Усадьба и местечко Вязынь.
Местечко Вязынь сегодня расположено у своеобразного южного отрога самого крупного в Беларуси Вилейского водохранилища. Ну а в те времена, когда никакого водохранилища здесь не было и в помине, это местечко возникло у моста через речку Илию. Главная улица Вязыни сбегала с холма в пойменную речную низину, а центральная площадь исторически расположилась у самой этой поймы. Чуть в стороне от площади, далее по течению реки, издревле стоял и усадебный двор хозяев местечка.
Известна Вязынь ещё с середины 15 века, когда принадлежала одному из самых влиятельных приближённых великого князя литовского Казимира Ягайловича, маршалку дворному Яну Кучуковичу. Великий князь доверял этому шляхтичу представительство в важных дипломатических миссиях, Ян Кучукович ездил в составе посольств и к полякам, и к крымским татарам, и к Ливонскому ордену. Кроме того он был женат на дочери крупнейшего магната того времени - виленского воеводы Яна Гаштольда. За свою службу Ян Кучукович был щедро обласкан земельными пожалованиями в самых разных частях Великого княжества Литовского от дворов под Вильней и Лидой до полесских Житковичей. Был среди его владений и двор в Вязыни, который, впрочем, не задержался в собственности его потомков. Уже в конце 15 века Вязынь переходит к другому славному роду, владевшему многими землями на территории нынешней центральной Беларуси - Саковичам.
Воевода троцкий Андрей Сакович в середине 15 столетия был ближайшим соседом Яна Кучуковича в Вязыни. Ему принадлежали земли под местечком Молодечно, например небольшой замок в Носилово, что сегодня в пригороде Молодечно. Его Андрей Сакович передал в наследство одному из своих троих сыновей - Юрию. Именно к владениям его и его потомков впоследствии и присоединился двор в Вязыни. Интересно, что эта ветвь рода Саковичей настолько обособилась, что стала именовать себя отдельной фамилией Носиловские - по названию замка, который теперь, очевидно, надлежало считать родовым.
Правнуком Андрея Саковича в первой половине 16 столетия был витебский воевода Юрий Носиловский. В 1543 году он основывает в Вязыни на центральной площади костёл в честь святой Анны, который на долгие века стал главным храмом местечка.
В семье Юрия Носиловского из детей были только дочки. Поэтому В 1561 году через приданное одной из них, Щенсны Носиловской, Вязынь на какое-то время попадает в собственность её мужа князя Юрия Збаражского . На какое то время, потому что князь Збаражский отдаёт Вязынь в приданное уже своей со Щенсной дочери Анастасии, которая выходила замуж за королевского дворянина рогачёвского старосту Романа Воловича. Но и там приключения Вязыни как женского приданного не закончились, потому что Роман и Анастасия Воловичи в 1612 году отдают её уже своей дочери Марианне. Марианна вышла замуж довольно неожиданно - за польского шляхтича Яна Витуньского, чьё родовое имение Витония находилось за сотни километров от Литвы за Варшавой. О судьбе этой семьи ничего особенного не известно за исключением как раз того, что в 1625 году они продали двор Вязынь дяде Марианны Волович, виленскому бискупу Евстафию Воловичу (тёзка и дальний родственник знаменитого литовского канцлера). Последний сразу же передал Вязынь в качестве фундуша молодому только появившемуся монастырю сестёр бенедиктинок в Вильне.
Монахини-бенедиктински прибыли в Вильню в 1620 году из Несвижа, где незадолго до этого Николаем Радзивиллом «Сироткой» был основан их крупный монастырь. В Вильне же, однако, поначалу они имели только небольшую деревянную церквушку. Бискуп Евстафий Волович стал активно помогать бенедиктинкам, и фундуши земель, пожертвованных из родовых владений, должны были обеспечить развитие и благосостояние монастыря. И в итоге, благодаря ещё нескольким крупным позднейшим фундушам, виленский монастырь бенедиктинок на несколько веков превратился в одного из крупнейших землевладельцев Литвы. В течение 170 лет местечко Вязынь также вносило свой вклад в благосостояние монастыря. Наверняка, в том числе и средства полученные бенедиктинками от Вязыни, позволили им в 1743 году построить в Вильне свой новый шикарный барочный костёл по проекту знаменитого литовского архитектора Яна Глаубица.
Костёл св. Екатерины и монастырь бенедиктинок в Вильне. Фотография 1934 г.
Но, конечно, хозяйки Вязыни не тянули всё к себе в одну лишь Вильню. В самом местечке они исправно опекали старый костёл святой Анны, а также содействовали заложению униатской церкви в честь Архангела Михаила. Бенедиктинки выделили для неё полволоки земли в центре Вязыни, даже несмотря на то, что это должен был быть храм другого, восточного обряда, а опеку над ним должен был осуществлять другой монашеский орден базилиан. Уже на закате существования Речи Посполитой, в 1791 году, были построены новые здания и для церкви, и для костёла, которые, по старому литовскому обычаю, стояли на одной центральной площади местечка. Костёл был традиционной для нашего Великого княжества деревянной архитектуры, с двумя башенками. В храме было три алтаря - центральный в честь св. Анны и два боковых в честь Девы Марии и св. Бенедикта (патрона ордена владелиц местечка).
После захвата Речи Посполитой Российской империей в конце 18 века все земельные владения виленского бенедиктинского монастыря были конфискованы новыми властями и обрели новых, угодных им хозяев. Так Вязынь была подарена одному из фаворитов императрицы Екатерины II генерал-майору Семёну Зоричу . Однако, тому, как оказалось, довелось с тех пор недолго пожить на этом свете. И вопрос о том, кто станет хозяином отобранных земель, вновь стал открытым почти на 10 лет. Фактическим хозяином здесь долгое время был управляющий Кароль Зан - отец замечательного культурного и общественного деятеля Томаша Зана. Кстати, именно в Вязыни Томаш Зан получил от дьякона местной церкви Архангела Михаила первые уроки грамоты. А затем, в 1808 году, Вязынь приобрёла удивительная и в определённом смысле даже уникальная персона нашей истории - шляхтич Винсент Гечевич герба Лелива.
Род Гечевичей происходил из-под Вилькомира в Виленском воеводстве, и занимал довольно скромное положение в Речи Посполитой. Хотя, родовая легенда возводила его корни к польским рыцарям, воевавшим с крестоносцами ещё в 13 веке и переселившимся в ВКЛ во времена короля Ягайло, но документальных подтверждений этому нет. Зато есть вполне достоверные сведения, что в начале 18 столетия Никодим Гечевич был скромным городским судьёй в Браславе, что на северо-западе нынешней Беларуси. Его сын Ян также был судьёй, но уже в Вильне. У Яна было двое сыновей, один из которых, также Ян, стал капитаном в войске Речи Посполитой, а о другом - Винсенте - стоит сказать особо, поскольку ему довелось сыграть особую роль в жизни Вязыни и даже всего литовского края.
