Баудолино Умбертович Эков
Четвертая большая книга, третья из читанных у Эко, ибо "Остров" как-то пока осилить не удалось. Эко дается мне трудами, праведными, безусловно, но трудами. Представить, как его переводит героиня Костюкович, очень сложно. Более того, как я неоднократно замечала, редакторы ее, похоже, по мере продвижения книги вглубь и к концу, тоже устают, начинают доверять заслуженному переводчику, и мы видим ошибки, опечатки, зевки. В Костюкович кидать каменюку -- надо быть змеею подколодной из-под этой же каменюки, так что этого мы делать не будем. Человек творит подвиг, можно только замереть и внимать в немом восхищении. Вообще, Эко вызывает у меня разветвленный комплекс неполноценности, что, впрочем, в моем случае довольно несложно сделать, потому что я знаю даже меньше, чем Сократ. Так, аллюзивная россыпь "Острова Накануне" мне не по силам. Я доверяю всему тому, что читаю об источниках автора, но пока не получаю от этого почти никакого удовольствия. Далеко, ох, далёко мне до узнавания хотя бы трети из них. Поэтому "Имя Розы", "Маятник" и -- "Баудолино".
Баудолино читался тоже нелегко. Во многом благодаря, на мой вкус, перенасыщенному переводу. Осознаю, что он таков именно ввиду таковости источника, но. Извините, от перебора по паки-сей-вервие-длань (приведенный по памяти список продолжается до бесконечности, Даль пишет письмо в Издательство Мин. Образования с просьбой издать расширенный и пересмотренный вариант своего словаря) меня начинает колбасить, бутербродить, лихорадить и где-то даже подташнивать. Получив книгу еще зимой и начав ее читать, сдохла на первой четверти, и прочла до конца уже только летом. Эко говорил о "восхождении читателя" к тексту еще в предисловии к Имени Розы, если не ошибаюсь (ошибаться себе здесь позволяю, т.к. пишу не для печати). Типа, читатель должен потрудиться, прежде чем он получит свои восторги. Тут погладить, там почесать, здесь потерпеть, там поизучать. Это так. Пока карабкаешься, можно и устать, а устав, -- заснуть. Но через полгода после овладения книгой, я вскарабкалась и понеслось. Однако снова о языке, потому что нам важно не только чувство насыщения и осознание того, что мы получили витамины для мозга, но и вкус при пережевывании.
Открываем книгу и идем по тексту. Мы имеем: рыбари, ихние, верники, ино, занадобилась, топистые, бычачьих, грехотворствами, вретище нешвенное, укрывище, стегна, пригожество... Да, Костюкович совершила свой запланированный подвиг, но... на мой вкус, совершила в несколько избыточном, барочно-гротескном стиле. Слегка перебавлено специй, а зачастую кажется, что кроме специй нет и мяса. Чуть-чуть о фразеологизмах и переводе Баудолино было говорено вот здесь, ближе к середине нитки.
Детур к вопросу об авторских хулиганствах
"...на широких просторах, где не все говорят по-гречески. Где в одной из стран, чтобы выразить согласие, произносят: ок.
-- Ок?
-- Ок.
-- Удивительно. Продолжай же
-- Продолжаю".
Первое, что делает Баудолино в книге, -- имеет непорочную деву, которая чистотою своею ассоциируется с единорогом. Это определяет и восприятие всего того, что выстраивает Эко на этом герое и внутри него, и восприятие книги как результата того, что делает автор с читателем.
На самом деле, срезая долгие кружные дорожки, сразу скажу главное. Мне кажется, что Эко на данный момент написал свою Главную книгу. Главнее идеи квеста и поиска Грааля (во всех аспектах подачи этой проблемы, включая подделку Чаши) ничего человеку не дано. Мне казалось, что мэтр был раньше либо слишком рассудочен (хотя верить в это никак нельзя, мэтр все-таки итальянец), либо перебирал по плетению кружев (я об "Имени Розы). В "Маятнике Фуко" привиделось, что профессор ударился в слюнявое оплакивание своего детства, молодости и половой потенции, и стало стыдно. Пришлось наслаждаться чистой культуркой, как обычно. "Остров Н.", как указано выше, пока не осилила, но буду работать над собой. Поэтому в "Баудолино" было очень интересно, что же он сделал, наконец, со своим человеческим. Справился ли он с ним? Сумел ли не спрятать его за россыпью своих роскошных семиотичностей, не обмусолить старчески, не заностальгировать по чему-нибудь, о чем читать стыдно и неинтересно? Сумел. Долгое выморочное блуждание лжеца-лжеца Баудолино, нарратора, трикстера, приключенца и воина_поневоле приводит его не к концу истории. К началу. К началу истории, которую должен пройти любой нормальный человек -- поиска, который, скорее всего, ничем и не увенчается. Но человек -- должен отправиться на поиск.
