечковая управы, во главе которой стоял наиболее уважаемый в местечке еврей. В местечке был свой земский врач и даже собственная аптека, которой в то время не было даже в Копыле!
Сердце местечка - центральная площадь Тимковичей. Фотография начала 20 века.
В радзивилловском имении в Тимковичах, которое в конце 19 столетия принадлежала Антонию Вильгельму Радзивиллу и его жене Марии де Кастеллян, работали винокуренный и пивоваренный заводы. Но наибольший доход (400 рублей) приносили хозяевам даже не они, а водяная мельница на реке Маже. Тимковичскую усадьбу Радзивиллы в то время в основном сдавали в аренду.
Руины старого моста и водяной мельницы на речке Маже в Тимковичах.
17 апреля 1905 года российский император Николай II издал указ «Об укреплении начал веротерпимости», что имело большое значение для католиков всего края. Теперь строительство новых католических храмов и ремонт старых не воспринимались властями как некая подрывная деятельность по «совращению истинно русского населения». Самые влиятельные дворяне ближайших Тимковичских окрестностей - Войнилловичи - воспользовались этой новой ситуацией. Эдвард Войниллович задумал строительство нового костёла в Минске, а его сестра Михалина пожертвовала крупную сумму на капитальный ремонт тимковичского Михайловского костёла. Его настоятелем в то время был совсем молодой ксёндз Тадеуш Оскерко. Исполненный энергии и не стеснённый в средствах, настоятель рьяно взялся за дело реконструкции храма. Была полностью переделана крыша костёла, которую теперь поддерживали новые колонны из крепкого морёного дерева. Были полностью обновлены костёльные алтари, хоры и амвон, пристроен притвор и две сакристии. Но и на этом ксёндз Тадеуш решил не останавливаться! Для создания алтарей и завершения внутреннего убранства храма он пригласил художника Франтишка Бруздовича - литвина с Полесья, который учился живописи у самого Яна Матейко в краковской школе искусств. Бруздович исполнил для тимковичского костёла красивейшие и уникальные росписи в технике полихромной живописи в новаторском на то время модернистском стиле, сравнимом, пожалуй, с картинами небезызвестного Михаила Врубеля. Новые росписи костёла сочетали в себе орнаментальную живопись и символические иконографические изображения ангелов и святых христианских символов. По отзывам современников, такие новые росписи поставили тимковичский костёл в один ряд с храмами Варшавы и Кракова, изучать их впоследствии приезжали и польские, и даже советские искусствоведы, а статьи об удивительном тимковичском храме-райском саде выходили в журналах об искусстве во всей Европе! Надо ли говорить, что работой художника остались довольны и главные заказчики - настоятель Тадеуш Оскерко и Войнилловичи. После завершения работы над тимковичскими росписями Франтишек Бруздович получил приглашение работать и над убранством нового минского костёла св. Симеона и Елены.
Обновлённый внешний вид и интерьер Михайловского костёла в Тимковичах в начале 20 века.
К сожалению, в дальнейшем Тимковичи ждали, как и весь литовский край, страшные и тяжёлые времена. Военные действия начавшейся Первой мировой войны не затронули местечко, так как фронт остановился под Барановичами. Однако тяготы прифронтовой жизни с толпами голодных беженцев, военными мероприятиями по строительству укреплений, маршами отступающих и наступающих войск Тимковичи пережили сполна. Как писал Эдвард Войнилович из ближайшего имения Савичи: «Дворы и фольварки с ужасом встречали длинные обозы, состоявшие из повозок, покрытых брезентом и полотном, с характерными дугами на оглоблях. Такие обозы, хаотично двигавшиеся на восток, останавливались там, где еще можно было что-либо раздобыть и, как саранча, оставляли после себя пустыню».
Война плавно перетекла в революционные события, и разложившаяся в военном и моральном отношении российская армия теперь думала не о боевых действиях, а о грабежах в прифронтовой полосе под предлогом «новых революционных порядков». Для придания таким грабежам более эффективного характера в крае пробольшевистски настроенными солдатами создавались т.н. военно-революционные комитеты, которые обычно размещались в бывших дворянских усадьбах. Занимались они тем, что, пользуясь силой оружия, отбирали имущество у дворян-землевладельцев, а также щедро раздавали их землю тем представителям местного населения, которые активно им помогали. Один из таких комитетов находился с конца 1917 года и в радзивилловской усадьбе в Тимковичах. В феврале 1918 года эту шайку выгнали наступающие немецкие войска, которые, в отличие от российских, всё ещё занимались своими непосредственными обязанностями. Однако и немецкая армия продержалась здесь менее года, и уже в декабре под влиянием революционных событий внутри Германии оставила литовский край. Её место занимала армия большевиков и создавала на местах полувоенную структуру власти в соответствии с политикой «военного коммунизма» того времени. Обычно устанавливать советскую власть на местах отправляли уроженцев ближайших местечек и деревень, которые долгое время проникались большевистской пропагандой на фронте или в Петрограде и Москве. Так и в Тимковичах большевистский волостной революционный комитет возглавил Василий Бахта бывший солдат уроженец деревни Кобыльчицы недалеко от Тимковичей. Советской власти было в то время нужно от местного населения, собственно, то же, что и немецкой - только транспорт и продовольствие для армии. Поэтому вторым (а может, и первым) человеком в новой большевистской структуре власти в Тимковичах стал 22-летний начальник продотряда Дмитрий Кот. Также, как и Василий Бахта, он был уроженцем соседней деревни Малые Прусы. Несмотря на своё крестьянское происхождение, этот молодой человек при «проклятом царизме» был студентом Московского университета, откуда был исключён за активную большевистскую деятельность. Вернувшись в тимковичские края, он стал заниматься большевистской пропагандой в тылу среди солдат, а потом стал во главе продотряда. Продотряд был большевистской бандой, которая отнимала «именем революции» у крестьян их урожай и направляла его в военные части и в крупные города-центры большевистской власти. Чем и как занимался Дмитрий Кот со своими подельниками в Тимковичах и окрестностях можно хорошо понять, например, из рисунка художника Ивана Владимирова - непосредственного очевидца событий того времени.