Вся жизнь Винсента Гечевича - это поразительный пример того, как можно во времена калейдоскопической смены враждебных друг другу господствующих властей умудряться на каждую из них успешно работать и при этом оставаться с каждой из них в отличных отношениях. Искусство сидения на нескольких стульях с практической пользой для личной карьеры было доведено Винсентом Гечевичем до неповторимого и неподражаемого совершенства. Начинал он свою службу в Речи Посполитой с не самой претенциозной должности крайчего Виленского воеводства. В то же самое время в стране проходили сложные попытки реформ, связанных с работой Четырёхлетнего сейма . Для обеспечения проведения этих реформ в сфере просвещения, торговли и создания регулярной армии с 1789 года создавались гражданско-войсковые порядковые комиссии, в одну из которых вошёл Винсент Гечевич. В 1792 году он уже возглавлял одно из отделений этих комиссий, которым, однако же, оставалось функционировать ещё лишь год. В 1793 году новый раздел Речи Посполитой посеял смуту в погибающем государстве. Тадеуш Костюшко и другие патриоты пытались протестовать против этого своим восстанием, что привело лишь к окончательному захвату нашей страны Российской империей. Винсент Гечевич во время восстания Костюшко декларировал всяческую поддержку повстанцам, однако сразу же после его поражения немедленно принял российское подданство. В год последнего раздела Речи Посполитой он становится заседателем минского Верхнего земского суда уже в системе власти Российской империи. Далее он заседал в департаменте Минского главного суда, а затем, в 1802 году, был назначен виленским подкоморием. Подкоморий занимался размежеванием земельных участков. В то время Российская империя кроила новоприобретённый край на свой лад, а Винсент Гечевич работалв этой сфере над определением границ Виленской и Минской губернии. И вот как раз здесь на этих границах он и приметил «бесхозное» местечко Вязынь, которое он решил приобрести. А после приобретения заложил именно здесь главную усадьбу для своей семьи и своих потомков.
В 1812 году во время похода армии Наполеона в Российскую империю на занятых французами территориях возникла Комиссия временного правительства ВКЛ, которая надеялась на воссоздание старого доброго литовского государства в случае победы французского императора. У этой комиссии был Минский департамент в составе трёх отделов. Во главе одного из них неожиданно обнаружился… Винцент Гечевич! Отдел, который он возглавлял, был отделом питания, занимавшийся снабжением наполеоновских войск. О том, как Гечевич работал на этом посту, свидетельствует генеральный интендант Великой армии Матьё Дюма, который писал в Комиссию ВКЛ в августе 1812 года: «Сударь Имперское величество очень удовлетворен администрацией за то, что она, несмотря на прохождение множества корпусов войск, сумела отыскать способы установить магазины и обеспечить их всем необходимым для армии и штаб-квартиры». Впрочем, сразу же после отступления Наполеона, Винсент Гечевич поступает на российскую службу, на которую его, в свою очередь, свободно принимают. И не куда-нибудь, а в военное присутствие - «военкомат» тех лет. Вот так Гечевич, ещё недавно снабжавший продовольствием наполеоновскую армию, теперь помогал набирать солдат для войны против неё! Одновременно с этим он прятал в своих поместьях (в том числе, в Вязыни) литовских и польских солдат из состава бывшей наполеоновской армии, которым угрожало преследование за участие в кампании 1812 года.
Неожиданный поворот в судьбе Винсента Гечевича происходит в 1816 году, когда личным указом императора Александра I он был назначен Минским вице-губернатором. А уже в 1818 году он и вовсе становится первым лицом Минской губернии, став её гражданским губернатором! Александр I явно благоволил Гечевичу и уже в следующем году дал ему «высочайшее благоволение за хорошее состояние отремонтированных дорог» в Минской губернии. Помимо заботы о состоянии дорог, Гечевич занимался улучшением хозяйственной деятельности и общего финансового положения своей губернии. Благодаря этому, к концу его губернаторства доход Минской губернии значительно вырос, хотя и шёл он, конечно, во многом в центральный имперский бюджет. Развивал Гечевич в губернии и медицину, в частности, его усилиями была развёрнута широкая кампания по вакцинации детей от оспы. А по иронии судьбы главным памятником пребывания на посту Винсента Гечевича в Минске по сей день остаётся мрачное здание, знакомое каждому жителю города, а возможно, и всей страны. Речь идёт о знаменитой «Володарке», здании следственного изолятора. Это здание известно ещё и под другим своим названием «Пищаловский замок». Однако, следует знать, что Рудольф Пищало (шляхтич, живший под Минском в усадьбе Городище) был руководителем строительства, нанятым на работу губернаторством. А изначальная инициатива постройки новой городской тюрьмы взамен обветшавшей старой, кураторство проекта и прочее исходило именно от Винсента Гечевича.
Минская городская тюрьма или «арестантская казарма» - один из главных проектов периода губернаторства Винсента Гечевича. Рисунок 1834 года.
Был и ещё один полулегендарный памятник эпохи Винсента Гечевича, долгие годы после его смерти также напоминавший о нём. Якобы где-то при Новогрудском трактев Минской губернии стояла красиво оформленная колонна, которую в окрестностях люди называли «Викентьевским столбом». Про неё рассказывали разное. Была версия (весьма правдоподобная), что эту колонну установил в 1824 году сам Винсент Гечевич при границе Минской и Гродненской губерний. А была и такая, что колонну воздвигла мать некоего минского чиновника по поводу отказа Гечевича женить её сына на его дочери. В 1863 году эта колонна служила местом сбора повстанцев, а в дальнейшем, к сожалению, была снесена, и наш край лишился ещё одного своего колоритного памятника.
В 1826 году на смену благоволившему Винсенту Гечевичу Александру І пришёл новый император Николай I. Начало его правления ознаменовалось мятежом декабристов, после чего новый царь, испугавшись, принялся разделываться по всей стране с различными тайными обществами. Почувствовав настроения нового правителя, Гечевич развил на этом поприще бурную деятельность и разогнал в Минской губернии две масонские ложи - «Южный факел» и «Гора Табор», - о чём впоследствии направил отчёт в Петербург. Несмотря на такую демонстрацию лояльности, когда в крае началось восстание за восстановление Речи Посполитой, Николай I всё же решил сменить в Минской губернии «польского» губернатора на «исконно-русского» Кирилла Яковлевича Тюфеева. Но Гечевича и здесь не обидели. Взамен он получил новый титул титулярного советника и пост почётного сенатора Российской империи в Петербурге. Там он провёл последние годы своей жизни, умер и был похоронен.
