Усадьба Русаковичи.
Старая усадьба Русаковичи находилась в болотном краю над рекой Птичью к югу от Минска. В давние времена легко добраться сюда посуху можно было разве что с одной северной стороны - из деревни Озеречино. До ближайшей усадьбы Цитва было всего около 3-х километров, но она находилась на другом берегу Птичи. Поэтому желающий проехать в Русаковичи оттуда ещё в начале 20 века должен был проделать этот путь по узенькой извилистой искусственной насыпи-гребле, которая у Русаковичей переходила в грандиозный, больше ста метров длиной, деревянный мост над водами Птичи и её болотной поймой. В таком изолированном положении были и свои плюсы - сюда нелегко было добраться не только человеку, но и различным болезням, эпидемии которых в старые времена часто опустошали города и деревни. Об этом рассказывает, например, немного жуткая русаковичская легенда о Журовой Могиле. Будто бы когда-то в упомянутой деревне Озеречино был жутких падёж скота, который совершенно не затронул Русаковичи. Жители Озеречино по древней белорусской традиции не могли смириться с тем, что у соседей не сдохло ни одной коровы. И тогда один из них по имени Жур решил закопать дохлую тушу на землях Русаковичей, считая, что таким магическим образом он отвадит эпидемию от Озеречина и «переведёт» её на Русаковичи. Но местные крестьяне были бдительны и заметили на дороге воз Жура, который вёз падаль. В результате на месте закопали не только дохлую корову, но и - живьём! - самого Жура вместе с конём. Долгие годы эта история сопровождала самый высокий, поросший соснами, холм в окрестностях Русаковичей на дороге в Озеречино. Сегодня там находится обычное кладбище возле возникшей в советское время деревни Воробьёвка.
Если же говорить не о легендарной, а о документальной истории Русаковичей, то несмотря на своё расположение, она никогда не была обойдена вниманием влиятельных шляхетских родов, желавших получить эту усадьбу в своё владение. В конце 16 столетия владельцем Русаковичей был минский подкоморий Андрей Станкевич герба Вадвич. В 1569 году он был одним из двух послов от Минского воеводства на Люблинский сейм, на котором была принята знаменитая уния с Польшей. В начале 17 века Станкевич продал Русаковичи князю Щесному Головчинскому, который в то время получил должность каштеляна минского и хотел приобрести какие-то земли в Минском воеводстве вдобавок к своим обширным владениям на Могилёвщине. Однако, князь Головчинский владел Русаковичами лишь несколько лет, а затем скончался. Его владения под Минском приобрёл маршалок браславский Ежи Подберезский. Русаковичи в то время представляли из себя деревню в 67 дворов, к которой относилась также и мельница на реке Птичи, построенная на другом берегу на полпути к соседней деревне Цитва.
Река Птичь возле места усадьбы Русаковичи
Свои владения под Минском над Птичью Ежи Подберезский отдал в приданное одной из дочерей - Ядвиге, вышедшей замуж за новогрудского хорунжего Самуэля Швыковского. Несколько поколений Швыковских владели Русаковичами, а затем в начале 18 столетия они оказались во владении рода Якса-Быковских. Об этой фамилии, также владевшей многими землями на берегах Птичи под Минском, уже упоминалось в рассказе о фольварке Самуэлево. Быковские построили в Русаковичах большой двор и даже часовню-усыпальницу, что говорило об особом месте, которое должна были занять эта усадьба среди их владений. Однако, судьба сложилась так, что Быковские растеряли все свои земли в этом регионе за последующие 100 лет. Последним владельцем Русаковичей из этого рода в начале 19 столетия был Генрих Быковский, сын игуменского подкомория Винсента Быковского. Его дочь Юзефа в 1856 году вышла замуж за Владислава Вейсенгофа, потомка рода, происходившего от немецких рыцарей, прибывших в 13 веке в Ливонию. Вейсенгофы в Речи Посполитой владели имениями, находившимися в основном ближе к их исторической родине - на территории нынешних Литвы и Латвии. Но после своей женитьбы Владислав Вейсенгоф с удовольствием переселился на берега Птичи. Здесь у них с Юзефой вскоре появилось трое сыновей. К сожалению, семейное счастье продолжалось недолго. В 1863 году Владислав поддержал начавшееся восстание и, как гласил его приговор, «участвовал в доставлении военных снарядов мятежникам». В 1864 году он был сослан в уральский посёлок Кунгур. Жена Юзефа с двумя малолетними сыновями, Яном-Антонием и Генрихом, вскоре решила отправиться туда вместе с ним. Усадьба Русаковичи не была конфискована российскими властями лишь потому, что считалась родовым имением его жены. После отъезда вслед за мужем Юзефы она осталась на попечении её матери Таиды Быковской из Коркозовичей.