Продразвёрстка.
Впоследствии Дмитрий Кот сделал себе хорошую карьеру в большевистской армии. Был комиссаром и даже стал большим начальником в Наркомате оборонной промышленности в Москве. Там его и настигла «благодарность» от той власти, во славу которой он так усердно «бил буржуев» и отнимал у крестьян хлеб. 1 июля 1937 года Дмитрий Кот был арестован НКВД, а 9 октября того же года приговорён к расстрелу как «вредитель» и «диверсант». Кстати, через год поехал наслаждаться плодами своей деятельности в пермские лагеря и его соратник по «борьбе за народное счастье», первый председатель тимковичского большевистского ревкома Василий Бахта.
Но это было позже. А пока бандитизм большевиков продолжался в Тимковичах до августа 1919 года, когда местечко отбили у них уже польские армейские части, которые продержались здесь примерно год - до наступления большевиков летом 1920 года. Вместе с отступившими поляками из местечка уехали настоятели двух его христианских храмов - Николаевской церкви (священник Арсений Железнякович) и Михайловского костёла (ксёндз Тадеуш Оскерко). Они уже знали, что главарь большевистской шайки товарищ Ленин желает «арестовывать попов как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно, и как можно больше», и поэтому не захотели подвергать опасности свои жизни.
В результате советско-польской войны территориальная принадлежность Тимкович на рубеже 1920-21 годов долгое время оставалось неясной, местечко находилось в «полудикой» зоне, на которую периодически заезжали то польские, то большевистские отряды. Необходимо также упомянуть, что в ноябре-декабре 1920 года Тимковичи занимали национальные белорусские части, хранившие верность идеалам Белорусской Народной Республики. В Тимковичах с большевиками воевал Грозовский полк Слуцкой повстанческой бригады под командованием уроженца местечка Грозово Луки Семенюка. Однако долго противостоять огромной большевистской орде эти немногочисленные белорусские части, к сожалению, не могли.
После заключения Рижского мира в марте 1921 года местечко Тимковичи окончательно закрепилось за Советами, и на 18 лет стали приграничным местечком. Идеологию коммунистов в отношении этой границы лучше всего передают строки из рассказа известного белорусского писателя Кузьмы Чорного, чьими родными местами также были Тимковичи: «Калі толькі хто з вас з’явіцца сюды, калі толькі вы прыйдзеце перашкаджаць нам жыць і працаваць, дык мы ўсе паднімемся на вас. Сядзіце, гады, там, куды мы вас прагналі, пакуль гарапашнікі і адтуль вас не прагоняць!». Таким образом у большевиков, очевидно, была большая злость от того, что поляки дали им отпор в 1920 году, и при случае они намеревались взять реванш. Исходя из этого, неудивительно, что большевики проводили политику максимальной милитаризации своей западной границы. В 1923 году в Тимковичах был размещён большой пограничный отряд, который в 1925 году получил наименование 17-й Тимковичский. Параллельно с этим нагнеталась и пропагандистская истерия, с каждым годом в окрестностях местечка ширился поиск разнообразных врагов, шпионов и диверсантов. И каждый местный житель, который был недоволен политикой большевистской власти, её переделом земли и имущества, становился теперь не просто «антисоветчиком», а чаще всего ещё и «агентом польской разведки».
А делить большевикам в Тимковичах было чего. На месте радзивилловской усадьбы была создана машино-тракторная станция, из-за чего все исторические постройки здесь были, ничтоже сумняшеся, снесены. И сегодня на месте древней тимковичской усадьбы асфальтовое поле и большой авто-тракторный гараж посреди него. Чуть более повезло спиртзаводу - уж слишком заманчиво прибыльным было это дело даже для новой власти. Он работал в тех же зданиях (начала 20 века) и с той же специализацией практически до наших дней! Уже в современную «сильную и процветающую» эпоху он стал нерентабелен, а использовать здание по другому назначению или передать его другому собственнику современная власть по советской традиции не умеет и не хочет. Поэтому сегодня здание старого бровара - это призрак, в котором, возможно, даже обитает дух самого Мартина Радзивилла.
Старый тимковичский бровар. Фото Алексея Друпова.
В 1920-е - 1950-е годы в тимковичской МТС и на спиртзаводе были единственные в местечке дизельные электрогенераторы. Остальные дома в Тимковичах, несмотря на план ГОЭЛРО, были электрифицированы только в 1959 году. И это, кстати, показательный момент в мировоззрении советской власти, для которой люди всегда были фактически только второстепенным расходным материалом для производственных объектов.
В конце 1920-х в Тимковичах всё больше стали проявляться такие неизменные спутники советской власти, как административное насилие и репрессии. Началась коллективизация, в результате которой у людей отбиралось «излишнее», по мнению большевистских активистов, имущество и земля, а целый пласт наиболее успешных крестьянских землевладельцев был объявлен «кулаками» - классом, с которым надлежит вести непрерывную борьбу. Вскоре начались и первые жертвы. Одной из них стал тот, чьё существование было морально несовместимо с большевистским бандитизмом - священник настоятель тимковичской Николаевской церкви.
