Опять об Пушкина спотыкнулся:(
Я опять не сплю и - кто бы мог подумать? Снова из-за "Гарри Поттера!"
Хотела было быстро, в двух словах рассказать о концовке «Гарри Поттера», а не тут-то было.
Для прояснения смысла концовки ГП важно понять еще два момента: морально-этическую концепцию, которой на самом деле придерживается Роулинг и созданную на ее основе концепция волшебства.
В предыдущем своем размышлении я попыталась пояснить, почему, на мой взгляд, эта морально-этическая концепция ГП не является христианской: потому, что для различения добра и зла в мире волшебников не нужен никакой Бог. Бог в книге Роулинг - чистая фигура умолчания - может быть, Он и есть, может, нет - это не важно. Добро и зло существуют сами по себе, безотносительно к какой-либо абсолютной и непостижимой фигуре. Это, как я уже говорила, делает их предельно понятным для любого: хорошо быть добрым, любить свою семью и близких, заботиться о них. Центральная ценность в этой истории - материнская любовь и самопожертвование - именно они создают вокруг Гарри Поттера ту ауру непобедимости, которая окружает его на протяжении всех семи книг. Однако, при всей своей безотносительности, эта ценность оказывается в итоге обоюдоострой: именно сила материнской любви Лили Поттер создает вокруг ее сына магическую защиту такой силы, которая разносит в дребезги душу Волан-де-Морта, осколок которой попадает в Гарри и тем самым спасается от окончательного уничтожения. Затем ту же роль играет кровь Гарри, которая позволяет Темному Лорду возродиться. Поэтому с первого взгляда абсолютно благая ценность оказывается не такой уж однозначно благой.
Следующая по важности ценность - это конечно дружба. Преданность героев друг другу, однако, также не однозначна, ибо на ней лежит печать корпоративности, делающая ее не только дружбой «за», но и дружбой «против». Будучи учениками Гриффиндора, Гарри, Рон и Гермиона дружат не только между собой, но и, одновременно - против Малфоя, Кребба и Гойла, воплощающих в себе дух Слизерина. При этом в их противостоянии нет подлинной поляризации, так как мир «Гарри Поттера» не черно-бел, но пестр. В Хогвартсе не два, а четыре факультета - хотя на мой взгляд, Пуффендуй и Ривенкло в своей ординарности и невыразительности являются тоже своеобразной «дымовой завесой», призванной отвлечь наше внимание от того, что между тем, что может и должно быть полюсами истории о Гарри Потере, не возникает настоящего магнитного поля, истинных сил притяжения и отталкивания. Наоборот, силовые линии искусственно смазаны: уже сам главный герой имеет в себе задатки как слизеринца, так и гриффиндорца, и это помогает ему, защищая гриффиндорские ценности, тем не менее использовать умения и таланты, присущие ученикам Слизерина. Эта же нарочитая располяризация пронизывает весь быт Хогвартса - чего стоит одно подчеркнуто терпимое совместное обитание и успешную совместную деятельность в довольно тесных рамках школы как приверженцев, так и противников Волан-де-Морта. В начале цикла это не так заметно: сторонники Темного Лорда еще скрываются и проявляют себя исподтишка. А вот в последующих книгах они уже ничуть не скрываются и ведут себя все более вызывающе, притом что силы, которые могли бы им противостоять куда более жестко, проявляют в их отношении не до конца понятную терпимость и политкорректность. Конечно, причины этого странного бездействия великих мира волшебства становится понятной в конце цикла - потому что все дело в том, что принять бой должен был исключительно и только Гарри Поттер собственной персоной. И это как бы сюжетообразующий момент. Но достижение нужного эффекта неожиданности достигается путем того, что читатель постепенно привыкает к странной для волшебной сказки терпимости и политкорректности по отношению ко все более и более наглеющим и крепнущим врагам.
Очень характера в этой связи фигура лесничего Хагрида. Образ этот настолько удался Роулинг, он так чист, наивен, мил и обаятелен, что до читательского сознания просто не пробивается мысль о том, что Хагрид вообще-то великан, которых, по меткому определению Честертона, следует убивать хотя бы за их величину. И что в своем зверинце Хагрид любовно пестует хтонических чудовищ, исконных врагов человеческого рода - даже если сделать поправку на то, что все происходит в мире волшебников (в конце концов, мифологические герои убивали далеких предков питомцев Хагрида безо всякой поправки на то, что их мир был пропитан магией насквозь).
