Докладная записка военной прокуратуры о массовых преступлениях в органах НКВД ТуркССР (ч.2)
Фотокопии в сети публикуются полностью впервые.
Докладная записка военного прокурора войск НКВД Туркменского погранокруга Кошарского прокурору СССР М.И.Панкратьеву и исполняющему дела главного военного прокурора РККА Гаврилову об итогах следствия по делам «о нарушениях социалистической законности» в органах НКВД Туркменской ССР. Ч.II
23 сентября 1939 г.
Совершенно секретно
<...>
III. Провокации, подлоги и фальсификация следственных документов и дел
Фальсификация следственных документов, подлоги и фабрикация провокационных дел имели чрезвычайно большое распространение в практике работы 3-го, 4-го и 5-го отделов НКВД ТуркССР, в Красноводской, Марыйской и Керкинской оперативных ipynn НКВД.
Преступники Баланда, Гуляк, Пеннер, Диментман, Сарычев, Пашковский и другие из числа б. руководящих работников наркомата, в целях фабрикации дел широко использовали избиения, «конвейер», допросы арестованных «на яме», камерную обработку, допросы так называемых «штатных свидетелей» и «корректировку» показаний обвиняемых, в процессе которой от имени обвиняемых в протоколы допросов вписывались самые невероятные, подчас фантастические измышления.
Низовые работники, будучи менее искушенными в провокациях, прибегали к более грубым подлогам. Они составляли протоколы допросов от имени не существующих в природе свидетелей и сами подписывали эти подложные протоколы; они составляли фиктивные протоколы обысков о якобы найденных крупных суммах денег, оружии и т.п.; они составляли подложные справки о социальном] имущественном положении обвиняемых, превращая колхозников, б. бедняков и середняков в кулаков, рабочих, в б. белогвардейцев, участников антисоветских партий и т.д.
В связи с тем, что как Нодев, так и Монаков дали установку арестованных ни при каких обстоятельствах, даже в случае установления ошибочности их ареста, из-под стражи не освобождать - в аппарате НКВД ТуркССР имели место случаи, когда на ошибочно арестованных людей только лишь для того, чтобы не выпускать их на свободу, фабриковались с начала и до конца подложные дела, по которым тройка НКВД осуждала заведомо невиновных людей. Например:
В январе месяце 1938 года 3-м отделом УГБ НКВД ТуркССР был арестован инженер Севастьянов, однофамилец б. эсера Севастьянова, разыскиваемого органами НКВД. В процессе следствия было установлено, что инженер Севастьянов никакого отношения к разыскиваемому б. эсеру не имеет, однако, несмотря на это сотрудник отдела Григорьев для того, чтобы не освобождать из- под стражи Севастьянова, сфабриковал на него ложные показания свидетелей и в результате тройка НКВД на основании этих «липовых» материалов осудила Севастьянова к расстрелу.
4-м отделом НКВД долгое время разыскивался б. дашнак Аванесов. В декабре месяце 1937 г. работниками 4-го отдела Сепелевым и другими был арестован однофамилец разыскиваемого - член партии, работник Наркомторга ТуркССР Аванесов.
В процессе следствия Сепелев установил, что член партии Аванесов никакого отношения к разыскиваемому не имеет, однако, несмотря на это на Аванесова только лишь для того, чтобы не освобождать его из-под стражи, было сфабриковано дело, по которому тройка осудила ни в чем невинного человека к 10 годам лишения свободы. (Аванесов из-под стражи в настоящее время освобожден).
Таким же образом был осужден к расстрелу и расстрелян гр-н Давидянц, однако, что характерно, Давидянц был осужден к расстрелу тогда, когда он не был еще арестован и находился на свободе.
Произошло это при следующих обстоятельствах: зам. нач. 4-го отдела Се- пелев нашел в архиве дело - формуляр на Давидянца, который раньше разрабатывался органами ГПУ НКВД, как б. дашнак.
Этот формуляр иод видом следственного дела Сепслсв доложил на тройке и только тогда, когда тройка НКВД вынесла решение о расстреле Давидянца, аппарат 4-го отдела начал его разыскивать.
Спустя некоторое время Давидянц, проживавший в Ашхабаде и работавший в одном из советских учреждений, был разыскан, наспех допрошен и немедленно расстрелян.
В Казанджикском РО ПКВД нач. РО Эсеров Клыч сфабриковал дело на находившегося на свободе rp-на Ходжа Гельдысва Анна Гедьды. По сфабрикованным Эсеровым материалам ip-н Ходжа Гельдыев Анна Гельды тройкой НКВД ТуркССР был осужден к 10 годам лишения свободы, однако, вследствие того, что о существовании этого человека в РО НКВД забыли, решение тройки в исполнение приведено не было. Ходжа Гельдыев, которого Эсеров не арестовывал и ни разу даже не допрашивал, проживает в Казанджикском районе и работает в колхозе.
Подобных примеров можно было бы привести десятки.
Дела на обвиняемых, так называемых «антисоветчиков-одиночек», фабриковались сотнями, причем процесс фабрикации таких дел был весьма прост. Обычно для подтверждения «виновности» арестованного допрашивались 2- 3 человека подставных свидетелей, которые никаких показаний по существу не давали, а подписывали протокол, заготовленный и сочиненный следователем, к делу приобщалась подложная справка о социальном происхождении обвиняемого, допрашивался обвиняемый и дело направлялось на рассмотрение тройки.
Следствием по делам о нарушениях социалистической законности установлены сотни гак называемых «штатных свидетелей», которые в результате у!роз, обмана, а иногда за деньги давали по указке следователя на любого человека любые показания. Например:
В процессе расследования дела на работников Д'ГО НКВД Ашхабадской ж.д. Алексеенко, Ануфриева и других установлено, что Ануфриев, пользуясь услугами «штатных свидетелей», сфабриковал в марте месяце 1938 года 9 дел на рабочих и служащих ж.д.: токаря вагонно-ремонтного завода Аваньянца, врача ж.д. поликлиники Баркова, рабочих Байрам Дурды, Тувок Анна Верды и т.д. («штатные свидетели» - клеветники Стрельников, бухгалтер вагонно-ремонтного завода и др. привлечены к уголовной ответственности).