С установлением советской власти участь вековых тимковичских христианских храмов была предрешена. Михайловский костёл после бегства ксендза Тадеуша Оскерко оставался без настоятеля. О том, чтобы сохранить здесь католический приход не могло быть и речи, ведь в приграничном регионе мог считаться только прибежищем «польских диверсантов». А в православную церковь после отъезда священника Арсения Железняковича всё же допустили нового настоятеля. Им стал священник Пётр Грудинский. Ещё совсем недавно он был светским человеком и работал в страховом обществе в местечке Глуск. И, как бы ни было это удивительно, именно в годы установления коммунистической власти, он в возрасте 43 лет решает стать священником. Николаевская церковь в Тимковичах стала в 1921 году его первым приходом, на котором ему довелось служить в ужасное время. Большевистская антирелигиозная пропаганда завладела умами и многих коренных местных жителей, особенно в среде молодёжи. В местечке часто организовывались пионерские и комсомольские собрания, на которых агитаторы рассказывали, что в новом советском государстве христианской религии места не будет, и призывали «перестать слушать поповские сказки». Открылось отделение «Союза воинствующих безбожников», а «кружок юных безбожников» был создан даже в тимковичской школе (бывшем народном училище). Также и гражданское начальство относилось к священнику с нескрываемым раздражением. Например, периодически вызывали к себе и указывали, чтобы он не смел «отвлекать людей от работы и тащить в церковь» на Пасху или Рождество. Но в итоге даже с таким бедным и гонимым существованием тимковичского священника коммунистические власти не смогли смириться. Вероятно потому, что многие люди продолжали посещать церковные службы, несмотря на все усилия большевистских властей и агитаторов. Священника Петра Грудинского было решено арестовать, прицепившись к его дореволюционному прошлому - в 1905 году он был крестьянским депутатом от Могилёвской губернии в Госдуме Российской империи. Обвинение гласило, что он «имел связь с бывшими царскими чиновниками и через них проводил антисоветскую агитацию». На деле же все допросы вращались вокруг темы его вероисповедания и церковной деятельности. ОГПУшные палачи обещали ему жизнь и свободу в обмен на отречение от веры и сана. Использовали для этого даже его жену, которая то ли от отчаяния, то ли под диктовку ОГПУ, написала ему в тюрьму письмо с призывом об отречении. В ответ на это священник написал: «Я никогда не «связывал» своей совести, - зачем же ты, пользуясь бедственными обстоятельствами, толкаешь меня на бесчестный поступок, зная мою религиозность, не притворную, а внутреннюю?! Отречься от веры во Христа, Который составляет смысл всей моей жизни, от Которого я видел столько благодеяний, и оставить Его в то время, когда я приближаюсь к могиле?! Я не могу, и не сделаю этого даже ради тебя, которую всегда любил и люблю. Дорогая моя, возьми себя в руки и не давай ходу черным мыслям...». Это ответное письмо до жены Петра Грудинского не дошло - ОГПУшники не могли допустить, чтобы кто-то прочитал эти достойные слова, и оставили его у себя.
Священник Пётр Грудинский
В это же самое время в Тимковичах местные советские активисты провели очередное собрание, на котором написали обращение в ОГПУ с призывом «ликвидировать наравне со всеми кулаками и попа Грудинского за его антисоветскую деятельность». Таковы были реалии того отвратительного исторического периода: многие из коренных местных жителей активно и деятельно участвовали в убийствах своих односельчан, надеясь одновременно на наилучшее место для себя в новом «светлом будущем». ОГПУ и без подсказок актива знало, что делать с такими священниками. 23 февраля 1930 года иерей Пётр Грудинский был приговорён к расстрелу. Древнее здание Николаевской церкви передали тимковичской пожарной команде, которая использовала её колокольню как пожарную вышку, а сам храм вскоре разрушила. На её месте было построено новое здание.
Уничтожив священника, коммунистическая система принялась и за других жителей Тимковичей. В 1937-38 годах в местечке были арестованы и затем расстреляны НКВД более 30 человек! Ещё больше было отправлено в концлагеря. Среди них были простые колхозники, еврейские лавочники, школьные учителя, служащие тимковичского погранотряда, заместитель начальника пресловутой тимковичской пожарной команды, которого расстреляли вместе с женой, и многие другие. Все они были «агентами польской разведки», «участниками польских антисоветских шпионских организаций». А в это время ни в одном, даже самое антисоветском, местечке Польши невозможно было вообразить себе столь масштабного кровавого террора властей против народа.
Выписка из протокола «судебного заседания» над священником Петром Грудинским.
В 1939 году Советский Союз наконец дождался момента, чтобы распространить своё «народное счастье» на запад, договорившись об этом со своим новоявленным союзником - гитлеровской Германией. В этом распространении принял активное участие и тимковичский погранотряд, которому была поставлена задача ранним утром 17 сентября напасть на ряд польских пограничных застав и военных объектов. Несмотря на столь вероломное и неожиданное для поляков нападение, на некоторых объектах они смогли организовать определённое сопротивление советским войскам. Во время обороны одной из своих пограничных частей, поляки сумели убить одного из бойцов тимковичского погранотряда Григория Кофанова. Его с помпой похоронили в Тимковичах, а его имя присвоили погранзаставе, на которой он служил, несмотря на то, что сам отряд уже передислоцировался с неё на запад. Но старые советско-польские погранзаставы оставались актуальными до самого 1941 года, поскольку на старой границе сохранялся пограничный пропускной режим. В том числе и потому, чтобы люди из восточной Беларуси не могли своими глазами увидеть «ужасы угнетения трудового народа» (на самом деле - более высокий уровень жизни) в бывшей 2-й Речи Посполитой.