Равно та же амбивалентность лежит и на положительных персонажах: из трех друзей Джеймса Поттера один оказывается оборотнем, который, хоть и невольно, но угрожает жизни главных героев (хотя и учит их тоже) другой долгое время проводит в Азкабане (хотя непонятно, как мудрый всезнающий Дамблдор мог допустить столь долгое его пребывание там), третий - предатель - является в то же время любимой ручной крысой Рона… В этой книге все неоднозначно, все двоится, все не такое, каким кажется сперва. Безусловно, это оправдано детективной интригой - читатель ни за что не должен догадаться, кто друг, кто враг - но в итоге это приводит к тому, что «вкусовые» ощущения читателя в области разделения добра и зла все более и более притупляются.
Думаю, приведенных примеров достаточно и это избавит меня от необходимости перебирать все остальные традиционные ценности, каждая из которых окажется в итоге подвергнутой той же не на первый взгляд уловимой трансформации. В целом именно это незаметное смешение красок и делает общий колорит «Гарри Поттера» таким мрачным, несмотря на кажущуюся пестроту.
Что же делает такое смешение вообще возможным? Именно то, что морально-этические установки в мире Гарри Поттера - не абсолютны.Свод норм и правил Гриффиндора создал великий волшебник Годрик Гриффиндор - но мы тем не менее ничего не знаем о том, кем он был, за что и против чего он сражался. Считая его оплотом сил «добра», мы на самом деле верим Роулинг на слово - никаких более четких критериев у нас для этого нет. Да, конечно, семейство Уизли обрисовано в куда большей любовью и симпатией, чем семейство Малфоев - но любовь, привязанность друг к другу, забота и преданность традициям присущи на самом деле обоим семействам, так что странная преданность последних Волан-де-Морту кажется несколько искусственной. Роулинг, видимо, и сама это прекрасно понимала и наложила сверху на эту противоречивую картину теорию «расовой чистоты» волшебников. Поэтому на самом абстрактном уровне добро и зло в ГП определяются сообразно отношению персонажа к идее «чистокровности». Почему? Да просто потому что иначе они стали бы совершенно расплывчатыми и в каком-либо противостоянии героев друг другу вообще потерялся бы всякий смысл, остался бы один каприз и пустая прихоть. А так Волан-де-Морт начинает смахивать на эдакого Гитлера волшебного мира, а Гитлер это фигура достаточно одиозная, чтобы послужить хорошим пугалом и для волшебной истории.
Итого, что мы имеем с гуся? То, что фигуры и партии «добра» и «зла» в мире Роулинг с самого начала в достаточной мере условны. Скажем так: партия, находящаяся у власти в момент начала истории, консервативная партия гомеостаза, является партией «добра». Роулинг рисует персонажей, принадлежащих к ней, более приятными и в них сосредотачивается большее количество «традиционных ценностей». Герои, принадлежащие к противоположной партии, показаны столь же произвольно неприятными и лишенными части «традиционных ценностей», хотя почему они такие - все так же непонятно.
В итоге оказывается до конца не понятным, почему Волан-де-Морт такой злой - потому что расист или потому что одинокий, злой и несчастный? Или он одинокий и несчастный потому что расист? Что делает этого злодея таким злодейским? Этот вопрос так и остается без ответа, несмотря на то, что Роулинг усиленно «объясняет» феномен Темного Лорда в каждой книге. С моей точки зрения, все дело в той же пресловутой «здоровой корпоративности» Хогвартса, которая проявляется в Томе Реддле совершенно нездоровым образом: ему приходит в голову, что все факультеты, кроме Слизерина, должны быть упразднены (и в этом оказывается сосредоточие зла Темного Лорда). В случае Волан-де-Морта дружба «за» Слизерин оказывается в то же время и войной против всех - так и в добротной корпоративности Хогвартса открывается свой скрытый изъян.
Что касается волшебства в мире Роулинг, то в первую очередь бросается в глаза его прагматичность и техничность. В этом волшебстве нет ровно никакой поэзии - одна голая технология. Об этом я уже говорила и не буду повторяться. Единственное, что хотелось бы добавить - это то, что волшебство это удивительно однообразно и морально-этически индифферентно: все волшебники, и «добрые» и «злые», используют одни и те же заклятия (в том числе убивающие и заклятия власти), и ничуть не терзаются муками совести по этому поводу; а волшебные предметы служат как «добрым» так и «злым» в одинаковой мере. Чтобы изменить этот принцип в эпизодах противостояния волшебных палочек Волан-де-Морта и Гарри Поттера, Роулинг пришлось мобилизовать все свои способности, и создать целую теорию о палочках-близнецах, о взятии или не взятии палочки в честном или нечестном бою, о попадании внутрь палочки части личности хозяина, и протей «магучной псевдоквазии». В целом вся эта концепция весьма далека от органичности, свойственной волшебству в любой, самой примитивной народной волшебной сказке. В первую очередь она искусственна и произвольна, она сплошь состоит из проводов, переходников и черных ящиков.