Несмотря на свою верную (правда, с перерывами в верности) службу российским императорам, Винсент Гечевич пользовался достаточным уважением среди всей шляхты Минской губернии. Его женой стала Эльжбета из рода Прушинских из Королищевичей под Минском. С ней он познакомился ещё во время своей службы в минских судах, когда в доме её отца в Королищевичах собиралась на пиры вся минская шляхта. Их собственные дети стали мужьями и жёнами многих родовитых семейств Минщины. Да и вообще, в усадьбе Гечевичей в Вязыни не переводились гости из шляхетских домов всей губернии. Кстати, Вязынь от такого жизненного пути Винсента Гецевича уж точно только выиграла. Из рядового местечка в списке своих землевладельцев оно превратилось в главное родовое поместье минского губернатора! Винсент Гецевич строит здесь усадебный дом и целый хозяйственный комплекс, состоявший из кирпичного завода (производил 80.000 кирпичей в год!), спиртзавода и водяной мельницы.
Портрет Винсента Гечевича 1820-х годов кисти художника Валентия Ваньковича.
«Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть» - написано в Библии. Винсенту Гечевичу успешно удавалось в своей жизни опровергать это утверждение и радеть обо всех своих господах. Однако, это лицемерие и некая «двойственность» вышли боком его собственным детям уже при его жизни. Сыновья Винсента Гечевича с детства наблюдали акробатическую изворотливость своего отца, который лавировал между литвинской шляхтой и российскими властями, поддерживая одновременно и одних и других, в зависимости от того, в чьём обществе он в данный момент находился. И это не давало им твёрдого примера, на который они могли бы равняться в жизни, не давало им тех моральных идеалов, с которыми они могли бы жить. В результате два брата выросли и стали живыми двумя сторонами одной жизни Винсента Гецевича, но… по отдельности. Старший, Ипполит, стал патриотом Речи Посполитой, а младший, Леон, патриотом Российской империи. И однажды настало время, когда два родных брата пошли с оружием друг на друга…
Ипполит Гечевич к своим 30 годам был уже уважаемой персоной в дворянских кругах своего края, был маршалком шляхты Вилейского уезда. И когда в 1831 году вилейская шляхта подняла восстание за возрождение Речи Посполитой, он возглавил уездный повстанческий комитет. Шурин Ипполита Гечевича, шляхтич Александр Володкович, также был здесь же одним из самых активных участников восстания и командовал уездной кавалерией. Однако им не удалось оказать сколь либо серьёзного сопротивления российским военным силам, посланным на подавление мятежа, среди которых был… младший брат Ипполита Леон Гечевич.
Леон поначалу служил на скромной канцелярской должности, которая, вероятно, не соответствовала размеру его амбиций. И тогда он решил проявить себя, в армии Российской империи, да ни где-нибудь, а в личном царском кирасирском полку. Вероятно, чтобы легче было попасться на глаза императору. И так уж вышло, что первым поводом, в котором Леон должен был продемонстрировать свою верную службу российскому царю, стало подавление восстания его собственного народа. Можно было подумать, что Леон постарается как-либо избежать этой не слишком почётной обязанности, но нет - он принялся исполнять её с усердием на зависть иным российским казакам. Он принял участие, как минимум, в пяти сражениях против повстанцев, за всё участие в кампании получил два ордена и специальный знак за подавление восстания. В дальнейшем мечта Леона сбылась, и он пробрался-таки в свиту к российским царям, регулярно сопровождал и Николая I, и Александра II на военных смотрах и сборах. В общем, стал в чём-то даже успешнее, чем его отец. Но, правда, Винсенту Гечевичу для достижения своего положения не пришлось убивать своих земляков.
За верную службу царю, Леону Гечевичу было пожаловано имение в Царстве Польском, где он, как заправский колонист, занимал многие должности в структуре российской армии. Наследником же усадьбы в Вязыни стал Ипполит Гецевич, который, однако же, за участие в восстание был приговорён к длительной ссылке. К счастью, вскоре он был «высочайше помилован», во-первых, благодаря отцу-сенатору, а во-вторых, потому что он участвовал только в гражданских, а не военных органах повстанцев. Как уже упоминалось, он был женат на представительнице рода Володковичей, Катажине. Однако, они умерли в 1840-х годах с разницей в несколько лет, не дожив даже до 50-ти.
Среди двоих сыновей Ипполита и Катажины вновь проявился удивительный дуализм, ставший уже какой-то родовой чертой. Старший, Станислав, пошёл служить в полк Российской Императорской гвардии, где, правда, не участвовал в каких-то одиозных мероприятиях, как его дядя. А младший, Константин Юлиан, хозяйничал в усадьбе. Но прожил он ещё менее долгий век, чем его отец, скончавшись в 1863 году в возрасте 37 лет. Его сыну, которого так же, как и отца, звали Ипполит, было ещё 13 лет.
Таким образом, в восстании 1863 года никто из вязынской усадьбы не участвовал. Однако царские власти почему-то (на всякий случай?) всё равно устроили в местечке переполох. Из костёла святой Анны были изгнаны католические священники, а в здании храма устроена православная церковь. Есть мнение, что таким образом власти решили проблему с новым зданием для православного храма, которому требовался капитальный ремонт. Вместо этого церковь перевели в здание костёла, которое находилось в несколько лучшем состоянии.
В начале 1870-х Ипполит Гечевич достигает совершеннолетия, и с этого времени начинается период бурного переустройства и роста благополучия усадьбы в Вязыни. Бог дал Ипполиту, в отличие от родителей, долгий век жизни, и он посвятил его добросовестному труду, направленному на приумножение богатств имения и всего вилейского края.
К началу 20 столетия в Вязыни к северу от местечка сложился целый усадебный городок, состоявший их трёх улиц, которые даже имели свои названия - Центральная, Полевая и улица Паробков, на ней стояли дома работников имения. Хозяйственный комплекс усадьбы включал в себя многочисленные здания конюшен, коровников, свинарников, птичников, амбаров, мельниц, кузницу, ледовню, молочную и спиртзавод. Для работ в имении Ипполит Гечевич приобретал в Европе новейшие образцы сельскохозяйственной техники, которые немедленно внедрял в производство как в Вязыни, так и в других своих фольварках. Именно на спиртзаводе Гечевича в фольварке Буховщина (сейчас в черте Молодечно) впервые в Вилейском уезде появилось электричество. Развивалось в Вязыни и животноводство, с которым здесь также экспериментировали, разводя не только местные, но и различные европейские породы свиней и коров.