После войны советская пропаганда устроила в Тимковичах настоящий культ из 17-го Тимковичского погранотряда вообще и мёртвого Григория Кофанова в частности. В сегодняшнем местечке есть два мемориала «советским пограничникам», а в местной школе есть музей боевой славы этого отряда. Это вызывает, мягко говоря, определённое недоумение, поскольку характер этой части был сугубо колониальный. 17-й Тимковичский погранотряд комплектовался в подавляющем большинстве не только не из местных жителей, но и вообще не из белорусов -последние считались неблагонадёжными и непременно могли быть связаны с «польской разведкой». Основными жертвами деятельности этого погранотряда - «нарушителями границы» и «контрабандистами» - были как раз жители Тимковичей и окрестностей, которые пытались выменять у жителей западной Беларуси еду в условиях постоянного голода при «передовой» советской колхозной системе. «Подвиг» пресловутого Григория Кофанова (в честь которого сегодня в тимковичской школе проходит целый «урок памяти») заключался лишь в том, что реализуя преступный сговор двух тоталитарных режимов, он в составе многократно превосходящих сил ворвался на территорию соседнего государства, где получил свою совершенно законную пулю от оборонявшихся войск, в составе которых, кстати, вполне могли быть и белорусы.
Один из мемориалов советским пограничникам в Тимковичах.
Печально, что вся эта советская пропагандистская «клюква» затмила действительно главное трагическое событие Второй мировой войны для Тимковичей. С марта по июнь 1942 года в местечке происходило уничтожение нацистами всего еврейского населения, которое многие столетия было его неотъемлемой, если не большей, частью. В результате трёх расстрелов было убито около тысячи еврейских жителей Тимковичей - больше половины населения местечка! Страшная трагедия стала и концом вековой эпохи литовских местечек, культура и хозяйство которых было немыслимо без еврейского населения. Тимковичи и по сей день не могут восполнить потерю населения от того ужасного геноцида, хотя после войны местечко заселялось как жителями соседних деревень, так и присланными по советскому распределению из других областей. Памятник об этой трагедии в Тимковичах гораздо более скромный, нежели бывшим гитлеровским союзникам из 17-го погранотряда. А единственный след славного еврейского прошлого местечка - кладбище - сегодня (да и в советское время) активно уничтожается теми, для которых всё за пределами тоталитарной советской пропаганды - пустой звук.
Памятник жертвам Холокоста в местечке Тимковичи. Фото - btclub
Символичным завершением советского правления в Тимковичах стало уничтожение последнего памятника славного прошлого местечка - Михайловского костёла. С 1920-х годов он, уцелев в огне 2-й мировой войны, продолжал стоять на старом католическом кладбище местечка. Никакого открытия прихода советские власти здесь, конечно же, не допускали, никакой заботы по сохранению его как памятника архитектуры не вели. После войны лишь иногда в нём снисходительно позволяли провести отпевание, когда умирал какой-нибудь старый католик из окрестностей. Но со временем прекратилось и такая практика. Надо сказать, в академической среде белорусских историков-искусствоведов этот храм был известен и тогда - изучать его архитектуру и росписи приезжали даже студенты минских ВУЗов. Но уже тогда он был в изрядно измученном советским народом и властью состоянии. Те же студенты описывали костёл в то время как «запущенный и заброшенный». Наверняка его внутреннее убранство уже было изрядно разграблено и изгажено, так же как и костёльная усыпальница с гробами Войнилловичей. Усилиями всё тех же историков-искусствоведов готовилось внесение тимковичского костёла в реестр памятников архитектуры, и совсем недолго оставалось до того времени, как к нему вновь могло прийти возрождение в качестве храма. Но в 1985 году пришёл, к сожалению, лишь пожар, поскольку «выброшенное» таким образом из обихода здание часто притягивает различных малоумных личностей с деструктивными намерениями. Часто приходится встречать версию, что тимковичский костёл сгорел из-за «короткого замыкания электропроводки», но никто не задумывается о том, какая проводка могла быть в заброшенном с 1920-х годов костёле в местечке, электричество в котором появилось в 1959 году, когда об открытии костёла не могло быть и речи? Поджог - вот наиболее вероятная причина. Поджог очень удобный тогдашним властям, чтобы не заботиться о лишнем «памятнике культа». Надо ли говорить, что виновных в уничтожении храма никто особенно не искал…
Всё, что осталось от тимковичского Михайловского костёла…
Не так давно в Тимковичах возродилась Николаевская церковь. Она была построена на историческом месте, хотя и по недорогому не слишком притязательному архитектурному проекту. Быть может, однажды так же возродится тимковичский костёл…
Современная церковь святого Николая в Тимковичах.
А ещё, возможно, когда-нибудь в Тимковичах начнут чтить своих настоящих, а не навязанных коммунистической пропагандой, героев - князей Радзивиллов и Сапег, дворян Войнилловичей и Антония Язвинского (чья могила, к счастью, до сих пор у руин тимковичского костёла), священника Петра Грудинского и погибших под пулями Холокоста евреев. На самом деле дух старых Тимковичей здесь жив - ведь, как и сотни лет назад, люди съезжаются сюда на «цімкавіцкі кірмаш», который когда-то во многом и дал жизнь местечку.
