О Рус!

[dimmho]

[...] Пушкин снабдил 2-ю гл. «Евгения Онегина» эпиграфом: «O rus» «О Русь!», что составляет каламбурно-омонимическое сочетание цитаты из Горация (Сатиры, кн.2, сатира 6) и русского текста. Ср. в «Анри Брюларе» Стендаля о событиях конца 1799 г.: «В Гренобле ожидали русских. Аристократы и, кажется, мои родные говорили: О Rus, quando ego te aspiciam» [Стендаль 1959, XIII: 163]. Такие случаи, являясь предельными, раскрывают сущность механизма всякого инородного включения в текст: оно не выпадает из общей структуры контекста, а вступает с ним в игровые отношения, одновременно принадлежа и не принадлежа контекстной структуре. Это положение можно распространить и на утверждение об обязательности для риторического уровня инородной структуры. Риторическая организация возникает в поле семантического напряжения между «органической» и «чужой» структурами, причем элементы ее поддаются двойной интерпретации в этой связи. «Чужая» организация, даже будучи механически перенесена в новый структурный контекст, перестает быть равной сама себе и делается знаком или имитацией самой себя. Так, подлинный документ, включенный в художественный текст, делается художественным знаком документальности и имитацией подлинного документа.

Ю.М.Лотман © Текст как смыслопорождающее устройство

«Культура и взрыв. » «Внутри мыслящих миров. » скачать