Вейсенгофы пробыли на Урале 10 лет до 1874 года. Лишь после этого им разрешили вернуться поближе к родным краям, но всё равно не позволили жить в Минской губернии. Лишь в 1878 году, когда умерла Таида Быковская, Владиславу и его семье разрешили переехать в Русаковичи. Теперь он уже до самой своей смерти в 1900 году он смог насладиться жизнью в ставшей родной усадьбе, а затем передать её в наследство сыновьям.
Сыновьями были, как упомянуто выше, Ян-Антоний и Генрих. Ян-Антоний стал жить в усадьбе Бахаревичи чуть выше по течению Птичи, а Русаковичи достались Генриху. Имя Генрииха Вейсенгофа должно быть известно каждому, знакомому с историей искусства Беларуси. Это один из выдающихся художников нашей земли конца 19 - начала 20 столетия, чьё творчество в огромной степени было вдохновлено пейзажами его родины в Русаковичах. Генрих много поездил по свету, рисовал в Варшаве, Мюнхене, Петербурге, но никогда не забывал свою усадьбу и очень любил жить и работать здесь. Некоторые уникальные моменты того старого времени в Русаковичах дошли до нас в том числе и благодаря тому, что остались запечатлёнными на его полотнах.
В имении Русаковичи стоял старый одноэтажный деревянный дом с высокой гонтовой крышей, оставшийся в наследство, возможно, ещё со времён Винсента Быковского, то есть конца 18 столетия. Генрих Вейсенгоф всё собирался построить новый дом, но так и не успел сделать это до начала первой мировой войны.
Усадебный дом в Русаковичах в начале 20 века. На фото также запечатлены жена Генриха Вейсенгофа Людвика и сын Ян.
Фрагмент старого дома изображён на одной из самых известных картин Генриха Вейсенгофа под названием «Літоўскае зацішша». Эту картину в начале 20 века даже тиражировали на почтовых открытках. Перед крыльцом дома на этой картине изображены два играющих медвежонка. Позже один из подросших медвежат был запечатлён и на фотоснимке на берегу Птичи около усадьбы.
Картина «Літоўскае зацішша»
Держать ручных медведей было особым шиком для усадеб, расположенных где-нибудь в глухой местности посреди литовских болот. Это считалось неким старосветским обычаем и подчёркивало суровый и дикий характер этой местности. Также, это было связано с массовым увлечением охотой, распространённым в то время среди шляхты. Охотники убивали медведицу, а медвежат могли забрать на двор. Генрих Вейсенгоф часто принимал у себя гостей, приезжавших поохотиться. Но охотником он, по всеобщему мнению, был неважным. Вместо того, чтобы выслеживать зверя, он ходил с блокнотиком и зарисовывал туда карандашом лесные пейзажи.
Ручной медведь усадьбы Русаковичи. На заднем плане большой мост через Птичь.
Одним из главных зданий усадебного двора был “скарбец”. Вообще, так называли нечто вроде усадебного музея рода владельцев, где хранились всяческие родовые реликвии. Но в Русаковичах скарбец служил фактически официной и усадебным домом. Здесь были жилые комнаты, кабинеты, и ввиду ветхости главного усадебного дома Генрих Вейсенгоф с женой Еленой предпочитали жить именно здесь. Хотя, и кое-какие реликвии тут также были.
Скарбец в Русаковичах
В доме Вейсенгофов был стеклянный сервиз 1803 года производства Уречской стекольной мануфактуры, доставшийся от Винсента Быковского с его личной монограммой на нём. Целую стену в скарбце занимали различные доспехи и сабли, которые когда-то носили предки Генриха Вейсенгофа. Была и галерея родовых портретов, среди которых особое место занимал портрет Яна Вейсенгофа. Этот прославленный генерал, кавалер множества орденов, участник восстания Костюшко, наполеоновских походов, восстания 1831 года считался гордостью всего рода, а его портрет висел в каждой усадьбе Вейсенгофов. Висел портрет, может быть, и в каждой, но только в Русаковичах был орден Почётного Легиона, которым Яна Вейсенгофа наградил в 1809 году Наполеон! А ещё орден Vituti Militari, личная генеральская печать и другие реликвии. Генриху Ян Вейсенгоф приходился двоюродным прадедушкой.
