Борьба за дрова человека. Как расхищали леса после революции. часть 2
«Лесник избит и на аркане притащен»
После окончания Гражданской войны страна нуждалась в новом законодательстве. Были разработаны Уголовный, Гражданский, Земельный кодексы. А 1 августа 1923 года вступил в силу Лесной кодекс.
В 1923 году был принят советский Лесной кодекс. Леса были разделены на две категории: леса местного значения, которые передавались сельским общинам, и государственные леса. Фактически же местное население вырубало весь лес без разбора
Фото: М.П. Дмитриев / Репродукция АПН / РИА Новости
Принцип национализации в тексте кодекса был выражен более явно, чем в области землепользования: лесным хозяйством отныне заведовало исключительно государство. В структуре единого государственного лесного фонда выделялись леса местного значения - все бывшие крестьянские общественные леса - и леса общегосударственные. Леса местного значения поступали в бессрочное пользование «земельных обществ, сельскохозяйственных коммун и артелей, а также всякого рода иных объединений трудового населения». За порядком в лесу должна была следить лесная стража. Но гладко было на бумаге, да забыли про овраги.
В годы новой экономической политики лесохозяйственные тресты обязаны были выкупать лес на торгах. Это приводило, например, к тому, что трест «Пензалес» разрабатывал лес в Ульяновской губернии, трест «Ульяновсклес» - в Пензенской, а трест «Волго-Каспий-Лес» - в Вятской губернии
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
Эксцессы революционного периода привели к тому, что от лесной стражи осталось лишь название. «Начальник нижегородского бывшего удельного округа еще в рапорте от 29 декабря 1917 г. указывал на необходимость применения крайних мер по отношению к порубщикам в связи с тем, что лесная стража, имеющая весьма небольшой состав, опасается за свою жизнь»,- отмечает историк Екатерина Михеева. Вместо принятия реальных мер лесную стражу по всей стране попросту разоружили. В итоге лесники и объездчики чуть ли не до середины 1920-х годов были вынуждены охранять леса без оружия. Так что в конфликтах последнее слово оставалось за вольными лесорубами, которые кроме топоров имели при себе еще и ружья.
После революции лесная стража, охранявшая лес при царском режиме, разбежалась. А тех, кто все-таки остался на своем посту, заставили сдать оружие
Фото: Яков Штейнберг/ МАММ / МДФ
«На совещании лесничих Симбирского уезда с представителями местных земельных отделов в январе 1919 г. было выражено единогласное мнение: “Стража должна быть вооружена, так как невооруженная она почти бесцельно существует”,- пишет историк Евгений Воейков.- В кратком докладе о деятельности Самарского гублесотдела с января по октябрь 1920 г. подчеркивалось, что “если лесная стража не будет снабжена ружьями, то борьба с самовольными порубщиками будет по-прежнему тяжела и зачастую невозможна”».
Те лесники, которые пытались честно выполнить свою работу, часто расплачивались за это собственной жизнью. Например, сообщает Воейков, в 1919 году в Сосновском лесничестве Самарской губернии двое лесников при попытке воспрепятствовать незаконной вырубке леса были убиты, третий - жестоко избит.
Безоружная и нищая лесная стража вместо охраны лесов стала сама промышлять поднадзорным лесом. Отдельных борцов, пытавшихся идти против системы, запугивали, жестоко избивали и убивали
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
В докладе о работе Симбирского гублесотдела за 1921 год упоминались следующие случаи: «…в конце июля в Симбирском лесничестве был зверски убит (изрублен топором) один лесник, другой избит и на аркане притащен… лошадью, в октябре месяце в том же лесничестве убиты лесник с женой и дочерью». На первом губернском съезде техников лесного хозяйства Симбирской губернии в феврале 1922 года упоминалось, что только в Симбирском уезде за последние месяцы «убиты три лесника и у некоторых вырезаны семьи».
«Мир велик - ни ног, ни сапог не хватит»
Лесной кодекс 1923 года разрешал лесной страже носить оружие, однако значимых результатов эта мера, как и введение новых наказаний за незаконные порубки, не принесла. Во всяком случае, на первых порах.