.
(продолжение следует)
Хотела было быстро, в двух словах рассказать о концовке «Гарри Поттера», а не тут-то было.
Для прояснения смысла концовки ГП важно понять еще два момента: морально-этическую концепцию, которой на самом деле придерживается Роулинг и созданную на ее основе концепция волшебства.
В предыдущем своем размышлении я попыталась пояснить, почему, на мой взгляд, эта морально-этическая концепция ГП не является христианской: потому, что для различения добра и зла в мире волшебников не нужен никакой Бог. Бог в книге Роулинг - чистая фигура умолчания - может быть, Он и есть, может, нет - это не важно. Добро и зло существуют сами по себе, безотносительно к какой-либо абсолютной и непостижимой фигуре. Это, как я уже говорила, делает их предельно понятным для любого: хорошо быть добрым, любить свою семью и близких, заботиться о них. Центральная ценность в этой истории - материнская любовь и самопожертвование - именно они создают вокруг Гарри Поттера ту ауру непобедимости, которая окружает его на протяжении всех семи книг. Однако, при всей своей безотносительности, эта ценность оказывается в итоге обоюдоострой: именно сила материнской любви Лили Поттер создает вокруг ее сына магическую защиту такой силы, которая разносит в дребезги душу Волан-де-Морта, осколок которой попадает в Гарри и тем самым спасается от окончательного уничтожения. Затем ту же роль играет кровь Гарри, которая позволяет Темному Лорду возродиться. Поэтому с первого взгляда абсолютно благая ценность оказывается не такой уж однозначно благой.
Следующая по важности ценность - это конечно дружба. Преданность героев друг другу, однако, также не однозначна, ибо на ней лежит печать корпоративности, делающая ее не только дружбой «за», но и дружбой «против». Будучи учениками Гриффиндора, Гарри, Рон и Гермиона дружат не только между собой, но и, одновременно - против Малфоя, Кребба и Гойла, воплощающих в себе дух Слизерина. При этом в их противостоянии нет подлинной поляризации, так как мир «Гарри Поттера» не черно-бел, но пестр. В Хогвартсе не два, а четыре факультета - хотя на мой взгляд, Пуффендуй и Ривенкло в своей ординарности и невыразительности являются тоже своеобразной «дымовой завесой», призванной отвлечь наше внимание от того, что между тем, что может и должно быть полюсами истории о Гарри Потере, не возникает настоящего магнитного поля, истинных сил притяжения и отталкивания. Наоборот, силовые линии искусственно смазаны: уже сам главный герой имеет в себе задатки как слизеринца, так и гриффиндорца, и это помогает ему, защищая гриффиндорские ценности, тем не менее использовать умения и таланты, присущие ученикам Слизерина. Эта же нарочитая располяризация пронизывает весь быт Хогвартса - чего стоит одно подчеркнуто терпимое совместное обитание и успешную совместную деятельность в довольно тесных рамках школы как приверженцев, так и противников Волан-де-Морта. В начале цикла это не так заметно: сторонники Темного Лорда еще скрываются и проявляют себя исподтишка. А вот в последующих книгах они уже ничуть не скрываются и ведут себя все более вызывающе, притом что силы, которые могли бы им противостоять куда более жестко, проявляют в их отношении не до конца понятную терпимость и политкорректность. Конечно, причины этого странного бездействия великих мира волшебства становится понятной в конце цикла - потому что все дело в том, что принять бой должен был исключительно и только Гарри Поттер собственной персоной. И это как бы сюжетообразующий момент. Но достижение нужного эффекта неожиданности достигается путем того, что читатель постепенно привыкает к странной для волшебной сказки терпимости и политкорректности по отношению ко все более и более наглеющим и крепнущим врагам.
Очень характера в этой связи фигура лесничего Хагрида. Образ этот настолько удался Роулинг, он так чист, наивен, мил и обаятелен, что до читательского сознания просто не пробивается мысль о том, что Хагрид вообще-то великан, которых, по меткому определению Честертона, следует убивать хотя бы за их величину. И что в своем зверинце Хагрид любовно пестует хтонических чудовищ, исконных врагов человеческого рода - даже если сделать поправку на то, что все происходит в мире волшебников (в конце концов, мифологические герои убивали далеких предков питомцев Хагрида безо всякой поправки на то, что их мир был пропитан магией насквозь).
