Дискурс гламура как знаковая система социальной реальности
http://www.runivers.ru/philosophy/logosphere/58583/
...Таким образом, приближение к идеальному облику представляет собой сложную систему дорогостоящих ритуалов, выполнение которых обещает человеку, что он непременно будет восприниматься как красивый, успешный, уважаемый - иными словами, нормальный, а потому будет иметь все шансы на успех в карьере и личной жизни. Такое положение вещей можно было бы счесть иллюзорным и объяснить субъективными заблуждениями тех, кто стремится к обозначенным идеалам, но эта позиция едва ли выдержит серьёзную критику: гламурный образ в сознании большей части общества с недавних пор ассоциируется именно с нормальностью, а потому те, кто ему не соответствуют, будут скорее восприниматься как отклонения от нормы, и, следовательно, вызывать сомнения относительно своей ценности. В этом отношении их шансы на успех действительно могут снизиться: круг замыкается. Так, состязание в приближении к пластику уже само по себе выходит за рамки моды, которая прежде представляла собой, как правило, лишь господствующие тенденции в области фасонов, форм одежды, цветов, причёсок, но не более. В этом заключается первый пункт преодоления гламуром границ «просто-моды»: если изначально кукла создавалась как отдалённое подобие человека, использовавшееся, к примеру, в целях социализации ребёнка (2), и лишь впоследствии обретшее относительное сходство с ним, будучи отображённым в фарфоре, а затем в пластике, то теперь происходит обратный процесс: идеальная пластиковая кукла становится эталоном для человека, который усердно работает над своим сходством с ней (и на своё сходство с ней), стремясь приблизиться к её образу настолько, насколько это вообще возможно для живого существа. Мотив этого стремления - в желании быть «нормальным», пригодным для симпатии и восприятия другими - разделяющими эту норму. При этом, находясь в процессе беспрерывной и навязчивой, многообразной и повсеместной саморекламы, порой закрывающей собой целые фасады зданий в крупных городах, гламур с лёгкостью обеспечивает преобладание согласных с этой нормой над не согласными с ней при помощи несложных и очевидных психологических приёмов внушения. Таким образом, теперь налицо все основания говорить о фундаментальном проекте, призванном, во-первых, установить и зафиксировать фокус внимания человека (и общества) на симулякрах, требующих очень кропотливого и затратного по времени подчинения и соблюдения, но на самом деле, разумеется, не принадлежащих реальности как таковой. Фокусируя внимание на области такого тоталитарно-императивного воображаемого, человек теряет понимание реальности как таковой: её степеней в отношении тех или иных явлений. Становясь одной из доминирующих плоскостей реальности в сознании обывателя, система гламура обеспечивает когнитивную расфокусировку в отношении по-настоящему реального: например, социально-политической, культурной, идеологической ситуации - теряя интерес к ней, человек ввергается в смутные состояния личностной и гражданской пассивности и индифферентности, что, в свою очередь, делает его идеальной единицей обслуживания той системы, которая устанавливает себя посредством инструментального в своей сути гламура.
...
В-третьих, гламур является системой симулякров, призванных стимулировать спрос на разнообразную продукцию, существование которой мотивировать иными способами невозможно. Следовательно, гламур обслуживает рыночную экономику, а значит, является её агентом и тем, кто обеспечивает безопасность и неприкосновенность капитализма неолиберального общества.
В-четвёртых, гламуризация представляет собой пропаганду не вписывающихся в реальность образов, что способствует не просто психологическому отрыву человека от реальности, но и к возрастанию физической дистанции с ней (с целью ухаживать за вожделенной формой, имеющей, якобы, большее значение, чем повседневность). Такой разрыв особенно отчётливо прослеживается на примере инфантилизации современной эстетики. При этом инфантильность, будучи изначально порождением гламура (не связанного ни с содержаниями, ни с реальностью, но только с привлекательной и оригинальничающей формой), порождает, в свою очередь, новые формы гламура, позиционирующего её отныне как образец. Так, инфантильность становится фактически диагнозом многих современных людей: живущие в виртуальном мире искусственно созданных, коммерческих в своей основе образов, они тотально отделены от реальности, её проблем, тем и значений, т.е. изолированы, абсолютно безопасны для неё, равнодушны к ней и довольны тем миром, который им предложен и который они могут по частям приобретать, и в котором даже возможно небольшое творчество: конструирование собственных комбинаций из предложенных элементов.
В самом деле, становясь удобным и безвредным, человек принимает принудительно предложенные правила игры и, приняв их, вовлекается в механизм обслуживания указанных типов дискурса. Всё это напоминает столь распространённое на сегодняшний день производство из натурального меха игрушек, изображающих животных, которым изначально принадлежал этот мех (4): лишённое изначальных особенностей, существо отдаёт системе переработки и интерпретации значений то, что ей представляется ценным, а далее продолжает изображать самое себя - именно изображать, казаться, но более не являться таковым, будучи тотально опустошённым.
Все эти особенности, свидетельствующие об организованной функциональности гламура, указывают на его идеологическое (а отнюдь не случайное эстетическое) происхождение: основательное формирование нового типа человека - в самых фундаментальных, как мы убедились выше, областях его взаимодействия с миром - базовая задача гламура как знаковой системы. Дискурс гламура, таким образом, представляет собой не только существенный феномен современной социальной реальности, а также тоталитарную систему симулякров-императивов, но, в первую очередь, методологию самосохранения и самообслуживания капиталистической системы и рыночной экономики, в частности.