Портрет генерала Яна Вейсенгофа из Русаковичей
Кроме родовых портретов у Генриха Вейсегофа закономерно была коллекция живописи своих современников и выдающихся предшественников. Среди них выделялся автопортрет Яна Дамеля 1826 года. Также в скарбце находился родовой архив и исторические документы, касавшиеся Русаковичей. Наиболее старые экземпляры в нём датировались 17-м столетием.
Комната с историческими реликвиями в скарбце в Русаковичах
Начавшаяся первая мировая война поначалу не сильно затронула Русаковичи. Фронт был относительно далеко, а потоки беженцев проходили мимо этой отдалённой усадьбы. Свержение российской монархии в феврале 1917 года также было не большой бедой. Казалось, история может дать белорусским землям новый шанс на развитие. Генрих Вейсенгоф в этом году много бывал в Минске, организовывал художественные выставки, стремясь показать, какое развитое культурное движение присутствует на наших землях. Однако большевистский переворот в октябре 1917 года перечеркнул все надежды на будущее. В 1918 году, при приближении большевиков, Генрих Вейсенгоф уезжает в Варшаву. Будучи лишённым родного дома, он был вынужден продавать часть своих картин и семейных усадебных реликвий коллекционерам, а что-то и вовсе оставить на разграбление наступающим варварам.
Перед второй мировой войной в бывшей усадьбе располагался колхоз “Сталинец”. А во время войны Русаковичам вновь пришлось вспомнить свой давний статус глухого болотного уголка. Взорвав мост через Птичь, советские партизаны сделали из Русаковичей и окрестностей изолированный остров, на котором так никогда и не смогли закрепиться немцы. Здесь даже функционировал подпольный районный комитет компартии. Немцы за время войны бывали в деревне лишь несколько раз, и то налётами. В основном они изредка перестреливались с партизанами через Птичь. К сожалению, русаковичская усадьба стояла прямо на берегу, на передовой, и скорее всего, именно в эти годы она была уничтожена. Тогда же, после войны, пропадает с карт и старая часовня-усыпальница на кладбище.
Место, где стоял старый усадебный двор в Русаковичах. Сегодня - унылое и безликое.
Сегодня место старой усадьбы в Русаковичах занято плотной дачно-коттеджной застройкой. Об историческом прошлом этого места и о том, что здесь некогда творил выдающийся художник здесь напоминает лишь скромный информационный стенд, установленный недавно местными краеведами. Рассказывают, что в старой русаковичской школе ещё после второй мировой войны хранились несколько картин Генриха Вейсенгофа, которые он не смог взять с собой в изгнание. Затем школа переехала в новое здание, а эти картины за ненадобностью просто выбросили на мусорку. Может быть, это просто местная легенда. Но даже если так, она абсолютно точно характеризует общее пренебрежительное и варварское отношение советских людей к небольшевистской истории и культуре, плоды которого сегодня наглядно можно наблюдать и в Русаковичах, и во всей Беларуси…
Если же говорить не о легендарной, а о документальной истории Русаковичей, то несмотря на своё расположение, она никогда не была обойдена вниманием влиятельных шляхетских родов, желавших получить эту усадьбу в своё владение. В конце 16 столетия владельцем Русаковичей был минский подкоморий Андрей Станкевич герба Вадвич. В 1569 году он был одним из двух послов от Минского воеводства на Люблинский сейм, на котором была принята знаменитая уния с Польшей. В начале 17 века Станкевич продал Русаковичи князю Щесному Головчинскому, который в то время получил должность каштеляна минского и хотел приобрести какие-то земли в Минском воеводстве вдобавок к своим обширным владениям на Могилёвщине. Однако, князь Головчинский владел Русаковичами лишь несколько лет, а затем скончался. Его владения под Минском приобрёл маршалок браславский Ежи Подберезский. Русаковичи в то время представляли из себя деревню в 67 дворов, к которой относилась также и мельница на реке Птичи, построенная на другом берегу на полпути к соседней деревне Цитва.