Современный «цімкавіцкі кірмаш»
Конец 19 века стал новым расцветом для Тимковичей как и для всех литовских местечек. Столетие без войн и сильных социальных катаклизмов позволило сложиться здесь успешному и колоритному сообществу, в основном, конечно, еврейскому. В Тимковичах конца 19 века было 360 дворов, работали 42 магазина, торговавшие изделиями местных ремесленных мастерских, было 2 заезжих двора, 3 корчмы, одна из которых принадлежала Радзивиллам. Количество местечковых ярмарок в то время достигло четырёх - по одной на каждую пору года! Тимковичи были и административным центром региона, здесь располагалась как волостная, так и местечковая управы, во главе которой стоял наиболее уважаемый в местечке еврей. В местечке был свой земский врач и даже собственная аптека, которой в то время не было даже в Копыле!
Сердце местечка - центральная площадь Тимковичей. Фотография начала 20 века.
В радзивилловском имении в Тимковичах, которое в конце 19 столетия принадлежала Антонию Вильгельму Радзивиллу и его жене Марии де Кастеллян, работали винокуренный и пивоваренный заводы. Но наибольший доход (400 рублей) приносили хозяевам даже не они, а водяная мельница на реке Маже. Тимковичскую усадьбу Радзивиллы в то время в основном сдавали в аренду.
Руины старого моста и водяной мельницы на речке Маже в Тимковичах.
17 апреля 1905 года российский император Николай II издал указ «Об укреплении начал веротерпимости», что имело большое значение для католиков всего края. Теперь строительство новых католических храмов и ремонт старых не воспринимались властями как некая подрывная деятельность по «совращению истинно русского населения». Самые влиятельные дворяне ближайших Тимковичских окрестностей - Войнилловичи - воспользовались этой новой ситуацией. Эдвард Войниллович задумал строительство нового костёла в Минске, а его сестра Михалина пожертвовала крупную сумму на капитальный ремонт тимковичского Михайловского костёла. Его настоятелем в то время был совсем молодой ксёндз Тадеуш Оскерко. Исполненный энергии и не стеснённый в средствах, настоятель рьяно взялся за дело реконструкции храма. Была полностью переделана крыша костёла, которую теперь поддерживали новые колонны из крепкого морёного дерева. Были полностью обновлены костёльные алтари, хоры и амвон, пристроен притвор и две сакристии. Но и на этом ксёндз Тадеуш решил не останавливаться! Для создания алтарей и завершения внутреннего убранства храма он пригласил художника Франтишка Бруздовича - литвина с Полесья, который учился живописи у самого Яна Матейко в краковской школе искусств. Бруздович исполнил для тимковичского костёла красивейшие и уникальные росписи в технике полихромной живописи в новаторском на то время модернистском стиле, сравнимом, пожалуй, с картинами небезызвестного Михаила Врубеля. Новые росписи костёла сочетали в себе орнаментальную живопись и символические иконографические изображения ангелов и святых христианских символов. По отзывам современников, такие новые росписи поставили тимковичский костёл в один ряд с храмами Варшавы и Кракова, изучать их впоследствии приезжали и польские, и даже советские искусствоведы, а статьи об удивительном тимковичском храме-райском саде выходили в журналах об искусстве во всей Европе! Надо ли говорить, что работой художника остались довольны и главные заказчики - настоятель Тадеуш Оскерко и Войнилловичи. После завершения работы над тимковичскими росписями Франтишек Бруздович получил приглашение работать и над убранством нового минского костёла св. Симеона и Елены.
Обновлённый внешний вид и интерьер Михайловского костёла в Тимковичах в начале 20 века.
К сожалению, в дальнейшем Тимковичи ждали, как и весь литовский край, страшные и тяжёлые времена. Военные действия начавшейся Первой мировой войны не затронули местечко, так как фронт остановился под Барановичами. Однако тяготы прифронтовой жизни с толпами голодных беженцев, военными мероприятиями по строительству укреплений, маршами отступающих и наступающих войск Тимковичи пережили сполна. Как писал Эдвард Войнилович из ближайшего имения Савичи: «Дворы и фольварки с ужасом встречали длинные обозы, состоявшие из повозок, покрытых брезентом и полотном, с характерными дугами на оглоблях. Такие обозы, хаотично двигавшиеся на восток, останавливались там, где еще можно было что-либо раздобыть и, как саранча, оставляли после себя пустыню».
Война плавно перетекла в революционные события, и разложившаяся в военном и моральном отношении российская армия теперь думала не о боевых действиях, а о грабежах в прифронтовой полосе под предлогом «новых революционных порядков». Для придания таким грабежам более эффективного характера в крае пробольшевистски настроенными солдатами создавались т.н. военно-революционные комитеты, которые обычно размещались в бывших дворянских усадьбах. Занимались они тем, что, пользуясь силой оружия, отбирали имущество у дворян-землевладельцев, а также щедро раздавали их землю тем представителям местного населения, которые активно им помогали. Один из таких комитетов находился с конца 1917 года и в радзивилловской усадьбе в Тимковичах. В феврале 1918 года эту шайку выгнали наступающие немецкие войска, которые, в отличие от российских, всё ещё занимались своими непосредственными обязанностями. Однако и немецкая армия продержалась здесь менее года, и уже в декабре под влиянием революционных событий внутри Германии оставила литовский край. Её место занимала армия большевиков и создавала на местах полувоенную структуру власти в соответствии с политикой «военного коммунизма» того времени. Обычно устанавливать советскую власть на местах отправляли уроженцев ближайших местечек и деревень, которые долгое время проникались большевистской пропагандой на фронте или в Петрограде и Москве. Так и в Тимковичах большевистский волостной революционный комитет возглавил Василий Бахта бывший солдат уроженец деревни Кобыльчицы недалеко от Тимковичей. Советской власти было в то время нужно от местного населения, собственно, то же, что и немецкой - только транспорт и продовольствие для армии. Поэтому вторым (а может, и первым) человеком в новой большевистской структуре власти в Тимковичах стал 22-летний начальник продотряда Дмитрий Кот. Также, как и Василий Бахта, он был уроженцем соседней деревни Малые Прусы. Несмотря на своё крестьянское происхождение, этот молодой человек при «проклятом царизме» был студентом Московского университета, откуда был исключён за активную большевистскую деятельность. Вернувшись в тимковичские края, он стал заниматься большевистской пропагандой в тылу среди солдат, а потом стал во главе продотряда. Продотряд был большевистской бандой, которая отнимала «именем революции» у крестьян их урожай и направляла его в военные части и в крупные города-центры большевистской власти. Чем и как занимался Дмитрий Кот со своими подельниками в Тимковичах и окрестностях можно хорошо понять, например, из рисунка художника Ивана Владимирова - непосредственного очевидца событий того времени.