В Керкинском окружном отделе «штатные свидетели» Рахман Джураев, Байрам Али Арпепес, Огуль Бек Мамед и др. оклеветали по указке следователей десятки людей.
В 3-м отделе НКВД ТуркССР на основании клеветнических показаний врача санчасти НКВД Никитченко (арестован и предан суду) был осужден к расстрелу врач Волхонская и т.д. и т.п.
Сплошь и рядом, пользуясь тем, что многие из вызываемых на допрос в качестве свидетелей туркмен не знают русского языка, следователи от их имени сфабриковали любые показания.
Особое внимание заслуживают групповые дела, сфабрикованные сотрудниками-провокаторами и поэтому на ряде таких дел я остановлюсь более подробно.
В августе месяце 1937 года начальником Красноводской опергруппы НКВД Диментманом был арестован член ВКП(б) зав. карьерами треста «Кара-Богаз- хим» - Конусов.
Для того, чтобы получить у Конусова провокационные показания о существовании в Красноводском и других районах Туркмении казахской националистической организации, Диментман договорился с б. наркомом внутренних дел Нодевым, чтобы тройка осудила Конусова к расстрелу, хотя к этому времени никаких данных для осуждения Конусова не было.
Решение тройки о расстреле Конусова Диментману было необходимо для того, чтобы с Конусовым можно было бы «не стесняться».
Добившись решения тройки о расстреле Конусова, Диментман проделал с ним следующий эксперимент.
Вместе с осужденными к расстрелу Конусов был связан и вывезен на место приведения в исполнение приговоров. Предварительно ему было предъявлено решение тройки.
По прибытии к яме Диментман предложил Конусову, чтобы он дал показания о том, что якобы в Красноводском р-не существует контрреволюционная националистическая организация «Алаш-Орда». При этом Диментман заявил Конусову, что, в том случае, если он согласится дать требуемые показания, решение тройки будет отменено и ему будет сохранена жизнь.
Конусов, отрицая свою вину, заявил, что он не является участником «Алаш-Орда», однако, после того, как в присутствии Конусова было расстреляно несколько человек и его самого поставили у ямы, - он согласился дать такие показания, какие у него вымогал Диментман.
В ту же ночь Конусов был «допрошен» и подписал заранее написанный Диментманом и его помощником Сарычевым протокол допроса, в котором в качестве участников националистической казахской организации в Красноводске было названо свыше 40 человек.
На следующий после «допроса» день все перечисленные в протоколе, как участники националистической организации, лица были арестованы, причем Сарычев и Диментман поручили Конусову, чтобы он их в камере соответствующим образом обработал.
По конспектам Сарычева и Диментмана Конусов занялся «обработкой» арестованных, которые одновременно с камерной обработкой подвергались жестоким избиениям следователями Диметманом, Сарычевым и Алексеевым.
Такое воздействие на арестованных не замедлило сказаться. Появились новые показания с перечислением десятков и даже сотен участников организации, по которым арестовывались все новые и новые люди.
Один из арестованных, например, назвал, как участников националистической организации, 200 человек, из коих спустя некоторое время 180 чел. Диментманом было арестовано.
Таким образом, Диментманом и Сарычевым было создано провокационное дело о так называемой казахской националистической организации «Алаш- Орда» с охватом около 800 чел. жителей Красноводского, Гасан-Кулийского и др. районов.
Большинство из этих арестованных было тройкой НКВД ТуркССР осуждено к расстрелу. Только лишь случайно сохранились в живых из числа осужденных к расстрелу (да и то потому, что они значились расстрелянными) арестованные Конусов и б. редактор Кара-Богаз-Голье кой районной газеты Джетыкбаев.
Бесспорно, что среди осужденных тройкой НКВД по делу так называемой Красноводской организации «Апаш-Орда» был какой-то процент действительных врагов, но бесспорно и то, что подавляющая масса арестованных и осужденных ничего общего с казахскими националистами не имела.
В процессе следствия по делам сотрудников проверить основательность осуждения всех арестованных по делу «Алаш-Орда» не представилось возможным, ибо проверка дел потребовала бы очень много времени.
Однако я считаю необходимым, чтобы Прокуратура СССР поручила Прокуратуре ТуркССР специально заняться этим вопросом. В частности, необходимо было бы перепроверить дела на осужденных тройкой НКВД к лишению свободы.
В этой же Красноводской опергруппе Диментманом и сотрудником опергруппы Непомнящим было создано провокационное дело о Красноводском филиале контрреволюционной националистической организации «Туркмен- Азатлыги».
Как и в первом случае, показания о существовании контрреволюционной организации «Туркмен-Азатлыги» в Красноводске, Диментман и Непомнящий получили при допросе «на яме» арестованного Кулиева.
Цепляясь за жизнь, Кулиев назвал, как участников «Туркмен-Азатлыги», 24 человека, в том числе и русских.
Все названные Кулиевым, конечно, были арестованы без какой-либо проверки показаний Кулиева.
Характерно, что один из «участников» контрреволюционной националистической организации Иван Картошкин в результате избиений дал показания о том, что он якобы вступил в «Туркмен-Азатлыги» для того, чтобы «помочь туркменам создать свое национальное государство».
Дело по обвинению Ивана Картошкина в принадлежности к «Туркмен- Азатлыги» было настолько фубо состряпано, что даже Монаков распорядился материалы о Картошкине выделить в отдельное производство. Впоследствии, по-видимому, только лишь для того, чтобы Картошкина не освобождать из- под стражи - Монаков осудил его за весьма сомнительное вредительство к 10 годам лишения свободы.
Все остальные названные Кулиевым люди были осуждены тройкой.