Река Птичь возле места усадьбы Русаковичи
Свои владения под Минском над Птичью Ежи Подберезский отдал в приданное одной из дочерей - Ядвиге, вышедшей замуж за новогрудского хорунжего Самуэля Швыковского. Несколько поколений Швыковских владели Русаковичами, а затем в начале 18 столетия они оказались во владении рода Якса-Быковских. Об этой фамилии, также владевшей многими землями на берегах Птичи под Минском, уже упоминалось в рассказе о фольварке Самуэлево. Быковские построили в Русаковичах большой двор и даже часовню-усыпальницу, что говорило об особом месте, которое должна были занять эта усадьба среди их владений. Однако, судьба сложилась так, что Быковские растеряли все свои земли в этом регионе за последующие 100 лет. Последним владельцем Русаковичей из этого рода в начале 19 столетия был Генрих Быковский, сын игуменского подкомория Винсента Быковского. Его дочь Юзефа в 1856 году вышла замуж за Владислава Вейсенгофа, потомка рода, происходившего от немецких рыцарей, прибывших в 13 веке в Ливонию. Вейсенгофы в Речи Посполитой владели имениями, находившимися в основном ближе к их исторической родине - на территории нынешних Литвы и Латвии. Но после своей женитьбы Владислав Вейсенгоф с удовольствием переселился на берега Птичи. Здесь у них с Юзефой вскоре появилось трое сыновей. К сожалению, семейное счастье продолжалось недолго. В 1863 году Владислав поддержал начавшееся восстание и, как гласил его приговор, «участвовал в доставлении военных снарядов мятежникам». В 1864 году он был сослан в уральский посёлок Кунгур. Жена Юзефа с двумя малолетними сыновями, Яном-Антонием и Генрихом, вскоре решила отправиться туда вместе с ним. Усадьба Русаковичи не была конфискована российскими властями лишь потому, что считалась родовым имением его жены. После отъезда вслед за мужем Юзефы она осталась на попечении её матери Таиды Быковской из Коркозовичей.
Вейсенгофы пробыли на Урале 10 лет до 1874 года. Лишь после этого им разрешили вернуться поближе к родным краям, но всё равно не позволили жить в Минской губернии. Лишь в 1878 году, когда умерла Таида Быковская, Владиславу и его семье разрешили переехать в Русаковичи. Теперь он уже до самой своей смерти в 1900 году он смог насладиться жизнью в ставшей родной усадьбе, а затем передать её в наследство сыновьям.
Сыновьями были, как упомянуто выше, Ян-Антоний и Генрих. Ян-Антоний стал жить в усадьбе Бахаревичи чуть выше по течению Птичи, а Русаковичи достались Генриху. Имя Генрииха Вейсенгофа должно быть известно каждому, знакомому с историей искусства Беларуси. Это один из выдающихся художников нашей земли конца 19 - начала 20 столетия, чьё творчество в огромной степени было вдохновлено пейзажами его родины в Русаковичах. Генрих много поездил по свету, рисовал в Варшаве, Мюнхене, Петербурге, но никогда не забывал свою усадьбу и очень любил жить и работать здесь. Некоторые уникальные моменты того старого времени в Русаковичах дошли до нас в том числе и благодаря тому, что остались запечатлёнными на его полотнах.
В имении Русаковичи стоял старый одноэтажный деревянный дом с высокой гонтовой крышей, оставшийся в наследство, возможно, ещё со времён Винсента Быковского, то есть конца 18 столетия. Генрих Вейсенгоф всё собирался построить новый дом, но так и не успел сделать это до начала первой мировой войны.
Усадебный дом в Русаковичах в начале 20 века. На фото также запечатлены жена Генриха Вейсенгофа Людвика и сын Ян.
Фрагмент старого дома изображён на одной из самых известных картин Генриха Вейсенгофа под названием «Літоўскае зацішша». Эту картину в начале 20 века даже тиражировали на почтовых открытках. Перед крыльцом дома на этой картине изображены два играющих медвежонка. Позже один из подросших медвежат был запечатлён и на фотоснимке на берегу Птичи около усадьбы.
Картина «Літоўскае зацішша»
Держать ручных медведей было особым шиком для усадеб, расположенных где-нибудь в глухой местности посреди литовских болот. Это считалось неким старосветским обычаем и подчёркивало суровый и дикий характер этой местности. Также, это было связано с массовым увлечением охотой, распространённым в то время среди шляхты. Охотники убивали медведицу, а медвежат могли забрать на двор. Генрих Вейсенгоф часто принимал у себя гостей, приезжавших поохотиться. Но охотником он, по всеобщему мнению, был неважным. Вместо того, чтобы выслеживать зверя, он ходил с блокнотиком и зарисовывал туда карандашом лесные пейзажи.