...Таким образом, приближение к идеальному облику представляет собой сложную систему дорогостоящих ритуалов, выполнение которых обещает человеку, что он непременно будет восприниматься как красивый, успешный, уважаемый - иными словами, нормальный, а потому будет иметь все шансы на успех в карьере и личной жизни. Такое положение вещей можно было бы счесть иллюзорным и объяснить субъективными заблуждениями тех, кто стремится к обозначенным идеалам, но эта позиция едва ли выдержит серьёзную критику: гламурный образ в сознании большей части общества с недавних пор ассоциируется именно с нормальностью, а потому те, кто ему не соответствуют, будут скорее восприниматься как отклонения от нормы, и, следовательно, вызывать сомнения относительно своей ценности. В этом отношении их шансы на успех действительно могут снизиться: круг замыкается. Так, состязание в приближении к пластику уже само по себе выходит за рамки моды, которая прежде представляла собой, как правило, лишь господствующие тенденции в области фасонов, форм одежды, цветов, причёсок, но не более. В этом заключается первый пункт преодоления гламуром границ «просто-моды»: если изначально кукла создавалась как отдалённое подобие человека, использовавшееся, к примеру, в целях социализации ребёнка (2), и лишь впоследствии обретшее относительное сходство с ним, будучи отображённым в фарфоре, а затем в пластике, то теперь происходит обратный процесс: идеальная пластиковая кукла становится эталоном для человека, который усердно работает над своим сходством с ней (и на своё сходство с ней), стремясь приблизиться к её образу настолько, насколько это вообще возможно для живого существа. Мотив этого стремления - в желании быть «нормальным», пригодным для симпатии и восприятия другими - разделяющими эту норму. При этом, находясь в процессе беспрерывной и навязчивой, многообразной и повсеместной саморекламы, порой закрывающей собой целые фасады зданий в крупных городах, гламур с лёгкостью обеспечивает преобладание согласных с этой нормой над не согласными с ней при помощи несложных и очевидных психологических приёмов внушения. Таким образом, теперь налицо все основания говорить о фундаментальном проекте, призванном, во-первых, установить и зафиксировать фокус внимания человека (и общества) на симулякрах, требующих очень кропотливого и затратного по времени подчинения и соблюдения, но на самом деле, разумеется, не принадлежащих реальности как таковой. Фокусируя внимание на области такого тоталитарно-императивного воображаемого, человек теряет понимание реальности как таковой: её степеней в отношении тех или иных явлений. Становясь одной из доминирующих плоскостей реальности в сознании обывателя, система гламура обеспечивает когнитивную расфокусировку в отношении по-настоящему реального: например, социально-политической, культурной, идеологической ситуации - теряя интерес к ней, человек ввергается в смутные состояния личностной и гражданской пассивности и индифферентности, что, в свою очередь, делает его идеальной единицей обслуживания той системы, которая устанавливает себя посредством инструментального в своей сути гламура.
...
В-третьих, гламур является системой симулякров, призванных стимулировать спрос на разнообразную продукцию, существование которой мотивировать иными способами невозможно. Следовательно, гламур обслуживает рыночную экономику, а значит, является её агентом и тем, кто обеспечивает безопасность и неприкосновенность капитализма неолиберального общества.
В-четвёртых, гламуризация представляет собой пропаганду не вписывающихся в реальность образов, что способствует не просто психологическому отрыву человека от реальности, но и к возрастанию физической дистанции с ней (с целью ухаживать за вожделенной формой, имеющей, якобы, большее значение, чем повседневность). Такой разрыв особенно отчётливо прослеживается на примере инфантилизации современной эстетики. При этом инфантильность, будучи изначально порождением гламура (не связанного ни с содержаниями, ни с реальностью, но только с привлекательной и оригинальничающей формой), порождает, в свою очередь, новые формы гламура, позиционирующего её отныне как образец. Так, инфантильность становится фактически диагнозом многих современных людей: живущие в виртуальном мире искусственно созданных, коммерческих в своей основе образов, они тотально отделены от реальности, её проблем, тем и значений, т.е. изолированы, абсолютно безопасны для неё, равнодушны к ней и довольны тем миром, который им предложен и который они могут по частям приобретать, и в котором даже возможно небольшое творчество: конструирование собственных комбинаций из предложенных элементов.
В самом деле, становясь удобным и безвредным, человек принимает принудительно предложенные правила игры и, приняв их, вовлекается в механизм обслуживания указанных типов дискурса. Всё это напоминает столь распространённое на сегодняшний день производство из натурального меха игрушек, изображающих животных, которым изначально принадлежал этот мех (4): лишённое изначальных особенностей, существо отдаёт системе переработки и интерпретации значений то, что ей представляется ценным, а далее продолжает изображать самое себя - именно изображать, казаться, но более не являться таковым, будучи тотально опустошённым.
Все эти особенности, свидетельствующие об организованной функциональности гламура, указывают на его идеологическое (а отнюдь не случайное эстетическое) происхождение: основательное формирование нового типа человека - в самых фундаментальных, как мы убедились выше, областях его взаимодействия с миром - базовая задача гламура как знаковой системы. Дискурс гламура, таким образом, представляет собой не только существенный феномен современной социальной реальности, а также тоталитарную систему симулякров-императивов, но, в первую очередь, методологию самосохранения и самообслуживания капиталистической системы и рыночной экономики, в частности.