Существовала при усадьбе и своя оранжерея размером 30х5 метров, в которой выращивали цветы и фрукты, плодовый сад с питомником, из которого каждый год на продажу выставляли 2,5 тысячи саженцев. Сад, в свою очередь плавно перетекал в пейзажный парк. В парке, заложенном в 1870 году, росли клёны, липы, лиственницы и даже сибирские кедры. Он выходил живописными пейзажными террасами на водную систему из трёх искусственных прудов. Чуть позже, в 1920-е годы, посреди парка расположился даже теннисный корт. В самом усадебном доме при Ипполите Гечевиче была большая коллекция живописи и фарфора, стояла мебель в готическом стиле.
Усадебный дом в Вязыни. Фотография 1916 года.
Ипполит Гечевич сначала служил в Вилейке уездным мировым судьёй, причём в итоге он получил звание почётного судьи. А с организацией в 1899 году Виленского общества сельского хозяйства занял там должность вице-председателя. В этом качестве, а также как хозяин успешного имения, он был приглашён на Минскую сельскохозяйственную выставку в 1905 году.
В 1899 году в Вязыни произошло и ещё одно интересное событие. Старое здание костёла св. Анны, построенное ещё при сёстрах-бенедиктинках, в которое в 1864 году перевели православную церковь, уже находилось в аварийном состоянии. Концепция сохранения памятников архитектуры не была тогда ещё в достаточно развитом состоянии, поэтому бывший костёл решили попросту разобрать, а на его месте построить новую церковь. 25 мая 1899 года в храме была отслужена последняя литургия, после чего последовал разбор и строительство нового здания. В то время в Российской империи была распространена практика, по которой различным известным людям даже в столице предлагалась жертвовать на православные храмы, строящиеся в провинции. Так среди благотворителей вязынского храма оказался ряд известных людей - святой Иоанн Кронштадтский, изобретательница куклы-матрёшки Мария Мамонтова, виленский генерал-губернатор Виталий Троцкий. И, конечно же, здесь был и собственной персоной Ипполит Гечевич, который пожертвовал для церкви строительный лес. Благодаря таким стараниям уже через год новая церковь была построена и освящена под титулом Успения Богородицы. Местные епархиальные известия отмечали, что на праздничном банкете в доме священника батюшка «о. Иоанн, между прочим, выразил свою глубокую признательность помещику имения Вязынь г. Гецевичу (присутствовавшему) за его участливое отношение к делу сооружения в м. Вязыни новой церкви. Конечно, такое просвещённое отношение помещика-католика к духовным нуждам окружающего его крестьянства достойно внимания и подражания».
Церковь Успения Богородицы в Вязыни на фотографии начала 20 века.
А между тем, католики Вилейского уезда смогли строить для себя храмы только через 5 лет, после выхода специального Манифеста царя Николая II. Тогда Ипполит Гечевич на краю своей усадебной земли строит часовню или небольшой костёльчик в удивительном архитектурном сочетании готики и модерна. В отличие от православной церкви, костёл Гечевич строил исключительно за свои средства, поэтому его строительство затянулось на годы. Тем не менее, в 1912 году новый костёл, приписанный к парафии соседнего местечка Илия, был освящён под титулом Рождества Девы Марии.
Костёл Рождества Девы Марии в Вязыни. Фотография 1920-х годов.
Первая мировая война и последующая революция, к большому счастью, обошли Вязынь серьёзными разрушениями, хотя в местечке недолгое время побывали и немцы, и большевики. После войны хозяином усадьбы, вошедшей в состав Польши, по-прежнему оставался Ипполит Гечевич. В 1920-е годы к своей успешной хозяйственной деятельности он прибавил ещё и политическую. Гечевич был одним из лидеров группировки, известной как «Виленские консерваторы». Это был своеобразный политический клуб, ядро которого составляли дворяне-землевладельцы из земель ВКЛ. Они стремились сделать литовские земли экономически и культурно автономными от центральной польской власти, а также сочувствовали развитию белорусской национальной культуры.
Хозяева и работники имения Вязынь на крыльце усадебного дома. Фотография 1930-х годов.
Усадьба и местечко Вязынь в это время по-прежнему оставались добрым примером благополучия, здесь всё так же работало успешное хозяйство, под руководством приглашённого немецкого инженера Генриха Лампрехта была построена новая большая мельница на реке Илия, создано собственное рыбоводческое хозяйство. В 1935 году во владение усадьбой вместо скончавшегося Ипполита Гечевича вступил его сын Леон и дочь Софья. Историю владения Гечевичами усадьбой в Вязыни грубо оборвал 1939 год.
Хозяйственный двор усадьбы в Вязыни в 1920-е годы. На фотографии паровой двигатель и механическая молотилка - одна из сельскохозяйственных инноваций, во множестве внедряемых в имении при Ипполите Гечевиче.
Гечевичи успели убежать от советской карательной машины в немецкую зону оккупации Польши. Но попали из огня да в полымя. В 1943 году Софья из Гечевичей, Кристина Гечевич (жена Леона) и её единственный 12-летний сын, также Леон были расстреляны нацистами прямо на свадьбе их родственников. В тот день в усадьбу мужа Софьи, Збигнева Городыньского, под городом Сандомиром съехалось множество гостей. Большинство из них, включая детей и стариков, были расстреляны эсэсовцами в одну ночь 24 июня 1943 года «за связь с партизанами». Все трое сыновей Збигнева и Софьи воевали в рядах Армии Краёвой, и только один из них пережил войну. Ну а последний из мужской линии Гечевичей, родившихся в Вязыни, был убит в ту ночь…
В самой Вязыни немцы в это время разместили в усадебном доме полицейский гарнизон. В том же злосчастном 1943 году он был атакован советскими партизанами, и дом в результате этого был сожжён дотла. После войны его остатки закатали в землю, а территория усадьбы была хаотично и бездарно застроена самыми разнообразными жилыми и колхозно-хозяйственными постройками.
Бывший приусадебный парк в Вязыни. Здание в глубине парка (детский сад) было построено рядом с фундаментами разрушенного усадебного дома.
Вязынские костёл и церковь были закрыты - костёл сразу после войны, а церковь в 1962 году. Их так же бездарно пытались переделать то под клуб, то под колхозный склад. Но по крайней мере, они хотя бы не были уничтожены, что позволило в 1990-е годы вернуть их верующим и восстановить. Сегодня эти храмы являются единственными памятниками богатейшего исторического прошлого Вязыни.
Костёл и церковь в Вязыни.
Хотя его следы то тут, то там пробиваются то на аллеях старого усадебного парка, то старой кладкой среди построек спиртзавода, который сегодня полностью заброшен и являет собой жутковатое постапокалиптическое зрелище.
Старые корпуса спиртзавода в Вязыни были грубо перестроены в советское время.
