Два рассказа
Дрезина...
Эта дрезина носилась по тоннелям словно снаряд. Ничто не могло её догнать. Никто и не хотел. Все просто боялись. Того. Что там, на ней. Той твари, что ей управляет.
-Она точно не от мира сего, я вам говорю. Ни одна тварь не может с такой силой и так стремительно жать, чтобы такую скорость развить. Ничто не может двигаться с такой скоростью…
Он замолчал…
-Но я сам это видел и мой друг тоже. Она пронеслась мимо нас словно снаряд.
Он опять замолчал. Тяжело дыша и смотря на свои слегка дрожащие руки. Он был не пьян, это видели…
Те, кто его допрашивал.
Почему его послали на соседнюю дружественную станцию. А он, бросив там своего друга, прибежал обратно.
-Он там остался, Глеб то, там, сказал не уйдет пока не узнает, что она из себя представляет, эта тварь.
-А ты значит, его бросил и сюда прискакал, да?
-Так…
-Он сам сказал бежать…
-Сказал - ты беги, пусть, если со мной что случится, они знают что и кого искать. И путь не суются тогда под эту тележку из ада, пусть не выходят на рельсы - по ним носится смерть.
-Она…
Он тяжело дышал и словно не мог что-то проглотить. Потом понял свои глаза и, посмотрев им прямо в лица, с начало одному, потом второму сказал:
-Она такая быстрая…
-Блин… - Человек, упиравшийся все это время двумя руками в стол и наклонившийся было почти к самому лицу допрашиваемого встал и выпрямился.
Что-то ему во всем этом не нравилось…
Что-то от начала и до конца…
Это было похоже на розыгрыш.
Только разыгрывать их реально было некому.
А значит - кто-то что-то задумал.
То, что устроить такой фокус с дрезиной могут только люди, он не сомневался. Может каким-то способом присобачили туда движок и носятся как угорелые.
Может, испытывают.
Может это с одной из недолюбливающих и более бедных, чем они станций. Все станции на севере их недолюбливали. Тимирязевская, Дмитровская - с любой из них могли что-нибудь подобное придумать…
Вот только для чего?
…
Глеб вернулся спустя пять часов.
Он сказал, что отследил эту чертовщину. И знает где она «отдыхает». Сказал, что видел как она в тупиковый пролет залетела. И все. Тишина. Ни звука. Он прождал минут двадцать и побежал обратно.
Как обычно начальство прониклось важностью ситуации и снарядило «ударный отряд для ликвидации особо опасного мутанта».
Количеством четыре человека. Которых не жалко было потерять…
…
-Черт, что это за хрень… - Он стоял и смотрел вперед. Дмитрий выглянул из-за него.
Там была она, эта тележка. И что-то приросло, а скорее проросло сквозь неё. Словно мясо. И оно пульсировало неровным тактом.
-Что за…
Он сделал два шага назад. Тварь словно почувствовала его движении и пару раз дернулась…
Сократилась?!
Дрезина рванула вперед и почти тут же замедляясь, остановилась…
Это словно гигантская мышца из мяса…
-Бред… - Глеб смотрел на все это, прицелившись в похожий на сердечную мышцу орган на дрезине из автомата.
…
-Так…
-Вот что я думаю…
-Этой твари нужно питаться так?
-И что она жрет по-вашему?
Они, молча, смотрели на дрезину, а дрезина возможно на них. Только глаз там видно не было.
Текли минуты, уже почти часы…
-Нет, так дело не пойдет.
-У кого есть что съедобное? Или мне крови нацедить?
Нашли куски самодельного печенья.
Покрошили кусками.
Кинули их на нарост на дрезине.
Сначала ничего не происходило. Потом она заворочалась и оттуда, вывалился отросток, он как хобот слона шлангом начал вращаться, извиваться, принюхиваться что ли…
Пока не почуял печенье. Накрыл его своим…
Клювом?!!
Скорее вдохнул в себя. И спрятался обратно…
-Так… - Глеб опять скреб затылок. Теперь мы знаем, как она питается…
-Да что мы с ней возимся - пристрелить её и все. - И Дима прицелился в неё и переделанного им самим абакана. Он всегда любил именно эти, такие часто встречающиеся маленькие радости их работы чистильщиков окраин станции.
-Стой! Не стреляй!
Все уставились на него…
Глеб молчал минуту. Потом:
-Знаете, мне тут пришла в голову интересная мысль…
…
Они по всей станции искали детали для импровизированного намордника для этой пасти.
…
До сих пор по всем станциям ходят легенды о сталкерах на почти неуправляемой биомеханической хреновине, некогда бывшей дрезиной обыкновенной, а теперь ставшей оной в адской модификациитм, что гоняют по веткам метрополитена, и ни одна тварь не может их догнать…
Сумасшедший проповедник...
Это не было легендой. Слухи ходили разные, но его многие видели, то там, то тут. Он никогда не останавливался в своем вечном движении по подземке некогда великого города, теперь же просто радиоактивной свалки.