В феврале-апреле месяце 1938 года Марыйская оперативная группа НКВД, возглавляемая тем же Диментманом, создала провокационное дело о так называемой «шпионско-повстанческой организации в Сталинском районе ТуркССР».
По этому делу на основании показаний Язы Нуриева, полученных Диментманом и сотрудником опергруппы Джабаровым в результате применения самых изощренных методов физического воздействия, было арестовано свыше 80 человек колхозников и лиц из числа сельского и колхозного актива. Всем арестованным было предъявлено обвинение в шпионаже в пользу англо-афганской разведки и подготовке к восстанию, хотя основанием для такого рода обвинений послужили все те же полученные в результате избиений и не проверенные показания Язы Нуриева.
Диментман, Джабаров и другие работники опергруппы применением избиений, «конвейера» и т.п. добились того, что почти все арестованные по показаниям Язы Нуриева «сознались» в шпионаже.
Проверкой установлено, что по этому провокационному делу часть людей тройкой НКВД ТуркССР была осуждена или к расстрелу, или к лишению свободы. Наркомат внутренних дел ТуркССР в настоящее время перепроверяет материалы и пересматривает решения тройки в отношении всех осужденных по делу так называемой «Англо-афганской резидентуры в Сталинском районе».
В Марыйском районе ТуркССР Диментманом также было сфабриковано провокационное дело так называемой «польской шпионско-диверсионной организации в г. Мары».
Даже поверхностное ознакомление с указанным делом не оставляет никакого сомнения в его провокационности.
Из материалов, сфабрикованных Диментманом, видно, что якобы польская разведка создала в г. Мары мощную шпионско-диверсионную организацию, в задачи которой входил военный шпионаж, заключающийся в собирании сведений о частях Туркменской горно-кавалерийской дивизии; экономический шпионаж, состоящий в собирании сведений о посевах хлопка в Марыйском районе, политический шпионаж - о настроениях колхозников Мары йского района и тому подобный абсурд.
Неправдоподобность такого «шпионажа» очевидна из объектов шпионажа, из географического положения Марыйского района в СССР, из того, наконец, что, например, сведения о посевах хлопка в Марыйском районе вообще не являются секретными, гак как подробные данные о посевах хлопка не только но Марыйскому району, но и по отдельным районам республики, публикуются для всеобщего сведения в районной и республиканской печати и т.д. и т.п.
Исключительной по своему характеру является провокационная деятельность б. начальника 3-го отдела НКВД ТуркССР Баланды, работников 3-го отдела Нураева, Акимова, Виндушева, Рябенького, б. работников 4-го отдела Гуляка, Пеннера, Штифмапа и др. Этими преступниками были созданы сотни провокационных дел.
Следствием установлено, что [под] непосредственным руководством б. начальником 3-го отдела Баландой путем подлогов, фальсификаций показаний, избиений и т.п. были созданы провокационные дела о так называемой «Мир- бадапсвской резидентуре английской разведки», «греческой повстанческой организации в г. Ашхабаде», «эсеровской диверсионной организации на масло-жиркомбинате в г. Байрам-Али» и др.
По делу «Мирбадалевской резидентуры» были арестованы профессор-орденоносец Карпов, член ВКП(б) с 1920 г.; Богданова - директор Туркменского научно-исследовательского института языка и литературы; профессор Поцелуевский; полковник-орденоносец Мирбодаль Мир Якуб и др.
По делу о «греческой повстанческой организации в г. Ашхабаде» было арестовано 45 граждан - все греческое население г. Ашхабада. Баланда и нач. отделения 3-го отдела Кузнецов сфабриковал от имени арестованного Офридопулло явно вымышленные показания о том, что в г. Ашхабаде существует «феческая повстанческая организация», ставящая своей задачей свержение советской власти в Ашхабаде. Гнусный вымысел, положенный Баландой и Кузнецовым в основу этой провокации состоял в том, что проживающие в Ашхабаде 40-45 феков, в том числе подростки и старики, якобы собственными силами намеревались вступить в вооруженную борьбу с войсковыми частями, расположенными в г. Ашхабаде, разоружить и уничтожить эти части и свергнуть советскую власть. Практически это должно было бы произойти так: феки покупают в магазинах «Динамо» охотничье и мелкокалиберное оружие, затем, вооружившись мелкокалиберными винтовками и охотничьими ружьями, совершают нападение на милицию, разоружают ее и, вооружившись винтовками и револьверами, вступают в вооруженную борьбу со сфелковой дивизией и частями войск НКВД, расположенными в Ашхабаде.
Избиениями и пытками Баланда, Кузнецов и другие заставили всех арестованных по данному делу подписать аналогичные показания.
Характер «показаний» арестованных участников повстанческой организации «их план действий» - не нуждаются в комментариях.
В июне месяце 1938 года на Байрам-Алийском масложиркомбинате вспыхнул от невыясненной причины пожар, в результате которого завод простоял 6 дней.
Выехавшие в Байрам-Али Монаков, Баланда и Акимов арестовали поголовно всю смену рабочих, работавших в момент пожара в цехе, а затем Баланда и Акимов занялись фабрикацией дела об эсеровской организации на заводе.
Вследствие жестоких избиений арестованные назвали, как участников контрреволюционной организации, свыше 100 человек рабочих и служащих комбината, которые также были немедленно арестованы. В числе арестованных было 40 человек членов партии, или 65% всей партийной организации завода.
В процессе следствия по делу сотрудников 3-го отдела провокационный характер дела об «эсеровской диверсионной организации в Байрам-Али» был бесспорно установлен, и из 103 человек арестованных по этому делу - 101 человек из-под стражи освобожден - из остальных 2 - один умер в тюрьме, а один привлечен к ответственности за должностные преступления.
В 4-м отделе НКВД ТуркССР были созданы провокационные дела на целый ряд ответственных, партийных и советских работников, профессоров, специалистов, научных работников и т.п., например, следствием установлено, что нач. 4-го отдела НКВД Пеннер и пом. нач. отдела Се пел ев но указке Мо- накова создали провокационное дело на группу б. работников ЦК КП(б)Т - третьего секретаря ЦК - Сенникова, зав. отделом ЦК Кузнецова, зам. зав. отделом ЦК Лапин а, инструктора ЦК Черняева и других, освобожденных в настоящее время из-под стражи.