Равно та же амбивалентность лежит и на положительных персонажах: из трех друзей Джеймса Поттера один оказывается оборотнем, который, хоть и невольно, но угрожает жизни главных героев (хотя и учит их тоже) другой долгое время проводит в Азкабане (хотя непонятно, как мудрый всезнающий Дамблдор мог допустить столь долгое его пребывание там), третий - предатель - является в то же время любимой ручной крысой Рона… В этой книге все неоднозначно, все двоится, все не такое, каким кажется сперва. Безусловно, это оправдано детективной интригой - читатель ни за что не должен догадаться, кто друг, кто враг - но в итоге это приводит к тому, что «вкусовые» ощущения читателя в области разделения добра и зла все более и более притупляются.
Думаю, приведенных примеров достаточно и это избавит меня от необходимости перебирать все остальные традиционные ценности, каждая из которых окажется в итоге подвергнутой той же не на первый взгляд уловимой трансформации. В целом именно это незаметное смешение красок и делает общий колорит «Гарри Поттера» таким мрачным, несмотря на кажущуюся пестроту.
Что же делает такое смешение вообще возможным? Именно то, что морально-этические установки в мире Гарри Поттера - не абсолютны.Свод норм и правил Гриффиндора создал великий волшебник Годрик Гриффиндор - но мы тем не менее ничего не знаем о том, кем он был, за что и против чего он сражался. Считая его оплотом сил «добра», мы на самом деле верим Роулинг на слово - никаких более четких критериев у нас для этого нет. Да, конечно, семейство Уизли обрисовано в куда большей любовью и симпатией, чем семейство Малфоев - но любовь, привязанность друг к другу, забота и преданность традициям присущи на самом деле обоим семействам, так что странная преданность последних Волан-де-Морту кажется несколько искусственной. Роулинг, видимо, и сама это прекрасно понимала и наложила сверху на эту противоречивую картину теорию «расовой чистоты» волшебников. Поэтому на самом абстрактном уровне добро и зло в ГП определяются сообразно отношению персонажа к идее «чистокровности». Почему? Да просто потому что иначе они стали бы совершенно расплывчатыми и в каком-либо противостоянии героев друг другу вообще потерялся бы всякий смысл, остался бы один каприз и пустая прихоть. А так Волан-де-Морт начинает смахивать на эдакого Гитлера волшебного мира, а Гитлер это фигура достаточно одиозная, чтобы послужить хорошим пугалом и для волшебной истории.
Итого, что мы имеем с гуся? То, что фигуры и партии «добра» и «зла» в мире Роулинг с самого начала в достаточной мере условны. Скажем так: партия, находящаяся у власти в момент начала истории, консервативная партия гомеостаза, является партией «добра». Роулинг рисует персонажей, принадлежащих к ней, более приятными и в них сосредотачивается большее количество «традиционных ценностей». Герои, принадлежащие к противоположной партии, показаны столь же произвольно неприятными и лишенными части «традиционных ценностей», хотя почему они такие - все так же непонятно.
В итоге оказывается до конца не понятным, почему Волан-де-Морт такой злой - потому что расист или потому что одинокий, злой и несчастный? Или он одинокий и несчастный потому что расист? Что делает этого злодея таким злодейским? Этот вопрос так и остается без ответа, несмотря на то, что Роулинг усиленно «объясняет» феномен Темного Лорда в каждой книге. С моей точки зрения, все дело в той же пресловутой «здоровой корпоративности» Хогвартса, которая проявляется в Томе Реддле совершенно нездоровым образом: ему приходит в голову, что все факультеты, кроме Слизерина, должны быть упразднены (и в этом оказывается сосредоточие зла Темного Лорда). В случае Волан-де-Морта дружба «за» Слизерин оказывается в то же время и войной против всех - так и в добротной корпоративности Хогвартса открывается свой скрытый изъян.
Что касается волшебства в мире Роулинг, то в первую очередь бросается в глаза его прагматичность и техничность. В этом волшебстве нет ровно никакой поэзии - одна голая технология. Об этом я уже говорила и не буду повторяться. Единственное, что хотелось бы добавить - это то, что волшебство это удивительно однообразно и морально-этически индифферентно: все волшебники, и «добрые» и «злые», используют одни и те же заклятия (в том числе убивающие и заклятия власти), и ничуть не терзаются муками совести по этому поводу; а волшебные предметы служат как «добрым» так и «злым» в одинаковой мере. Чтобы изменить этот принцип в эпизодах противостояния волшебных палочек Волан-де-Морта и Гарри Поттера, Роулинг пришлось мобилизовать все свои способности, и создать целую теорию о палочках-близнецах, о взятии или не взятии палочки в честном или нечестном бою, о попадании внутрь палочки части личности хозяина, и протей «магучной псевдоквазии». В целом вся эта концепция весьма далека от органичности, свойственной волшебству в любой, самой примитивной народной волшебной сказке. В первую очередь она искусственна и произвольна, она сплошь состоит из проводов, переходников и черных ящиков.
.
(продолжение следует)