«Население настолько распущено,- писал начальник Бугурусланского уездного земуправления Самарской губернии,- что открыто заявляет о бесполезности составления протоколов.
Лесная стража подвергается систематическому преследованию со стороны населения.
В 1925 г. у одного из лесников отравили лошадь, у другого от поджога сгорел дом, в 1926 г. лесник во время обхода был убит».
Журнал «Лесовод» приводил свою статистику по итогам 1923-1925 годов: «Всего за год было убито 122 человека, в том числе 4 лесничих, 4 помощника лесничих, 38 объездчиков, 77 лесников, произошло 23 ограбления и поджога. В 1924 г. убито 258 человек, ранено 176, ограблено 261, всего пострадало 655 лесных работников».
Кроме того, наведению порядка в лесной сфере мешало недофинансирование. Так, по данным историка Екатерины Михеевой, в 1921 году на содержание леса было потрачено только 3% от суммы аналогичных расходов в 1914-м. Лесников не хватало повсеместно. «Лесная стража в числе 52 человек (а в довоенное время было 120 человек) не в силах как следует охранять лес»,- отметила в своем дневнике писательница Мариэтта Шагинян после посещения одного из лесничеств в Армении в июле 1926 года.
По причине нехватки финансирования штат лесников сокращался, а нагрузка на оставшихся росла. После введения Лесного кодекса были «оптимизированы» участки объезда - их площадь увеличилась. По нормативам на одного лесника приходилось 5,5 кв. км леса, а на одного объездчика - 54 кв. км. Но и эти нормы не всегда соблюдались на практике.
В результате оптимизации лесная стража (лесники, обходчики и объездчики) физически не могли уследить за незаконными вырубками. По нормативам на одного лесника полагалось 5,5 кв. км леса, а на одного объездчика - 54 кв. км. Но и эти нормативы не всегда соблюдались на практике
Фото: Фотохроника ТАСС
«На нижегородском лесничестве - 250 лесных дач, они разбросаны на 60 и более верст, так что даже на лошади не объедешь,- сообщала “Правда” в июле 1925 года.- А гублесотдел советует страже обходить пешком. 60 верст обходить, конечно, никто не будет, а от недосмотра страдает лес. Пока лесник идет у одного конца лесничества, на другом вовсю “трудятся” лесокрады. Обнаружив порубку, лесной страж должен кочевать из села в село с обыском: а мир велик - ни ног, ни сапог не хватит. К тому же, если лесокрады сплавят кражу верст за 20, то уличить их трудно».
Естественно, далеко не все лесники были готовы жертвовать жизнью, охраняя лес. Многие мирно договаривались с местным населением и закрывали глаза на незаконные вырубки. А кто-то и сам руководил таким промыслом. Так, во Владимирской губернии в 1922 году четверть лесничих были преданы суду за различные правонарушения. В Ульяновской губернии прокуратура выявила случай, когда
группа «инициативных крестьян» собирала со всей деревни хлеб, деньги и самогон на взятки объездчику, после чего жители рубили государственный лес, «сколько сил хватало».
«Наши лесники во многом зависят от порубщиков, которые предупреждают новичка: “Будь с нами хорош, и тебе будет хорошо”,- писали селькоры из Конотопского района в “Правду”.- Если же лесник активно борется с лесокрадами, то последние начинают усиленно рубить деревья и бросать их на месте, чтобы его уволили. Если это не помогает, то делают, например, так. В ночь с 14 на 15 мая 1926 года в деревне Кирданы пришло несколько неизвестных с копьями, побили окна в квартире объездчика и начали туда стрелять из винтовок. То же проделали и с лесником. Только случайно дело обошлось без жертв».
По причине нехватки финансирования и естественного нежелания специалистов идти на опасную и трудную службу в середине 1920 годов никто толком не знал, сколько в стране леса. Лесная площадь в СССР, по данным на конец 1928 года, составляла более 900 млн гектаров. Но, например, на январь 1927-го только на 8,2% лесной площади РСФСР были проведены устроительные работы и только 11% леса было обследовано.
https://www.kommersant.ru/doc/3459554