А ещё на старом католическом кладбище осталось множество шляхетских захоронений, среди которых есть могилы и бывших владельцев усадьбы Гечевичей. Многие из тех надгробий, которым посчастливилось уцелеть в годы советского варварства, являются ещё и настоящими памятниками искусства. Сегодня они тоже напоминают нам о той далёкой эпохе погибшей красоты.
Местечко Вязынь в 1915 году и сто лет спустя.
Известна Вязынь ещё с середины 15 века, когда принадлежала одному из самых влиятельных приближённых великого князя литовского Казимира Ягайловича, маршалку дворному Яну Кучуковичу. Великий князь доверял этому шляхтичу представительство в важных дипломатических миссиях, Ян Кучукович ездил в составе посольств и к полякам, и к крымским татарам, и к Ливонскому ордену. Кроме того он был женат на дочери крупнейшего магната того времени - виленского воеводы Яна Гаштольда. За свою службу Ян Кучукович был щедро обласкан земельными пожалованиями в самых разных частях Великого княжества Литовского от дворов под Вильней и Лидой до полесских Житковичей. Был среди его владений и двор в Вязыни, который, впрочем, не задержался в собственности его потомков. Уже в конце 15 века Вязынь переходит к другому славному роду, владевшему многими землями на территории нынешней центральной Беларуси - Саковичам.
Воевода троцкий Андрей Сакович в середине 15 столетия был ближайшим соседом Яна Кучуковича в Вязыни. Ему принадлежали земли под местечком Молодечно, например небольшой замок в Носилово, что сегодня в пригороде Молодечно. Его Андрей Сакович передал в наследство одному из своих троих сыновей - Юрию. Именно к владениям его и его потомков впоследствии и присоединился двор в Вязыни. Интересно, что эта ветвь рода Саковичей настолько обособилась, что стала именовать себя отдельной фамилией Носиловские - по названию замка, который теперь, очевидно, надлежало считать родовым.
Правнуком Андрея Саковича в первой половине 16 столетия был витебский воевода Юрий Носиловский. В 1543 году он основывает в Вязыни на центральной площади костёл в честь святой Анны, который на долгие века стал главным храмом местечка.
В семье Юрия Носиловского из детей были только дочки. Поэтому В 1561 году через приданное одной из них, Щенсны Носиловской, Вязынь на какое-то время попадает в собственность её мужа князя Юрия Збаражского . На какое то время, потому что князь Збаражский отдаёт Вязынь в приданное уже своей со Щенсной дочери Анастасии, которая выходила замуж за королевского дворянина рогачёвского старосту Романа Воловича. Но и там приключения Вязыни как женского приданного не закончились, потому что Роман и Анастасия Воловичи в 1612 году отдают её уже своей дочери Марианне. Марианна вышла замуж довольно неожиданно - за польского шляхтича Яна Витуньского, чьё родовое имение Витония находилось за сотни километров от Литвы за Варшавой. О судьбе этой семьи ничего особенного не известно за исключением как раз того, что в 1625 году они продали двор Вязынь дяде Марианны Волович, виленскому бискупу Евстафию Воловичу (тёзка и дальний родственник знаменитого литовского канцлера). Последний сразу же передал Вязынь в качестве фундуша молодому только появившемуся монастырю сестёр бенедиктинок в Вильне.
Монахини-бенедиктински прибыли в Вильню в 1620 году из Несвижа, где незадолго до этого Николаем Радзивиллом «Сироткой» был основан их крупный монастырь. В Вильне же, однако, поначалу они имели только небольшую деревянную церквушку. Бискуп Евстафий Волович стал активно помогать бенедиктинкам, и фундуши земель, пожертвованных из родовых владений, должны были обеспечить развитие и благосостояние монастыря. И в итоге, благодаря ещё нескольким крупным позднейшим фундушам, виленский монастырь бенедиктинок на несколько веков превратился в одного из крупнейших землевладельцев Литвы. В течение 170 лет местечко Вязынь также вносило свой вклад в благосостояние монастыря. Наверняка, в том числе и средства полученные бенедиктинками от Вязыни, позволили им в 1743 году построить в Вильне свой новый шикарный барочный костёл по проекту знаменитого литовского архитектора Яна Глаубица.
Костёл св. Екатерины и монастырь бенедиктинок в Вильне. Фотография 1934 г.
Но, конечно, хозяйки Вязыни не тянули всё к себе в одну лишь Вильню. В самом местечке они исправно опекали старый костёл святой Анны, а также содействовали заложению униатской церкви в честь Архангела Михаила. Бенедиктинки выделили для неё полволоки земли в центре Вязыни, даже несмотря на то, что это должен был быть храм другого, восточного обряда, а опеку над ним должен был осуществлять другой монашеский орден базилиан. Уже на закате существования Речи Посполитой, в 1791 году, были построены новые здания и для церкви, и для костёла, которые, по старому литовскому обычаю, стояли на одной центральной площади местечка. Костёл был традиционной для нашего Великого княжества деревянной архитектуры, с двумя башенками. В храме было три алтаря - центральный в честь св. Анны и два боковых в честь Девы Марии и св. Бенедикта (патрона ордена владелиц местечка).
После захвата Речи Посполитой Российской империей в конце 18 века все земельные владения виленского бенедиктинского монастыря были конфискованы новыми властями и обрели новых, угодных им хозяев. Так Вязынь была подарена одному из фаворитов императрицы Екатерины II генерал-майору Семёну Зоричу . Однако, тому, как оказалось, довелось с тех пор недолго пожить на этом свете. И вопрос о том, кто станет хозяином отобранных земель, вновь стал открытым почти на 10 лет. Фактическим хозяином здесь долгое время был управляющий Кароль Зан - отец замечательного культурного и общественного деятеля Томаша Зана. Кстати, именно в Вязыни Томаш Зан получил от дьякона местной церкви Архангела Михаила первые уроки грамоты. А затем, в 1808 году, Вязынь приобрёла удивительная и в определённом смысле даже уникальная персона нашей истории - шляхтич Винсент Гечевич герба Лелива.
Род Гечевичей происходил из-под Вилькомира в Виленском воеводстве, и занимал довольно скромное положение в Речи Посполитой. Хотя, родовая легенда возводила его корни к польским рыцарям, воевавшим с крестоносцами ещё в 13 веке и переселившимся в ВКЛ во времена короля Ягайло, но документальных подтверждений этому нет. Зато есть вполне достоверные сведения, что в начале 18 столетия Никодим Гечевич был скромным городским судьёй в Браславе, что на северо-западе нынешней Беларуси. Его сын Ян также был судьёй, но уже в Вильне. У Яна было двое сыновей, один из которых, также Ян, стал капитаном в войске Речи Посполитой, а о другом - Винсенте - стоит сказать особо, поскольку ему довелось сыграть особую роль в жизни Вязыни и даже всего литовского края.