В апреле месяце 1938 года по инициативе Пеннера и нач. отделения 4-го отдела Штифмана по подложным документам были незаконно арестованы профессора Туркменского сельскохозяйственного института Лаптев, Баданин, Бычков, Ерофеев и Миротворский, у которых впоследствии в результате применения избиений и «конвейера» были получены вымышленные показания о том, что якобы среди профессорско-преподавательского состава СХИ существует контрреволюционная фашистская организация.
В марте месяце 1938 года этими же лицами по сфабрикованным и несоответствующим действительности справкам были арестованы профессора и преподаватели Ашхабадского медицинского института Кевдин, Винорадов, Паробучев, Айзаковский, Кросменский и другие, причем Пеннер, после ареста перечисленных выше граждан, лично сфабриковал показания профессора Айзаковского о том, что в институте якобы существует контрреволюционная организация.
В начале 1938 года Пеннером, Штифманом, Ерастенковым и Сепелевым было создано фиктивное дело о контрреволюционной организации в Нарком- просе ТуркССР, по которому по подложным документам были арестованы работники Наркомпроса Лощак, Старостин, Алсшксвич, Горин и другие.
В начале 1938 года ими же было создано провокационное дело о так называемой «дашнакской организации в городе Ашхабаде» и десятки других дел.
Считаю необходимым особо остановиться на преступной деятельности работников 5-го отдела НКВД Пашковского, Гаевского, Глотова и других, поскольку их преступления были связаны с фабрикацией провокационных дел для военнослужащих РККА, частей пограничных и внутренних войск НКВД, РК милиции и т.д.
Можно с уверенностью сказать, что большинство дел, возбужденных 5-м отделом НКВД по обвинению военнослужащих в контрреволюционной деятельности, оказалось сфабрикованными работниками 5-го отдела.
Как и в других отделах НКВД ТуркССР, работники 5-го отдела Пашковский, Гаевский и Глотов стремились создать побольше дутых дел, используя как повод для ареста, главным образом, биографические данные военнослужащих, а как средство для создания провокационных дел самые изощренные пытки.
Характерным в этом отношении является дело по обвинения пом. нач. 1-го отделения 67-го погранотрнда ст. лейтенанта Соловьева.
В 1934 году в партийную организацию поступило заявление о том, что якобы Соловьев, проживая на территории Белоруссии во время польской оккупации, служил в польской армии. Без проверки этого заявления Соловьев партийной организацией был исключен из партии.
По апелляции Соловьева заявление о его службе в польской армии было проверено вышестоящей партийной инстанцией, которая установила клеветнический характер этого заявления и реабилитировала Соловьева.
В октябре месяце 1937 года начальник 5-го отдела НКВД ТуркССР Паш~ ковский и нач. отделения Гаевский арестовывают Соловьева на основании клеветнического заявления, опровергнутого партийным расследованием.
Затем на Соловьева посылается фиктивная альбомная справка в НКВД СССР, на основании которой Соловьев был осужден к расстрелу. До направления справки в НКВД СССР Соловьев не допрашивался и впервые был допрошен за несколько часов до приведения приговора в исполнение. Соловьев ни в чем виновным себя не признал.
Обвинительное заключение по его делу было составлено спустя 19 дней после приведения приговора в исполнение.
В ноябре месяце 1937 года были арестованы по подозрению в шпионаже в пользу Польши ст. лейтенант 46-го погранотряда Коваленко Василий и его жена София Коваленко. Основанием для ареста Коваленко Василия и Софии послужил тот факт, что София Коваленко в 1919 году была замужем за чиновником Каменец-Подольского окружного суда, бежавшего вместе с петлюровцами в Польшу.
На Коваленко Софию и Коваленко Василия были составлены фиктивные альбомные справки и посланы на рассмотрение в НКВД и Прокуратуру Союза. По этим справкам София Коваленко была осуждена к расстрелу, а дело в отношении ее мужа, как военнослужащего, было предложено направить на рассмотрение Военного трибунала.
София Коваленко была расстреляна, [Василий Коваленко], который также как и она подозревался в шпионаже, в феврале месяце 1939 года из-под стражи был освобожден, так как дело в отношении его было прекращено за отсутствием состава преступления.
Без всяких к тому оснований были арестованы и осуждены по материалам, сфабрикованным Пашковским, Гаевским и Глотовым, военнослужащие - капитан Акимов, капитан Таганов, летчик-орденоносец Шташельмеер, капитан Биберштейн, лекпом Лещинский, командир бронсдивизиона Иванов и многие другие.
Следуя общей, установившейся в НКВД ТуркССР практике, Пашковский и Гаевский сфабриковали ряд групповых дел на военнослужащих. В частности, ими было сфабриковано дело гак называемой «англо-иранской резидентуры в погранохране ТуркССР». По этому делу были арестованы 11 человек военнослужащих и вольнонаемных работников погранохраны (лейтенанты Овчаренко, Шаравский, Куприянов, Полянский и др.).
Путем жесточайших пыток Пашковский, Гаевский и Глотов добились того, что все арестованные не только оговаривали себя, но дали ложные показания на ряд других военнослужащих.
В феврале месяце 1939 года все обвинявшиеся в принадлежности к «англоиранской резидентуре в погранохране» из-под стражи были освобождены, за исключением лекпома Лешинского, который по решению тройки еще в апреле месяце 1938 года был расстрелян.
Суммируя вышеизложенное, должен сказать, что приведенные мною примеры далеко не исчерпывают всех преступлений, имевших место в аппарате НКВД ТуркССР, связанных с фабрикацией фиктивных дел.
Только постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 г., вскрывшее преступную работу вражеских элементов в НКВД, положило конец антисоветской практике фабрикации фиктивных дел в аппарате НКВД ТуркССР.