Ручной медведь усадьбы Русаковичи. На заднем плане большой мост через Птичь.
Одним из главных зданий усадебного двора был “скарбец”. Вообще, так называли нечто вроде усадебного музея рода владельцев, где хранились всяческие родовые реликвии. Но в Русаковичах скарбец служил фактически официной и усадебным домом. Здесь были жилые комнаты, кабинеты, и ввиду ветхости главного усадебного дома Генрих Вейсенгоф с женой Еленой предпочитали жить именно здесь. Хотя, и кое-какие реликвии тут также были.
Скарбец в Русаковичах
В доме Вейсенгофов был стеклянный сервиз 1803 года производства Уречской стекольной мануфактуры, доставшийся от Винсента Быковского с его личной монограммой на нём. Целую стену в скарбце занимали различные доспехи и сабли, которые когда-то носили предки Генриха Вейсенгофа. Была и галерея родовых портретов, среди которых особое место занимал портрет Яна Вейсенгофа. Этот прославленный генерал, кавалер множества орденов, участник восстания Костюшко, наполеоновских походов, восстания 1831 года считался гордостью всего рода, а его портрет висел в каждой усадьбе Вейсенгофов. Висел портрет, может быть, и в каждой, но только в Русаковичах был орден Почётного Легиона, которым Яна Вейсенгофа наградил в 1809 году Наполеон! А ещё орден Vituti Militari, личная генеральская печать и другие реликвии. Генриху Ян Вейсенгоф приходился двоюродным прадедушкой.
Портрет генерала Яна Вейсенгофа из Русаковичей
Кроме родовых портретов у Генриха Вейсегофа закономерно была коллекция живописи своих современников и выдающихся предшественников. Среди них выделялся автопортрет Яна Дамеля 1826 года. Также в скарбце находился родовой архив и исторические документы, касавшиеся Русаковичей. Наиболее старые экземпляры в нём датировались 17-м столетием.
Комната с историческими реликвиями в скарбце в Русаковичах
Начавшаяся первая мировая война поначалу не сильно затронула Русаковичи. Фронт был относительно далеко, а потоки беженцев проходили мимо этой отдалённой усадьбы. Свержение российской монархии в феврале 1917 года также было не большой бедой. Казалось, история может дать белорусским землям новый шанс на развитие. Генрих Вейсенгоф в этом году много бывал в Минске, организовывал художественные выставки, стремясь показать, какое развитое культурное движение присутствует на наших землях. Однако большевистский переворот в октябре 1917 года перечеркнул все надежды на будущее. В 1918 году, при приближении большевиков, Генрих Вейсенгоф уезжает в Варшаву. Будучи лишённым родного дома, он был вынужден продавать часть своих картин и семейных усадебных реликвий коллекционерам, а что-то и вовсе оставить на разграбление наступающим варварам.
Перед второй мировой войной в бывшей усадьбе располагался колхоз “Сталинец”. А во время войны Русаковичам вновь пришлось вспомнить свой давний статус глухого болотного уголка. Взорвав мост через Птичь, советские партизаны сделали из Русаковичей и окрестностей изолированный остров, на котором так никогда и не смогли закрепиться немцы. Здесь даже функционировал подпольный районный комитет компартии. Немцы за время войны бывали в деревне лишь несколько раз, и то налётами. В основном они изредка перестреливались с партизанами через Птичь. К сожалению, русаковичская усадьба стояла прямо на берегу, на передовой, и скорее всего, именно в эти годы она была уничтожена. Тогда же, после войны, пропадает с карт и старая часовня-усыпальница на кладбище.
Место, где стоял старый усадебный двор в Русаковичах. Сегодня - унылое и безликое.
Сегодня место старой усадьбы в Русаковичах занято плотной дачно-коттеджной застройкой. Об историческом прошлом этого места и о том, что здесь некогда творил выдающийся художник здесь напоминает лишь скромный информационный стенд, установленный недавно местными краеведами. Рассказывают, что в старой русаковичской школе ещё после второй мировой войны хранились несколько картин Генриха Вейсенгофа, которые он не смог взять с собой в изгнание. Затем школа переехала в новое здание, а эти картины за ненадобностью просто выбросили на мусорку. Может быть, это просто местная легенда. Но даже если так, она абсолютно точно характеризует общее пренебрежительное и варварское отношение советских людей к небольшевистской истории и культуре, плоды которого сегодня наглядно можно наблюдать и в Русаковичах, и во всей Беларуси…