Вся жизнь Винсента Гечевича - это поразительный пример того, как можно во времена калейдоскопической смены враждебных друг другу господствующих властей умудряться на каждую из них успешно работать и при этом оставаться с каждой из них в отличных отношениях. Искусство сидения на нескольких стульях с практической пользой для личной карьеры было доведено Винсентом Гечевичем до неповторимого и неподражаемого совершенства. Начинал он свою службу в Речи Посполитой с не самой претенциозной должности крайчего Виленского воеводства. В то же самое время в стране проходили сложные попытки реформ, связанных с работой Четырёхлетнего сейма . Для обеспечения проведения этих реформ в сфере просвещения, торговли и создания регулярной армии с 1789 года создавались гражданско-войсковые порядковые комиссии, в одну из которых вошёл Винсент Гечевич. В 1792 году он уже возглавлял одно из отделений этих комиссий, которым, однако же, оставалось функционировать ещё лишь год. В 1793 году новый раздел Речи Посполитой посеял смуту в погибающем государстве. Тадеуш Костюшко и другие патриоты пытались протестовать против этого своим восстанием, что привело лишь к окончательному захвату нашей страны Российской империей. Винсент Гечевич во время восстания Костюшко декларировал всяческую поддержку повстанцам, однако сразу же после его поражения немедленно принял российское подданство. В год последнего раздела Речи Посполитой он становится заседателем минского Верхнего земского суда уже в системе власти Российской империи. Далее он заседал в департаменте Минского главного суда, а затем, в 1802 году, был назначен виленским подкоморием. Подкоморий занимался размежеванием земельных участков. В то время Российская империя кроила новоприобретённый край на свой лад, а Винсент Гечевич работалв этой сфере над определением границ Виленской и Минской губернии. И вот как раз здесь на этих границах он и приметил «бесхозное» местечко Вязынь, которое он решил приобрести. А после приобретения заложил именно здесь главную усадьбу для своей семьи и своих потомков.
В 1812 году во время похода армии Наполеона в Российскую империю на занятых французами территориях возникла Комиссия временного правительства ВКЛ, которая надеялась на воссоздание старого доброго литовского государства в случае победы французского императора. У этой комиссии был Минский департамент в составе трёх отделов. Во главе одного из них неожиданно обнаружился… Винцент Гечевич! Отдел, который он возглавлял, был отделом питания, занимавшийся снабжением наполеоновских войск. О том, как Гечевич работал на этом посту, свидетельствует генеральный интендант Великой армии Матьё Дюма, который писал в Комиссию ВКЛ в августе 1812 года: «Сударь Имперское величество очень удовлетворен администрацией за то, что она, несмотря на прохождение множества корпусов войск, сумела отыскать способы установить магазины и обеспечить их всем необходимым для армии и штаб-квартиры». Впрочем, сразу же после отступления Наполеона, Винсент Гечевич поступает на российскую службу, на которую его, в свою очередь, свободно принимают. И не куда-нибудь, а в военное присутствие - «военкомат» тех лет. Вот так Гечевич, ещё недавно снабжавший продовольствием наполеоновскую армию, теперь помогал набирать солдат для войны против неё! Одновременно с этим он прятал в своих поместьях (в том числе, в Вязыни) литовских и польских солдат из состава бывшей наполеоновской армии, которым угрожало преследование за участие в кампании 1812 года.
Неожиданный поворот в судьбе Винсента Гечевича происходит в 1816 году, когда личным указом императора Александра I он был назначен Минским вице-губернатором. А уже в 1818 году он и вовсе становится первым лицом Минской губернии, став её гражданским губернатором! Александр I явно благоволил Гечевичу и уже в следующем году дал ему «высочайшее благоволение за хорошее состояние отремонтированных дорог» в Минской губернии. Помимо заботы о состоянии дорог, Гечевич занимался улучшением хозяйственной деятельности и общего финансового положения своей губернии. Благодаря этому, к концу его губернаторства доход Минской губернии значительно вырос, хотя и шёл он, конечно, во многом в центральный имперский бюджет. Развивал Гечевич в губернии и медицину, в частности, его усилиями была развёрнута широкая кампания по вакцинации детей от оспы. А по иронии судьбы главным памятником пребывания на посту Винсента Гечевича в Минске по сей день остаётся мрачное здание, знакомое каждому жителю города, а возможно, и всей страны. Речь идёт о знаменитой «Володарке», здании следственного изолятора. Это здание известно ещё и под другим своим названием «Пищаловский замок». Однако, следует знать, что Рудольф Пищало (шляхтич, живший под Минском в усадьбе Городище) был руководителем строительства, нанятым на работу губернаторством. А изначальная инициатива постройки новой городской тюрьмы взамен обветшавшей старой, кураторство проекта и прочее исходило именно от Винсента Гечевича.
Минская городская тюрьма или «арестантская казарма» - один из главных проектов периода губернаторства Винсента Гечевича. Рисунок 1834 года.
Был и ещё один полулегендарный памятник эпохи Винсента Гечевича, долгие годы после его смерти также напоминавший о нём. Якобы где-то при Новогрудском трактев Минской губернии стояла красиво оформленная колонна, которую в окрестностях люди называли «Викентьевским столбом». Про неё рассказывали разное. Была версия (весьма правдоподобная), что эту колонну установил в 1824 году сам Винсент Гечевич при границе Минской и Гродненской губерний. А была и такая, что колонну воздвигла мать некоего минского чиновника по поводу отказа Гечевича женить её сына на его дочери. В 1863 году эта колонна служила местом сбора повстанцев, а в дальнейшем, к сожалению, была снесена, и наш край лишился ещё одного своего колоритного памятника.
В 1826 году на смену благоволившему Винсенту Гечевичу Александру І пришёл новый император Николай I. Начало его правления ознаменовалось мятежом декабристов, после чего новый царь, испугавшись, принялся разделываться по всей стране с различными тайными обществами. Почувствовав настроения нового правителя, Гечевич развил на этом поприще бурную деятельность и разогнал в Минской губернии две масонские ложи - «Южный факел» и «Гора Табор», - о чём впоследствии направил отчёт в Петербург. Несмотря на такую демонстрацию лояльности, когда в крае началось восстание за восстановление Речи Посполитой, Николай I всё же решил сменить в Минской губернии «польского» губернатора на «исконно-русского» Кирилла Яковлевича Тюфеева. Но Гечевича и здесь не обидели. Взамен он получил новый титул титулярного советника и пост почётного сенатора Российской империи в Петербурге. Там он провёл последние годы своей жизни, умер и был похоронен.