Продразвёрстка.
Впоследствии Дмитрий Кот сделал себе хорошую карьеру в большевистской армии. Был комиссаром и даже стал большим начальником в Наркомате оборонной промышленности в Москве. Там его и настигла «благодарность» от той власти, во славу которой он так усердно «бил буржуев» и отнимал у крестьян хлеб. 1 июля 1937 года Дмитрий Кот был арестован НКВД, а 9 октября того же года приговорён к расстрелу как «вредитель» и «диверсант». Кстати, через год поехал наслаждаться плодами своей деятельности в пермские лагеря и его соратник по «борьбе за народное счастье», первый председатель тимковичского большевистского ревкома Василий Бахта.
Но это было позже. А пока бандитизм большевиков продолжался в Тимковичах до августа 1919 года, когда местечко отбили у них уже польские армейские части, которые продержались здесь примерно год - до наступления большевиков летом 1920 года. Вместе с отступившими поляками из местечка уехали настоятели двух его христианских храмов - Николаевской церкви (священник Арсений Железнякович) и Михайловского костёла (ксёндз Тадеуш Оскерко). Они уже знали, что главарь большевистской шайки товарищ Ленин желает «арестовывать попов как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно, и как можно больше», и поэтому не захотели подвергать опасности свои жизни.
В результате советско-польской войны территориальная принадлежность Тимкович на рубеже 1920-21 годов долгое время оставалось неясной, местечко находилось в «полудикой» зоне, на которую периодически заезжали то польские, то большевистские отряды. Необходимо также упомянуть, что в ноябре-декабре 1920 года Тимковичи занимали национальные белорусские части, хранившие верность идеалам Белорусской Народной Республики. В Тимковичах с большевиками воевал Грозовский полк Слуцкой повстанческой бригады под командованием уроженца местечка Грозово Луки Семенюка. Однако долго противостоять огромной большевистской орде эти немногочисленные белорусские части, к сожалению, не могли.
После заключения Рижского мира в марте 1921 года местечко Тимковичи окончательно закрепилось за Советами, и на 18 лет стали приграничным местечком. Идеологию коммунистов в отношении этой границы лучше всего передают строки из рассказа известного белорусского писателя Кузьмы Чорного, чьими родными местами также были Тимковичи: «Калі толькі хто з вас з’явіцца сюды, калі толькі вы прыйдзеце перашкаджаць нам жыць і працаваць, дык мы ўсе паднімемся на вас. Сядзіце, гады, там, куды мы вас прагналі, пакуль гарапашнікі і адтуль вас не прагоняць!». Таким образом у большевиков, очевидно, была большая злость от того, что поляки дали им отпор в 1920 году, и при случае они намеревались взять реванш. Исходя из этого, неудивительно, что большевики проводили политику максимальной милитаризации своей западной границы. В 1923 году в Тимковичах был размещён большой пограничный отряд, который в 1925 году получил наименование 17-й Тимковичский. Параллельно с этим нагнеталась и пропагандистская истерия, с каждым годом в окрестностях местечка ширился поиск разнообразных врагов, шпионов и диверсантов. И каждый местный житель, который был недоволен политикой большевистской власти, её переделом земли и имущества, становился теперь не просто «антисоветчиком», а чаще всего ещё и «агентом польской разведки».
А делить большевикам в Тимковичах было чего. На месте радзивилловской усадьбы была создана машино-тракторная станция, из-за чего все исторические постройки здесь были, ничтоже сумняшеся, снесены. И сегодня на месте древней тимковичской усадьбы асфальтовое поле и большой авто-тракторный гараж посреди него. Чуть более повезло спиртзаводу - уж слишком заманчиво прибыльным было это дело даже для новой власти. Он работал в тех же зданиях (начала 20 века) и с той же специализацией практически до наших дней! Уже в современную «сильную и процветающую» эпоху он стал нерентабелен, а использовать здание по другому назначению или передать его другому собственнику современная власть по советской традиции не умеет и не хочет. Поэтому сегодня здание старого бровара - это призрак, в котором, возможно, даже обитает дух самого Мартина Радзивилла.
Старый тимковичский бровар. Фото Алексея Друпова.
В 1920-е - 1950-е годы в тимковичской МТС и на спиртзаводе были единственные в местечке дизельные электрогенераторы. Остальные дома в Тимковичах, несмотря на план ГОЭЛРО, были электрифицированы только в 1959 году. И это, кстати, показательный момент в мировоззрении советской власти, для которой люди всегда были фактически только второстепенным расходным материалом для производственных объектов.