<...>
Докладная записка военного прокурора войск НКВД Туркменского погранокруга Кошарского прокурору СССР М.И.Панкратьеву и исполняющему дела главного военного прокурора РККА Гаврилову об итогах следствия по делам «о нарушениях социалистической законности» в органах НКВД Туркменской ССР. Ч.II
23 сентября 1939 г.
Совершенно секретно
<...>
III. Провокации, подлоги и фальсификация следственных документов и дел
Фальсификация следственных документов, подлоги и фабрикация провокационных дел имели чрезвычайно большое распространение в практике работы 3-го, 4-го и 5-го отделов НКВД ТуркССР, в Красноводской, Марыйской и Керкинской оперативных ipynn НКВД.
Преступники Баланда, Гуляк, Пеннер, Диментман, Сарычев, Пашковский и другие из числа б. руководящих работников наркомата, в целях фабрикации дел широко использовали избиения, «конвейер», допросы арестованных «на яме», камерную обработку, допросы так называемых «штатных свидетелей» и «корректировку» показаний обвиняемых, в процессе которой от имени обвиняемых в протоколы допросов вписывались самые невероятные, подчас фантастические измышления.
Низовые работники, будучи менее искушенными в провокациях, прибегали к более грубым подлогам. Они составляли протоколы допросов от имени не существующих в природе свидетелей и сами подписывали эти подложные протоколы; они составляли фиктивные протоколы обысков о якобы найденных крупных суммах денег, оружии и т.п.; они составляли подложные справки о социальном] имущественном положении обвиняемых, превращая колхозников, б. бедняков и середняков в кулаков, рабочих, в б. белогвардейцев, участников антисоветских партий и т.д.
В связи с тем, что как Нодев, так и Монаков дали установку арестованных ни при каких обстоятельствах, даже в случае установления ошибочности их ареста, из-под стражи не освобождать - в аппарате НКВД ТуркССР имели место случаи, когда на ошибочно арестованных людей только лишь для того, чтобы не выпускать их на свободу, фабриковались с начала и до конца подложные дела, по которым тройка НКВД осуждала заведомо невиновных людей. Например:
В январе месяце 1938 года 3-м отделом УГБ НКВД ТуркССР был арестован инженер Севастьянов, однофамилец б. эсера Севастьянова, разыскиваемого органами НКВД. В процессе следствия было установлено, что инженер Севастьянов никакого отношения к разыскиваемому б. эсеру не имеет, однако, несмотря на это сотрудник отдела Григорьев для того, чтобы не освобождать из- под стражи Севастьянова, сфабриковал на него ложные показания свидетелей и в результате тройка НКВД на основании этих «липовых» материалов осудила Севастьянова к расстрелу.
4-м отделом НКВД долгое время разыскивался б. дашнак Аванесов. В декабре месяце 1937 г. работниками 4-го отдела Сепелевым и другими был арестован однофамилец разыскиваемого - член партии, работник Наркомторга ТуркССР Аванесов.
В процессе следствия Сепелев установил, что член партии Аванесов никакого отношения к разыскиваемому не имеет, однако, несмотря на это на Аванесова только лишь для того, чтобы не освобождать его из-под стражи, было сфабриковано дело, по которому тройка осудила ни в чем невинного человека к 10 годам лишения свободы. (Аванесов из-под стражи в настоящее время освобожден).
Таким же образом был осужден к расстрелу и расстрелян гр-н Давидянц, однако, что характерно, Давидянц был осужден к расстрелу тогда, когда он не был еще арестован и находился на свободе.
Произошло это при следующих обстоятельствах: зам. нач. 4-го отдела Се- пелев нашел в архиве дело - формуляр на Давидянца, который раньше разрабатывался органами ГПУ НКВД, как б. дашнак.
Этот формуляр иод видом следственного дела Сепслсв доложил на тройке и только тогда, когда тройка НКВД вынесла решение о расстреле Давидянца, аппарат 4-го отдела начал его разыскивать.
Спустя некоторое время Давидянц, проживавший в Ашхабаде и работавший в одном из советских учреждений, был разыскан, наспех допрошен и немедленно расстрелян.
В Казанджикском РО ПКВД нач. РО Эсеров Клыч сфабриковал дело на находившегося на свободе rp-на Ходжа Гельдысва Анна Гедьды. По сфабрикованным Эсеровым материалам ip-н Ходжа Гельдыев Анна Гельды тройкой НКВД ТуркССР был осужден к 10 годам лишения свободы, однако, вследствие того, что о существовании этого человека в РО НКВД забыли, решение тройки в исполнение приведено не было. Ходжа Гельдыев, которого Эсеров не арестовывал и ни разу даже не допрашивал, проживает в Казанджикском районе и работает в колхозе.
Подобных примеров можно было бы привести десятки.
Дела на обвиняемых, так называемых «антисоветчиков-одиночек», фабриковались сотнями, причем процесс фабрикации таких дел был весьма прост. Обычно для подтверждения «виновности» арестованного допрашивались 2- 3 человека подставных свидетелей, которые никаких показаний по существу не давали, а подписывали протокол, заготовленный и сочиненный следователем, к делу приобщалась подложная справка о социальном происхождении обвиняемого, допрашивался обвиняемый и дело направлялось на рассмотрение тройки.
Следствием по делам о нарушениях социалистической законности установлены сотни гак называемых «штатных свидетелей», которые в результате у!роз, обмана, а иногда за деньги давали по указке следователя на любого человека любые показания. Например:
В процессе расследования дела на работников Д'ГО НКВД Ашхабадской ж.д. Алексеенко, Ануфриева и других установлено, что Ануфриев, пользуясь услугами «штатных свидетелей», сфабриковал в марте месяце 1938 года 9 дел на рабочих и служащих ж.д.: токаря вагонно-ремонтного завода Аваньянца, врача ж.д. поликлиники Баркова, рабочих Байрам Дурды, Тувок Анна Верды и т.д. («штатные свидетели» - клеветники Стрельников, бухгалтер вагонно-ремонтного завода и др. привлечены к уголовной ответственности).