Несмотря на свою верную (правда, с перерывами в верности) службу российским императорам, Винсент Гечевич пользовался достаточным уважением среди всей шляхты Минской губернии. Его женой стала Эльжбета из рода Прушинских из Королищевичей под Минском. С ней он познакомился ещё во время своей службы в минских судах, когда в доме её отца в Королищевичах собиралась на пиры вся минская шляхта. Их собственные дети стали мужьями и жёнами многих родовитых семейств Минщины. Да и вообще, в усадьбе Гечевичей в Вязыни не переводились гости из шляхетских домов всей губернии. Кстати, Вязынь от такого жизненного пути Винсента Гецевича уж точно только выиграла. Из рядового местечка в списке своих землевладельцев оно превратилось в главное родовое поместье минского губернатора! Винсент Гецевич строит здесь усадебный дом и целый хозяйственный комплекс, состоявший из кирпичного завода (производил 80.000 кирпичей в год!), спиртзавода и водяной мельницы.
Портрет Винсента Гечевича 1820-х годов кисти художника Валентия Ваньковича.
«Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть» - написано в Библии. Винсенту Гечевичу успешно удавалось в своей жизни опровергать это утверждение и радеть обо всех своих господах. Однако, это лицемерие и некая «двойственность» вышли боком его собственным детям уже при его жизни. Сыновья Винсента Гечевича с детства наблюдали акробатическую изворотливость своего отца, который лавировал между литвинской шляхтой и российскими властями, поддерживая одновременно и одних и других, в зависимости от того, в чьём обществе он в данный момент находился. И это не давало им твёрдого примера, на который они могли бы равняться в жизни, не давало им тех моральных идеалов, с которыми они могли бы жить. В результате два брата выросли и стали живыми двумя сторонами одной жизни Винсента Гецевича, но… по отдельности. Старший, Ипполит, стал патриотом Речи Посполитой, а младший, Леон, патриотом Российской империи. И однажды настало время, когда два родных брата пошли с оружием друг на друга…
Ипполит Гечевич к своим 30 годам был уже уважаемой персоной в дворянских кругах своего края, был маршалком шляхты Вилейского уезда. И когда в 1831 году вилейская шляхта подняла восстание за возрождение Речи Посполитой, он возглавил уездный повстанческий комитет. Шурин Ипполита Гечевича, шляхтич Александр Володкович, также был здесь же одним из самых активных участников восстания и командовал уездной кавалерией. Однако им не удалось оказать сколь либо серьёзного сопротивления российским военным силам, посланным на подавление мятежа, среди которых был… младший брат Ипполита Леон Гечевич.
Леон поначалу служил на скромной канцелярской должности, которая, вероятно, не соответствовала размеру его амбиций. И тогда он решил проявить себя, в армии Российской империи, да ни где-нибудь, а в личном царском кирасирском полку. Вероятно, чтобы легче было попасться на глаза императору. И так уж вышло, что первым поводом, в котором Леон должен был продемонстрировать свою верную службу российскому царю, стало подавление восстания его собственного народа. Можно было подумать, что Леон постарается как-либо избежать этой не слишком почётной обязанности, но нет - он принялся исполнять её с усердием на зависть иным российским казакам. Он принял участие, как минимум, в пяти сражениях против повстанцев, за всё участие в кампании получил два ордена и специальный знак за подавление восстания. В дальнейшем мечта Леона сбылась, и он пробрался-таки в свиту к российским царям, регулярно сопровождал и Николая I, и Александра II на военных смотрах и сборах. В общем, стал в чём-то даже успешнее, чем его отец. Но, правда, Винсенту Гечевичу для достижения своего положения не пришлось убивать своих земляков.
За верную службу царю, Леону Гечевичу было пожаловано имение в Царстве Польском, где он, как заправский колонист, занимал многие должности в структуре российской армии. Наследником же усадьбы в Вязыни стал Ипполит Гецевич, который, однако же, за участие в восстание был приговорён к длительной ссылке. К счастью, вскоре он был «высочайше помилован», во-первых, благодаря отцу-сенатору, а во-вторых, потому что он участвовал только в гражданских, а не военных органах повстанцев. Как уже упоминалось, он был женат на представительнице рода Володковичей, Катажине. Однако, они умерли в 1840-х годах с разницей в несколько лет, не дожив даже до 50-ти.
Среди двоих сыновей Ипполита и Катажины вновь проявился удивительный дуализм, ставший уже какой-то родовой чертой. Старший, Станислав, пошёл служить в полк Российской Императорской гвардии, где, правда, не участвовал в каких-то одиозных мероприятиях, как его дядя. А младший, Константин Юлиан, хозяйничал в усадьбе. Но прожил он ещё менее долгий век, чем его отец, скончавшись в 1863 году в возрасте 37 лет. Его сыну, которого так же, как и отца, звали Ипполит, было ещё 13 лет.
Таким образом, в восстании 1863 года никто из вязынской усадьбы не участвовал. Однако царские власти почему-то (на всякий случай?) всё равно устроили в местечке переполох. Из костёла святой Анны были изгнаны католические священники, а в здании храма устроена православная церковь. Есть мнение, что таким образом власти решили проблему с новым зданием для православного храма, которому требовался капитальный ремонт. Вместо этого церковь перевели в здание костёла, которое находилось в несколько лучшем состоянии.
В начале 1870-х Ипполит Гечевич достигает совершеннолетия, и с этого времени начинается период бурного переустройства и роста благополучия усадьбы в Вязыни. Бог дал Ипполиту, в отличие от родителей, долгий век жизни, и он посвятил его добросовестному труду, направленному на приумножение богатств имения и всего вилейского края.
К началу 20 столетия в Вязыни к северу от местечка сложился целый усадебный городок, состоявший их трёх улиц, которые даже имели свои названия - Центральная, Полевая и улица Паробков, на ней стояли дома работников имения. Хозяйственный комплекс усадьбы включал в себя многочисленные здания конюшен, коровников, свинарников, птичников, амбаров, мельниц, кузницу, ледовню, молочную и спиртзавод. Для работ в имении Ипполит Гечевич приобретал в Европе новейшие образцы сельскохозяйственной техники, которые немедленно внедрял в производство как в Вязыни, так и в других своих фольварках. Именно на спиртзаводе Гечевича в фольварке Буховщина (сейчас в черте Молодечно) впервые в Вилейском уезде появилось электричество. Развивалось в Вязыни и животноводство, с которым здесь также экспериментировали, разводя не только местные, но и различные европейские породы свиней и коров.
Существовала при усадьбе и своя оранжерея размером 30х5 метров, в которой выращивали цветы и фрукты, плодовый сад с питомником, из которого каждый год на продажу выставляли 2,5 тысячи саженцев. Сад, в свою очередь плавно перетекал в пейзажный парк. В парке, заложенном в 1870 году, росли клёны, липы, лиственницы и даже сибирские кедры. Он выходил живописными пейзажными террасами на водную систему из трёх искусственных прудов. Чуть позже, в 1920-е годы, посреди парка расположился даже теннисный корт. В самом усадебном доме при Ипполите Гечевиче была большая коллекция живописи и фарфора, стояла мебель в готическом стиле.