В конце 1920-х в Тимковичах всё больше стали проявляться такие неизменные спутники советской власти, как административное насилие и репрессии. Началась коллективизация, в результате которой у людей отбиралось «излишнее», по мнению большевистских активистов, имущество и земля, а целый пласт наиболее успешных крестьянских землевладельцев был объявлен «кулаками» - классом, с которым надлежит вести непрерывную борьбу. Вскоре начались и первые жертвы. Одной из них стал тот, чьё существование было морально несовместимо с большевистским бандитизмом - священник настоятель тимковичской Николаевской церкви.
С установлением советской власти участь вековых тимковичских христианских храмов была предрешена. Михайловский костёл после бегства ксендза Тадеуша Оскерко оставался без настоятеля. О том, чтобы сохранить здесь католический приход не могло быть и речи, ведь в приграничном регионе мог считаться только прибежищем «польских диверсантов». А в православную церковь после отъезда священника Арсения Железняковича всё же допустили нового настоятеля. Им стал священник Пётр Грудинский. Ещё совсем недавно он был светским человеком и работал в страховом обществе в местечке Глуск. И, как бы ни было это удивительно, именно в годы установления коммунистической власти, он в возрасте 43 лет решает стать священником. Николаевская церковь в Тимковичах стала в 1921 году его первым приходом, на котором ему довелось служить в ужасное время. Большевистская антирелигиозная пропаганда завладела умами и многих коренных местных жителей, особенно в среде молодёжи. В местечке часто организовывались пионерские и комсомольские собрания, на которых агитаторы рассказывали, что в новом советском государстве христианской религии места не будет, и призывали «перестать слушать поповские сказки». Открылось отделение «Союза воинствующих безбожников», а «кружок юных безбожников» был создан даже в тимковичской школе (бывшем народном училище). Также и гражданское начальство относилось к священнику с нескрываемым раздражением. Например, периодически вызывали к себе и указывали, чтобы он не смел «отвлекать людей от работы и тащить в церковь» на Пасху или Рождество. Но в итоге даже с таким бедным и гонимым существованием тимковичского священника коммунистические власти не смогли смириться. Вероятно потому, что многие люди продолжали посещать церковные службы, несмотря на все усилия большевистских властей и агитаторов. Священника Петра Грудинского было решено арестовать, прицепившись к его дореволюционному прошлому - в 1905 году он был крестьянским депутатом от Могилёвской губернии в Госдуме Российской империи. Обвинение гласило, что он «имел связь с бывшими царскими чиновниками и через них проводил антисоветскую агитацию». На деле же все допросы вращались вокруг темы его вероисповедания и церковной деятельности. ОГПУшные палачи обещали ему жизнь и свободу в обмен на отречение от веры и сана. Использовали для этого даже его жену, которая то ли от отчаяния, то ли под диктовку ОГПУ, написала ему в тюрьму письмо с призывом об отречении. В ответ на это священник написал: «Я никогда не «связывал» своей совести, - зачем же ты, пользуясь бедственными обстоятельствами, толкаешь меня на бесчестный поступок, зная мою религиозность, не притворную, а внутреннюю?! Отречься от веры во Христа, Который составляет смысл всей моей жизни, от Которого я видел столько благодеяний, и оставить Его в то время, когда я приближаюсь к могиле?! Я не могу, и не сделаю этого даже ради тебя, которую всегда любил и люблю. Дорогая моя, возьми себя в руки и не давай ходу черным мыслям...». Это ответное письмо до жены Петра Грудинского не дошло - ОГПУшники не могли допустить, чтобы кто-то прочитал эти достойные слова, и оставили его у себя.
Священник Пётр Грудинский
В это же самое время в Тимковичах местные советские активисты провели очередное собрание, на котором написали обращение в ОГПУ с призывом «ликвидировать наравне со всеми кулаками и попа Грудинского за его антисоветскую деятельность». Таковы были реалии того отвратительного исторического периода: многие из коренных местных жителей активно и деятельно участвовали в убийствах своих односельчан, надеясь одновременно на наилучшее место для себя в новом «светлом будущем». ОГПУ и без подсказок актива знало, что делать с такими священниками. 23 февраля 1930 года иерей Пётр Грудинский был приговорён к расстрелу. Древнее здание Николаевской церкви передали тимковичской пожарной команде, которая использовала её колокольню как пожарную вышку, а сам храм вскоре разрушила. На её месте было построено новое здание.
Уничтожив священника, коммунистическая система принялась и за других жителей Тимковичей. В 1937-38 годах в местечке были арестованы и затем расстреляны НКВД более 30 человек! Ещё больше было отправлено в концлагеря. Среди них были простые колхозники, еврейские лавочники, школьные учителя, служащие тимковичского погранотряда, заместитель начальника пресловутой тимковичской пожарной команды, которого расстреляли вместе с женой, и многие другие. Все они были «агентами польской разведки», «участниками польских антисоветских шпионских организаций». А в это время ни в одном, даже самое антисоветском, местечке Польши невозможно было вообразить себе столь масштабного кровавого террора властей против народа.
Выписка из протокола «судебного заседания» над священником Петром Грудинским.
В 1939 году Советский Союз наконец дождался момента, чтобы распространить своё «народное счастье» на запад, договорившись об этом со своим новоявленным союзником - гитлеровской Германией. В этом распространении принял активное участие и тимковичский погранотряд, которому была поставлена задача ранним утром 17 сентября напасть на ряд польских пограничных застав и военных объектов. Несмотря на столь вероломное и неожиданное для поляков нападение, на некоторых объектах они смогли организовать определённое сопротивление советским войскам. Во время обороны одной из своих пограничных частей, поляки сумели убить одного из бойцов тимковичского погранотряда Григория Кофанова. Его с помпой похоронили в Тимковичах, а его имя присвоили погранзаставе, на которой он служил, несмотря на то, что сам отряд уже передислоцировался с неё на запад. Но старые советско-польские погранзаставы оставались актуальными до самого 1941 года, поскольку на старой границе сохранялся пограничный пропускной режим. В том числе и потому, чтобы люди из восточной Беларуси не могли своими глазами увидеть «ужасы угнетения трудового народа» (на самом деле - более высокий уровень жизни) в бывшей 2-й Речи Посполитой.