В Керкинском окружном отделе «штатные свидетели» Рахман Джураев, Байрам Али Арпепес, Огуль Бек Мамед и др. оклеветали по указке следователей десятки людей.
В 3-м отделе НКВД ТуркССР на основании клеветнических показаний врача санчасти НКВД Никитченко (арестован и предан суду) был осужден к расстрелу врач Волхонская и т.д. и т.п.
Сплошь и рядом, пользуясь тем, что многие из вызываемых на допрос в качестве свидетелей туркмен не знают русского языка, следователи от их имени сфабриковали любые показания.
Особое внимание заслуживают групповые дела, сфабрикованные сотрудниками-провокаторами и поэтому на ряде таких дел я остановлюсь более подробно.
В августе месяце 1937 года начальником Красноводской опергруппы НКВД Диментманом был арестован член ВКП(б) зав. карьерами треста «Кара-Богаз- хим» - Конусов.
Для того, чтобы получить у Конусова провокационные показания о существовании в Красноводском и других районах Туркмении казахской националистической организации, Диментман договорился с б. наркомом внутренних дел Нодевым, чтобы тройка осудила Конусова к расстрелу, хотя к этому времени никаких данных для осуждения Конусова не было.
Решение тройки о расстреле Конусова Диментману было необходимо для того, чтобы с Конусовым можно было бы «не стесняться».
Добившись решения тройки о расстреле Конусова, Диментман проделал с ним следующий эксперимент.
Вместе с осужденными к расстрелу Конусов был связан и вывезен на место приведения в исполнение приговоров. Предварительно ему было предъявлено решение тройки.
По прибытии к яме Диментман предложил Конусову, чтобы он дал показания о том, что якобы в Красноводском р-не существует контрреволюционная националистическая организация «Алаш-Орда». При этом Диментман заявил Конусову, что, в том случае, если он согласится дать требуемые показания, решение тройки будет отменено и ему будет сохранена жизнь.
Конусов, отрицая свою вину, заявил, что он не является участником «Алаш-Орда», однако, после того, как в присутствии Конусова было расстреляно несколько человек и его самого поставили у ямы, - он согласился дать такие показания, какие у него вымогал Диментман.
В ту же ночь Конусов был «допрошен» и подписал заранее написанный Диментманом и его помощником Сарычевым протокол допроса, в котором в качестве участников националистической казахской организации в Красноводске было названо свыше 40 человек.
На следующий после «допроса» день все перечисленные в протоколе, как участники националистической организации, лица были арестованы, причем Сарычев и Диментман поручили Конусову, чтобы он их в камере соответствующим образом обработал.
По конспектам Сарычева и Диментмана Конусов занялся «обработкой» арестованных, которые одновременно с камерной обработкой подвергались жестоким избиениям следователями Диметманом, Сарычевым и Алексеевым.
Такое воздействие на арестованных не замедлило сказаться. Появились новые показания с перечислением десятков и даже сотен участников организации, по которым арестовывались все новые и новые люди.
Один из арестованных, например, назвал, как участников националистической организации, 200 человек, из коих спустя некоторое время 180 чел. Диментманом было арестовано.
Таким образом, Диментманом и Сарычевым было создано провокационное дело о так называемой казахской националистической организации «Алаш- Орда» с охватом около 800 чел. жителей Красноводского, Гасан-Кулийского и др. районов.
Большинство из этих арестованных было тройкой НКВД ТуркССР осуждено к расстрелу. Только лишь случайно сохранились в живых из числа осужденных к расстрелу (да и то потому, что они значились расстрелянными) арестованные Конусов и б. редактор Кара-Богаз-Голье кой районной газеты Джетыкбаев.
Бесспорно, что среди осужденных тройкой НКВД по делу так называемой Красноводской организации «Апаш-Орда» был какой-то процент действительных врагов, но бесспорно и то, что подавляющая масса арестованных и осужденных ничего общего с казахскими националистами не имела.
В процессе следствия по делам сотрудников проверить основательность осуждения всех арестованных по делу «Алаш-Орда» не представилось возможным, ибо проверка дел потребовала бы очень много времени.
Однако я считаю необходимым, чтобы Прокуратура СССР поручила Прокуратуре ТуркССР специально заняться этим вопросом. В частности, необходимо было бы перепроверить дела на осужденных тройкой НКВД к лишению свободы.
В этой же Красноводской опергруппе Диментманом и сотрудником опергруппы Непомнящим было создано провокационное дело о Красноводском филиале контрреволюционной националистической организации «Туркмен- Азатлыги».
Как и в первом случае, показания о существовании контрреволюционной организации «Туркмен-Азатлыги» в Красноводске, Диментман и Непомнящий получили при допросе «на яме» арестованного Кулиева.
Цепляясь за жизнь, Кулиев назвал, как участников «Туркмен-Азатлыги», 24 человека, в том числе и русских.
Все названные Кулиевым, конечно, были арестованы без какой-либо проверки показаний Кулиева.
Характерно, что один из «участников» контрреволюционной националистической организации Иван Картошкин в результате избиений дал показания о том, что он якобы вступил в «Туркмен-Азатлыги» для того, чтобы «помочь туркменам создать свое национальное государство».
Дело по обвинению Ивана Картошкина в принадлежности к «Туркмен- Азатлыги» было настолько фубо состряпано, что даже Монаков распорядился материалы о Картошкине выделить в отдельное производство. Впоследствии, по-видимому, только лишь для того, чтобы Картошкина не освобождать из- под стражи - Монаков осудил его за весьма сомнительное вредительство к 10 годам лишения свободы.
Все остальные названные Кулиевым люди были осуждены тройкой.
В феврале-апреле месяце 1938 года Марыйская оперативная группа НКВД, возглавляемая тем же Диментманом, создала провокационное дело о так называемой «шпионско-повстанческой организации в Сталинском районе ТуркССР».