Усадебный дом в Вязыни. Фотография 1916 года.
Ипполит Гечевич сначала служил в Вилейке уездным мировым судьёй, причём в итоге он получил звание почётного судьи. А с организацией в 1899 году Виленского общества сельского хозяйства занял там должность вице-председателя. В этом качестве, а также как хозяин успешного имения, он был приглашён на Минскую сельскохозяйственную выставку в 1905 году.
В 1899 году в Вязыни произошло и ещё одно интересное событие. Старое здание костёла св. Анны, построенное ещё при сёстрах-бенедиктинках, в которое в 1864 году перевели православную церковь, уже находилось в аварийном состоянии. Концепция сохранения памятников архитектуры не была тогда ещё в достаточно развитом состоянии, поэтому бывший костёл решили попросту разобрать, а на его месте построить новую церковь. 25 мая 1899 года в храме была отслужена последняя литургия, после чего последовал разбор и строительство нового здания. В то время в Российской империи была распространена практика, по которой различным известным людям даже в столице предлагалась жертвовать на православные храмы, строящиеся в провинции. Так среди благотворителей вязынского храма оказался ряд известных людей - святой Иоанн Кронштадтский, изобретательница куклы-матрёшки Мария Мамонтова, виленский генерал-губернатор Виталий Троцкий. И, конечно же, здесь был и собственной персоной Ипполит Гечевич, который пожертвовал для церкви строительный лес. Благодаря таким стараниям уже через год новая церковь была построена и освящена под титулом Успения Богородицы. Местные епархиальные известия отмечали, что на праздничном банкете в доме священника батюшка «о. Иоанн, между прочим, выразил свою глубокую признательность помещику имения Вязынь г. Гецевичу (присутствовавшему) за его участливое отношение к делу сооружения в м. Вязыни новой церкви. Конечно, такое просвещённое отношение помещика-католика к духовным нуждам окружающего его крестьянства достойно внимания и подражания».
Церковь Успения Богородицы в Вязыни на фотографии начала 20 века.
А между тем, католики Вилейского уезда смогли строить для себя храмы только через 5 лет, после выхода специального Манифеста царя Николая II. Тогда Ипполит Гечевич на краю своей усадебной земли строит часовню или небольшой костёльчик в удивительном архитектурном сочетании готики и модерна. В отличие от православной церкви, костёл Гечевич строил исключительно за свои средства, поэтому его строительство затянулось на годы. Тем не менее, в 1912 году новый костёл, приписанный к парафии соседнего местечка Илия, был освящён под титулом Рождества Девы Марии.
Костёл Рождества Девы Марии в Вязыни. Фотография 1920-х годов.
Первая мировая война и последующая революция, к большому счастью, обошли Вязынь серьёзными разрушениями, хотя в местечке недолгое время побывали и немцы, и большевики. После войны хозяином усадьбы, вошедшей в состав Польши, по-прежнему оставался Ипполит Гечевич. В 1920-е годы к своей успешной хозяйственной деятельности он прибавил ещё и политическую. Гечевич был одним из лидеров группировки, известной как «Виленские консерваторы». Это был своеобразный политический клуб, ядро которого составляли дворяне-землевладельцы из земель ВКЛ. Они стремились сделать литовские земли экономически и культурно автономными от центральной польской власти, а также сочувствовали развитию белорусской национальной культуры.
Хозяева и работники имения Вязынь на крыльце усадебного дома. Фотография 1930-х годов.
Усадьба и местечко Вязынь в это время по-прежнему оставались добрым примером благополучия, здесь всё так же работало успешное хозяйство, под руководством приглашённого немецкого инженера Генриха Лампрехта была построена новая большая мельница на реке Илия, создано собственное рыбоводческое хозяйство. В 1935 году во владение усадьбой вместо скончавшегося Ипполита Гечевича вступил его сын Леон и дочь Софья. Историю владения Гечевичами усадьбой в Вязыни грубо оборвал 1939 год.
Хозяйственный двор усадьбы в Вязыни в 1920-е годы. На фотографии паровой двигатель и механическая молотилка - одна из сельскохозяйственных инноваций, во множестве внедряемых в имении при Ипполите Гечевиче.
Гечевичи успели убежать от советской карательной машины в немецкую зону оккупации Польши. Но попали из огня да в полымя. В 1943 году Софья из Гечевичей, Кристина Гечевич (жена Леона) и её единственный 12-летний сын, также Леон были расстреляны нацистами прямо на свадьбе их родственников. В тот день в усадьбу мужа Софьи, Збигнева Городыньского, под городом Сандомиром съехалось множество гостей. Большинство из них, включая детей и стариков, были расстреляны эсэсовцами в одну ночь 24 июня 1943 года «за связь с партизанами». Все трое сыновей Збигнева и Софьи воевали в рядах Армии Краёвой, и только один из них пережил войну. Ну а последний из мужской линии Гечевичей, родившихся в Вязыни, был убит в ту ночь…
В самой Вязыни немцы в это время разместили в усадебном доме полицейский гарнизон. В том же злосчастном 1943 году он был атакован советскими партизанами, и дом в результате этого был сожжён дотла. После войны его остатки закатали в землю, а территория усадьбы была хаотично и бездарно застроена самыми разнообразными жилыми и колхозно-хозяйственными постройками.
Бывший приусадебный парк в Вязыни. Здание в глубине парка (детский сад) было построено рядом с фундаментами разрушенного усадебного дома.
Вязынские костёл и церковь были закрыты - костёл сразу после войны, а церковь в 1962 году. Их так же бездарно пытались переделать то под клуб, то под колхозный склад. Но по крайней мере, они хотя бы не были уничтожены, что позволило в 1990-е годы вернуть их верующим и восстановить. Сегодня эти храмы являются единственными памятниками богатейшего исторического прошлого Вязыни.
Костёл и церковь в Вязыни.
Хотя его следы то тут, то там пробиваются то на аллеях старого усадебного парка, то старой кладкой среди построек спиртзавода, который сегодня полностью заброшен и являет собой жутковатое постапокалиптическое зрелище.
Старые корпуса спиртзавода в Вязыни были грубо перестроены в советское время.
А ещё на старом католическом кладбище осталось множество шляхетских захоронений, среди которых есть могилы и бывших владельцев усадьбы Гечевичей. Многие из тех надгробий, которым посчастливилось уцелеть в годы советского варварства, являются ещё и настоящими памятниками искусства. Сегодня они тоже напоминают нам о той далёкой эпохе погибшей красоты.
Местечко Вязынь в 1915 году и сто лет спустя.