После войны советская пропаганда устроила в Тимковичах настоящий культ из 17-го Тимковичского погранотряда вообще и мёртвого Григория Кофанова в частности. В сегодняшнем местечке есть два мемориала «советским пограничникам», а в местной школе есть музей боевой славы этого отряда. Это вызывает, мягко говоря, определённое недоумение, поскольку характер этой части был сугубо колониальный. 17-й Тимковичский погранотряд комплектовался в подавляющем большинстве не только не из местных жителей, но и вообще не из белорусов -последние считались неблагонадёжными и непременно могли быть связаны с «польской разведкой». Основными жертвами деятельности этого погранотряда - «нарушителями границы» и «контрабандистами» - были как раз жители Тимковичей и окрестностей, которые пытались выменять у жителей западной Беларуси еду в условиях постоянного голода при «передовой» советской колхозной системе. «Подвиг» пресловутого Григория Кофанова (в честь которого сегодня в тимковичской школе проходит целый «урок памяти») заключался лишь в том, что реализуя преступный сговор двух тоталитарных режимов, он в составе многократно превосходящих сил ворвался на территорию соседнего государства, где получил свою совершенно законную пулю от оборонявшихся войск, в составе которых, кстати, вполне могли быть и белорусы.
Один из мемориалов советским пограничникам в Тимковичах.
Печально, что вся эта советская пропагандистская «клюква» затмила действительно главное трагическое событие Второй мировой войны для Тимковичей. С марта по июнь 1942 года в местечке происходило уничтожение нацистами всего еврейского населения, которое многие столетия было его неотъемлемой, если не большей, частью. В результате трёх расстрелов было убито около тысячи еврейских жителей Тимковичей - больше половины населения местечка! Страшная трагедия стала и концом вековой эпохи литовских местечек, культура и хозяйство которых было немыслимо без еврейского населения. Тимковичи и по сей день не могут восполнить потерю населения от того ужасного геноцида, хотя после войны местечко заселялось как жителями соседних деревень, так и присланными по советскому распределению из других областей. Памятник об этой трагедии в Тимковичах гораздо более скромный, нежели бывшим гитлеровским союзникам из 17-го погранотряда. А единственный след славного еврейского прошлого местечка - кладбище - сегодня (да и в советское время) активно уничтожается теми, для которых всё за пределами тоталитарной советской пропаганды - пустой звук.
Памятник жертвам Холокоста в местечке Тимковичи. Фото - btclub
Символичным завершением советского правления в Тимковичах стало уничтожение последнего памятника славного прошлого местечка - Михайловского костёла. С 1920-х годов он, уцелев в огне 2-й мировой войны, продолжал стоять на старом католическом кладбище местечка. Никакого открытия прихода советские власти здесь, конечно же, не допускали, никакой заботы по сохранению его как памятника архитектуры не вели. После войны лишь иногда в нём снисходительно позволяли провести отпевание, когда умирал какой-нибудь старый католик из окрестностей. Но со временем прекратилось и такая практика. Надо сказать, в академической среде белорусских историков-искусствоведов этот храм был известен и тогда - изучать его архитектуру и росписи приезжали даже студенты минских ВУЗов. Но уже тогда он был в изрядно измученном советским народом и властью состоянии. Те же студенты описывали костёл в то время как «запущенный и заброшенный». Наверняка его внутреннее убранство уже было изрядно разграблено и изгажено, так же как и костёльная усыпальница с гробами Войнилловичей. Усилиями всё тех же историков-искусствоведов готовилось внесение тимковичского костёла в реестр памятников архитектуры, и совсем недолго оставалось до того времени, как к нему вновь могло прийти возрождение в качестве храма. Но в 1985 году пришёл, к сожалению, лишь пожар, поскольку «выброшенное» таким образом из обихода здание часто притягивает различных малоумных личностей с деструктивными намерениями. Часто приходится встречать версию, что тимковичский костёл сгорел из-за «короткого замыкания электропроводки», но никто не задумывается о том, какая проводка могла быть в заброшенном с 1920-х годов костёле в местечке, электричество в котором появилось в 1959 году, когда об открытии костёла не могло быть и речи? Поджог - вот наиболее вероятная причина. Поджог очень удобный тогдашним властям, чтобы не заботиться о лишнем «памятнике культа». Надо ли говорить, что виновных в уничтожении храма никто особенно не искал…
Всё, что осталось от тимковичского Михайловского костёла…
Не так давно в Тимковичах возродилась Николаевская церковь. Она была построена на историческом месте, хотя и по недорогому не слишком притязательному архитектурному проекту. Быть может, однажды так же возродится тимковичский костёл…
Современная церковь святого Николая в Тимковичах.
А ещё, возможно, когда-нибудь в Тимковичах начнут чтить своих настоящих, а не навязанных коммунистической пропагандой, героев - князей Радзивиллов и Сапег, дворян Войнилловичей и Антония Язвинского (чья могила, к счастью, до сих пор у руин тимковичского костёла), священника Петра Грудинского и погибших под пулями Холокоста евреев. На самом деле дух старых Тимковичей здесь жив - ведь, как и сотни лет назад, люди съезжаются сюда на «цімкавіцкі кірмаш», который когда-то во многом и дал жизнь местечку.
Современный «цімкавіцкі кірмаш»