Его боялись все, даже твари. Они, скуля и повизгивая, разбегались при появлении его фигуры.
-Они чувствуют в нем зло! - Говорили обычно все.
-Они чувствуют в нем Господа!! - Считали некоторые.
-Да, дьявола они в нем чуют епт… - Считал Марат.
Его ненавидели и боялись, кто-то уважал, но таких было мало. Его жуткий внешний вид и странные речи многих частенько выводили из себя, но стрелять в него никто не решался. Что-то чувствовалось в нем, сила что ли. Если кто когда и нападал на Проповедника, их больше не видели.
Зачастую у костра заводили разные странные разговоры, уставшие от однообразия этой жизни на грани люди сочиняли и рассказывали всякие байки, в некоторых были крупицы правды, но обсуждать его почему-то боялись. Это считалось плохой приметой. Люди мнительны, особенно в войну, когда от любой случайности зависит твоя жизнь. А войны в метро не утихали ни на минуту, они вообще велись с начала веков, человечество всегда воевало, не было года без войны. Казалось - все конец, весь мир согнулся после финальной демонстрации человеческого идиотизма.
Но войны продолжались. Не только с быстро меняющейся природой, что в вечном стремлении к равновесию опять порождала один вид за другим. Но и с людьми. Даже прошедший конец света людей так ничему и не научил…
…
Коломенская очередной раз доказывала этому миру, что она еще есть. Что её защитники еще дышат.
Бой принимал все больше контактный характер, в ход шли приклады, ножи, сапоги со специальными металлическими шипастыми набойниками. Все шло в ход.
У нас кончались патроны. У нас кончалась наше терпение, скоро мы кинемся на эту нечисть с голыми руками - а что нам еще остается. Человек, доведенный до кондиции - самый страшный хищник на планете.
Они замедлили свой бег внезапно, напор нечисти ослабел. Видно было, как они переглядываются, похрипывая в тумане конденсата, что стоял в туннеле. И вдруг раздался скулящий звук. Один, другой, они по очереди подхватили его и ринулись прочь.
Мы все разом перестали стрелять и из-за мешков с песком смотрели в расступающийся туман. Мы ждали, что за тварь оттуда появится. Туман полный гари и пороховых газов расступался, обнажая высокую нескладную фигуру.
-Вот черт. - Молвил кто-то позади меня.
-Покайтесь дети мои, ибо ад уже вот он! - Его кривой нечеловеческий оскал и желтоватый клык выступили из мглы подземки, словно пасть оскаленная лекана.
-Не говори, - пробурчал Серега, он был весь словно загнанный конь, весь «в мыле», копоти и пороховой гари…
-Так это он! Никогда я так не был рад услышать твой бред отче! - Марат был готов его расцеловать прям. Несмотря на весь неказистый вид.
Тот видимо не понимая - чего это ему все вдруг так рады - переводил свой ужасающий сверхнапряженный взгляд залитых кровью глаз с одного веселого и уставшего лица на другое.
-Что вы вечно воюете с братьями своими меньшими?!!! - его голос гремел в глуховатых сводах, он был нечеловечески громкий.
-Вы люди все на одно лицо! - Он обвел нас всех своим крючковатым пальцем и продолжил:
-Вы как крысы, тараканы уже забились сюда, спря-атались от мира! - Он распростер руки, все возвышая глас свой, словно хотел обнять весь это кошмар, что нас окружал.
-Отвергли мир, стерли все свои начинания с его лица. И мир в ответ отвергает вАс! - Опять палец, чуть дрожа, уткнулся в нас слегка ошалевших от этой отповеди. Но мы слишком устали, чтобы придираться к таким мелочам, хочет он нас ругать - пусть ругает. Нам нужно поскорее укрепить все нашу разорванную потоком нечисти оборону.
Люди бегали, ходили, ковыляли и тащили все что могли, заделывая прорехи в баррикадах. Вспоротые когтями мешки с песком наскоро шили и клали обратно. Все работали, все кто еще мог стоять на ногах.
Марат и еще трое ветеранов увели проповедника вглубь станции, как никак именно он отпугнул, хоть и на время всю это громадную стаю, что давно собиралась по всем ветками и хотела полакомиться последними человеками с Коломенской.
Он никогда не принимал участия в устоявшихся торговых отношениях этого нового подземного мира. Он не был торговцем, никому неизвестно чем он там питался, бродя один. Некоторые поговаривали - человечиной. Но сейчас наш старшой просто не мог не поделиться скудными припасами, что остались со времен последних торговцев.
Если мы в кратчайшие строки всю эту стаю не перебьем - новых торговцев нам не видать как своих могил. Они словно нюхом обладают нечеловеческим, недаром ходят слухи, что все торговцы - тоже мутанты. Они всегда знают - где, на какой станции проблемы и ни за что туда не сунутся…
Мы все устали, мы все были рады его видеть…
Мы все так устали, но мы не уйдем отсюда…
Нам некуда идти…