предзакрыл сезон

[dakalinin]

да вот едешь на рыбалку. а зачем? чтоб поймать рыбу. ну какую рыбу? приедешь потом, положишь ее в морозилку, и лежит она там, пока жена не выкинет, чтоб освободить место. но едешь. покупаешь кучу всякой тушенки, колбасы, курицы какой-нибудь гриль, лимонада, воды, фисташек и чая. покупаешь червей, опарышей и бензина в бак. и никогда, знаешь, это не окупится уловом (который, тем более, жена скоро выбросит, чтоб освободить место). а дома Тимоха, который так смешно говорит: тавиво (красиво), лопи (сопли), мурфи (что одновременно и мультфильмы, и смурфики), и Варя, что только научилась ходить, а уже бегает, расставив ручки свои как пингвинёнок, а если ей грозно сказать: не обижай Тимошу, утыкается в маму и заливается рыданием, как будто ВСЁ ПРОПАЛО. и жена, которую любишь, которую почти не видишь из-за работы, тенниса, футбола и прочего, и как ее не любить, если она (помимо всего прочего) отпускает на рыбалку без взглядов искоса и закатываний. и едешь всё равно. сначала по асфальту, потом по отсыпке, по месторождению - мимо кустов газовых скважин и промыслов, мимо буровых, через реки по мостам, через болота по зимникам, потом кончается территория ответственности бульдозериста и едешь в натяг, на пониженной по следу вахтовки. и пиво в одной руке, и руль в другой, и чтоб переключить передачу, отдаешь пиво товарищу. и если дрогнет рука, слетишь с колеи, выходишь, кидаешь снег, улыбаешься смущенно, что мол да, но не виноват, это карма какая-нибудь. и кидаешь лопатой снег, чтобы освободить мосты, и спускаешь колеса, чтоб могли они цепляться за рыхлый снег, и не проваливаться, и едешь аккуратно, и всё равно дрогнет рука, и опять кидаешь снег. а дома Вика, Тимоха и Варя. а ты взмок и устал, и едешь снова по тундре, белой, глупой, бессмысленной, едешь дураком с пивом в руке к деревцам на горизонте, что растут на берегу озера. а потом приезжаешь. и все выбегают из машин, и накрывают поляну. возбуждены от нетерпения. возбуждены от рыбалки. и говорят: только по три и забуримся. только по три. ну хорошо, еще по одной и забуримся. давай еще по единой. а что-то темнеет. а ты фонарик взял? а я взял два, а я лучше просплюсь и с утра, но буришь лунку, насаживаешь червя, выгребаешь из лунки шугу. рукой, конечно, шумовкой потом, а первую - рукой, чтоб освежиться. и опускаешь мормышку. и меряешь глубину. ах. и идешь дальше и меряешь глубину. находишь когда-нибудь свои два с половиной, пробурив лунок пять, закидываешь и ждешь. и сидишь, и ждешь. а она не клюет. и думаешь, ставить палатку или искать? и ищешь. и ждёшь. и снег начинает валить. или ветер. а дома Вика укладывает Варю. а Тимоха, чтоб не мешал, портит зрение под мруфи. и не клюет. и хлебаешь из фляжки. чтоб не замерзнуть. а в машине тепло. и не клюет. и хлебаешь из фляжки. и идёшь спать. а потом солнце. оно не дает спать. так хочется спать. но солнце. но ведь будет клев, но хочется спать. и встаешь. и идешь. по старым лункам. и не клюет. а саня кричит из палатки, что поймал уже дюжину. а у тебя не клюет. ни на белого червя, ни на красного. ни на опарыша, ни на блесну. ни на балансир, ни на фосфор. и ветер дует, и солнце светит, но не греет. и думаешь. каждый раз думаешь: а вот нахеар?
НАХЕРА?
а потом приезжаешь домой с пятью рыбешками,
а Тимоха выбегает ,расставив по сторонам руки, прыгает на шею и говорит: любу тебя.
и Варя бежит пингвиненком и тянет ручки.
и Вика.
и спрашиваешь себя:
НУНАХЕРА?
а потом звонит Володенька и говорит: мы тут с Михалычем думаем, куда на майские ехать, ты как считаешь?
и отвечаешь, конечно: на Окуневое, наверное.