"Баудолино больше нет".
Баудолино читался тоже нелегко. Во многом благодаря, на мой вкус, перенасыщенному переводу. Осознаю, что он таков именно ввиду таковости источника, но. Извините, от перебора по паки-сей-вервие-длань (приведенный по памяти список продолжается до бесконечности, Даль пишет письмо в Издательство Мин. Образования с просьбой издать расширенный и пересмотренный вариант своего словаря) меня начинает колбасить, бутербродить, лихорадить и где-то даже подташнивать. Получив книгу еще зимой и начав ее читать, сдохла на первой четверти, и прочла до конца уже только летом. Эко говорил о "восхождении читателя" к тексту еще в предисловии к Имени Розы, если не ошибаюсь (ошибаться себе здесь позволяю, т.к. пишу не для печати). Типа, читатель должен потрудиться, прежде чем он получит свои восторги. Тут погладить, там почесать, здесь потерпеть, там поизучать. Это так. Пока карабкаешься, можно и устать, а устав, -- заснуть. Но через полгода после овладения книгой, я вскарабкалась и понеслось. Однако снова о языке, потому что нам важно не только чувство насыщения и осознание того, что мы получили витамины для мозга, но и вкус при пережевывании.
Открываем книгу и идем по тексту. Мы имеем: рыбари, ихние, верники, ино, занадобилась, топистые, бычачьих, грехотворствами, вретище нешвенное, укрывище, стегна, пригожество... Да, Костюкович совершила свой запланированный подвиг, но... на мой вкус, совершила в несколько избыточном, барочно-гротескном стиле. Слегка перебавлено специй, а зачастую кажется, что кроме специй нет и мяса. Чуть-чуть о фразеологизмах и переводе Баудолино было говорено вот здесь, ближе к середине нитки.
Детур к вопросу об авторских хулиганствах
"...на широких просторах, где не все говорят по-гречески. Где в одной из стран, чтобы выразить согласие, произносят: ок.
-- Ок?
-- Ок.
-- Удивительно. Продолжай же
-- Продолжаю".
Первое, что делает Баудолино в книге, -- имеет непорочную деву, которая чистотою своею ассоциируется с единорогом. Это определяет и восприятие всего того, что выстраивает Эко на этом герое и внутри него, и восприятие книги как результата того, что делает автор с читателем.
На самом деле, срезая долгие кружные дорожки, сразу скажу главное. Мне кажется, что Эко на данный момент написал свою Главную книгу. Главнее идеи квеста и поиска Грааля (во всех аспектах подачи этой проблемы, включая подделку Чаши) ничего человеку не дано. Мне казалось, что мэтр был раньше либо слишком рассудочен (хотя верить в это никак нельзя, мэтр все-таки итальянец), либо перебирал по плетению кружев (я об "Имени Розы). В "Маятнике Фуко" привиделось, что профессор ударился в слюнявое оплакивание своего детства, молодости и половой потенции, и стало стыдно. Пришлось наслаждаться чистой культуркой, как обычно. "Остров Н.", как указано выше, пока не осилила, но буду работать над собой. Поэтому в "Баудолино" было очень интересно, что же он сделал, наконец, со своим человеческим. Справился ли он с ним? Сумел ли не спрятать его за россыпью своих роскошных семиотичностей, не обмусолить старчески, не заностальгировать по чему-нибудь, о чем читать стыдно и неинтересно? Сумел. Долгое выморочное блуждание лжеца-лжеца Баудолино, нарратора, трикстера, приключенца и воина_поневоле приводит его не к концу истории. К началу. К началу истории, которую должен пройти любой нормальный человек -- поиска, который, скорее всего, ничем и не увенчается. Но человек -- должен отправиться на поиск.
"Баудолино больше нет".