По этому делу на основании показаний Язы Нуриева, полученных Диментманом и сотрудником опергруппы Джабаровым в результате применения самых изощренных методов физического воздействия, было арестовано свыше 80 человек колхозников и лиц из числа сельского и колхозного актива. Всем арестованным было предъявлено обвинение в шпионаже в пользу англо-афганской разведки и подготовке к восстанию, хотя основанием для такого рода обвинений послужили все те же полученные в результате избиений и не проверенные показания Язы Нуриева.
Диментман, Джабаров и другие работники опергруппы применением избиений, «конвейера» и т.п. добились того, что почти все арестованные по показаниям Язы Нуриева «сознались» в шпионаже.
Проверкой установлено, что по этому провокационному делу часть людей тройкой НКВД ТуркССР была осуждена или к расстрелу, или к лишению свободы. Наркомат внутренних дел ТуркССР в настоящее время перепроверяет материалы и пересматривает решения тройки в отношении всех осужденных по делу так называемой «Англо-афганской резидентуры в Сталинском районе».
В Марыйском районе ТуркССР Диментманом также было сфабриковано провокационное дело так называемой «польской шпионско-диверсионной организации в г. Мары».
Даже поверхностное ознакомление с указанным делом не оставляет никакого сомнения в его провокационности.
Из материалов, сфабрикованных Диментманом, видно, что якобы польская разведка создала в г. Мары мощную шпионско-диверсионную организацию, в задачи которой входил военный шпионаж, заключающийся в собирании сведений о частях Туркменской горно-кавалерийской дивизии; экономический шпионаж, состоящий в собирании сведений о посевах хлопка в Марыйском районе, политический шпионаж - о настроениях колхозников Мары йского района и тому подобный абсурд.
Неправдоподобность такого «шпионажа» очевидна из объектов шпионажа, из географического положения Марыйского района в СССР, из того, наконец, что, например, сведения о посевах хлопка в Марыйском районе вообще не являются секретными, гак как подробные данные о посевах хлопка не только но Марыйскому району, но и по отдельным районам республики, публикуются для всеобщего сведения в районной и республиканской печати и т.д. и т.п.
Исключительной по своему характеру является провокационная деятельность б. начальника 3-го отдела НКВД ТуркССР Баланды, работников 3-го отдела Нураева, Акимова, Виндушева, Рябенького, б. работников 4-го отдела Гуляка, Пеннера, Штифмапа и др. Этими преступниками были созданы сотни провокационных дел.
Следствием установлено, что [под] непосредственным руководством б. начальником 3-го отдела Баландой путем подлогов, фальсификаций показаний, избиений и т.п. были созданы провокационные дела о так называемой «Мир- бадапсвской резидентуре английской разведки», «греческой повстанческой организации в г. Ашхабаде», «эсеровской диверсионной организации на масло-жиркомбинате в г. Байрам-Али» и др.
По делу «Мирбадалевской резидентуры» были арестованы профессор-орденоносец Карпов, член ВКП(б) с 1920 г.; Богданова - директор Туркменского научно-исследовательского института языка и литературы; профессор Поцелуевский; полковник-орденоносец Мирбодаль Мир Якуб и др.
По делу о «греческой повстанческой организации в г. Ашхабаде» было арестовано 45 граждан - все греческое население г. Ашхабада. Баланда и нач. отделения 3-го отдела Кузнецов сфабриковал от имени арестованного Офридопулло явно вымышленные показания о том, что в г. Ашхабаде существует «феческая повстанческая организация», ставящая своей задачей свержение советской власти в Ашхабаде. Гнусный вымысел, положенный Баландой и Кузнецовым в основу этой провокации состоял в том, что проживающие в Ашхабаде 40-45 феков, в том числе подростки и старики, якобы собственными силами намеревались вступить в вооруженную борьбу с войсковыми частями, расположенными в г. Ашхабаде, разоружить и уничтожить эти части и свергнуть советскую власть. Практически это должно было бы произойти так: феки покупают в магазинах «Динамо» охотничье и мелкокалиберное оружие, затем, вооружившись мелкокалиберными винтовками и охотничьими ружьями, совершают нападение на милицию, разоружают ее и, вооружившись винтовками и револьверами, вступают в вооруженную борьбу со сфелковой дивизией и частями войск НКВД, расположенными в Ашхабаде.
Избиениями и пытками Баланда, Кузнецов и другие заставили всех арестованных по данному делу подписать аналогичные показания.
Характер «показаний» арестованных участников повстанческой организации «их план действий» - не нуждаются в комментариях.
В июне месяце 1938 года на Байрам-Алийском масложиркомбинате вспыхнул от невыясненной причины пожар, в результате которого завод простоял 6 дней.
Выехавшие в Байрам-Али Монаков, Баланда и Акимов арестовали поголовно всю смену рабочих, работавших в момент пожара в цехе, а затем Баланда и Акимов занялись фабрикацией дела об эсеровской организации на заводе.
Вследствие жестоких избиений арестованные назвали, как участников контрреволюционной организации, свыше 100 человек рабочих и служащих комбината, которые также были немедленно арестованы. В числе арестованных было 40 человек членов партии, или 65% всей партийной организации завода.
В процессе следствия по делу сотрудников 3-го отдела провокационный характер дела об «эсеровской диверсионной организации в Байрам-Али» был бесспорно установлен, и из 103 человек арестованных по этому делу - 101 человек из-под стражи освобожден - из остальных 2 - один умер в тюрьме, а один привлечен к ответственности за должностные преступления.
В 4-м отделе НКВД ТуркССР были созданы провокационные дела на целый ряд ответственных, партийных и советских работников, профессоров, специалистов, научных работников и т.п., например, следствием установлено, что нач. 4-го отдела НКВД Пеннер и пом. нач. отдела Се пел ев но указке Мо- накова создали провокационное дело на группу б. работников ЦК КП(б)Т - третьего секретаря ЦК - Сенникова, зав. отделом ЦК Кузнецова, зам. зав. отделом ЦК Лапин а, инструктора ЦК Черняева и других, освобожденных в настоящее время из-под стражи.
В апреле месяце 1938 года по инициативе Пеннера и нач. отделения 4-го отдела Штифмана по подложным документам были незаконно арестованы профессора Туркменского сельскохозяйственного института Лаптев, Баданин, Бычков, Ерофеев и Миротворский, у которых впоследствии в результате применения избиений и «конвейера» были получены вымышленные показания о том, что якобы среди профессорско-преподавательского состава СХИ существует контрреволюционная фашистская организация.
В марте месяце 1938 года этими же лицами по сфабрикованным и несоответствующим действительности справкам были арестованы профессора и преподаватели Ашхабадского медицинского института Кевдин, Винорадов, Паробучев, Айзаковский, Кросменский и другие, причем Пеннер, после ареста перечисленных выше граждан, лично сфабриковал показания профессора Айзаковского о том, что в институте якобы существует контрреволюционная организация.
В начале 1938 года Пеннером, Штифманом, Ерастенковым и Сепелевым было создано фиктивное дело о контрреволюционной организации в Нарком- просе ТуркССР, по которому по подложным документам были арестованы работники Наркомпроса Лощак, Старостин, Алсшксвич, Горин и другие.
В начале 1938 года ими же было создано провокационное дело о так называемой «дашнакской организации в городе Ашхабаде» и десятки других дел.
Считаю необходимым особо остановиться на преступной деятельности работников 5-го отдела НКВД Пашковского, Гаевского, Глотова и других, поскольку их преступления были связаны с фабрикацией провокационных дел для военнослужащих РККА, частей пограничных и внутренних войск НКВД, РК милиции и т.д.
Можно с уверенностью сказать, что большинство дел, возбужденных 5-м отделом НКВД по обвинению военнослужащих в контрреволюционной деятельности, оказалось сфабрикованными работниками 5-го отдела.
Как и в других отделах НКВД ТуркССР, работники 5-го отдела Пашковский, Гаевский и Глотов стремились создать побольше дутых дел, используя как повод для ареста, главным образом, биографические данные военнослужащих, а как средство для создания провокационных дел самые изощренные пытки.
Характерным в этом отношении является дело по обвинения пом. нач. 1-го отделения 67-го погранотрнда ст. лейтенанта Соловьева.
В 1934 году в партийную организацию поступило заявление о том, что якобы Соловьев, проживая на территории Белоруссии во время польской оккупации, служил в польской армии. Без проверки этого заявления Соловьев партийной организацией был исключен из партии.
По апелляции Соловьева заявление о его службе в польской армии было проверено вышестоящей партийной инстанцией, которая установила клеветнический характер этого заявления и реабилитировала Соловьева.
В октябре месяце 1937 года начальник 5-го отдела НКВД ТуркССР Паш~ ковский и нач. отделения Гаевский арестовывают Соловьева на основании клеветнического заявления, опровергнутого партийным расследованием.
Затем на Соловьева посылается фиктивная альбомная справка в НКВД СССР, на основании которой Соловьев был осужден к расстрелу. До направления справки в НКВД СССР Соловьев не допрашивался и впервые был допрошен за несколько часов до приведения приговора в исполнение. Соловьев ни в чем виновным себя не признал.
Обвинительное заключение по его делу было составлено спустя 19 дней после приведения приговора в исполнение.
В ноябре месяце 1937 года были арестованы по подозрению в шпионаже в пользу Польши ст. лейтенант 46-го погранотряда Коваленко Василий и его жена София Коваленко. Основанием для ареста Коваленко Василия и Софии послужил тот факт, что София Коваленко в 1919 году была замужем за чиновником Каменец-Подольского окружного суда, бежавшего вместе с петлюровцами в Польшу.
На Коваленко Софию и Коваленко Василия были составлены фиктивные альбомные справки и посланы на рассмотрение в НКВД и Прокуратуру Союза. По этим справкам София Коваленко была осуждена к расстрелу, а дело в отношении ее мужа, как военнослужащего, было предложено направить на рассмотрение Военного трибунала.
София Коваленко была расстреляна, [Василий Коваленко], который также как и она подозревался в шпионаже, в феврале месяце 1939 года из-под стражи был освобожден, так как дело в отношении его было прекращено за отсутствием состава преступления.
Без всяких к тому оснований были арестованы и осуждены по материалам, сфабрикованным Пашковским, Гаевским и Глотовым, военнослужащие - капитан Акимов, капитан Таганов, летчик-орденоносец Шташельмеер, капитан Биберштейн, лекпом Лещинский, командир бронсдивизиона Иванов и многие другие.
Следуя общей, установившейся в НКВД ТуркССР практике, Пашковский и Гаевский сфабриковали ряд групповых дел на военнослужащих. В частности, ими было сфабриковано дело гак называемой «англо-иранской резидентуры в погранохране ТуркССР». По этому делу были арестованы 11 человек военнослужащих и вольнонаемных работников погранохраны (лейтенанты Овчаренко, Шаравский, Куприянов, Полянский и др.).
Путем жесточайших пыток Пашковский, Гаевский и Глотов добились того, что все арестованные не только оговаривали себя, но дали ложные показания на ряд других военнослужащих.
В феврале месяце 1939 года все обвинявшиеся в принадлежности к «англоиранской резидентуре в погранохране» из-под стражи были освобождены, за исключением лекпома Лешинского, который по решению тройки еще в апреле месяце 1938 года был расстрелян.
Суммируя вышеизложенное, должен сказать, что приведенные мною примеры далеко не исчерпывают всех преступлений, имевших место в аппарате НКВД ТуркССР, связанных с фабрикацией фиктивных дел.
Только постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 г., вскрывшее преступную работу вражеских элементов в НКВД, положило конец антисоветской практике фабрикации фиктивных дел в аппарате НКВД ТуркССР.
<...>