По-украински - труїти. Отравление - отруєння. Но при этом есть трунки - это алкогольные напитки.
страва ... есть во всех славянских языках.
В 1972 вышла книга Івана Білика «Меч Арея». Исторический роман про Аттилу, который на самом деле был киевским князем Богданом Гатилом (поэтому он и Бич Божий). С большим послесловием, в котором автор это всё научно обосновывал. И там про страву написано: Було в Пріска й інше цікаве слово - «страва». Навколо нього в світі й досі точаться баталії. Автори різних національностей намагаються уподібнити його до якогось мало або й ще менш подібного кореня, й звідси каскад найфантастичніших тлумачень. На жаль, української мови жоден з цих дослідників не знав, а в нас же це слово - серед найуживаніших і досі. Це Пріскове слово зберіг для історії Йордан, переписуючи в грецького автора «гунський» ритуал поминання обідом. «Оплакавши небіжчика таким голосінням, на його могилі справляють страву (так це в них самих називається), а після цього великий пир»[70]. Отже, виходить, що «гуни» й «скіфи» - то не самоназви, а просто два іноземні наймення наших предків.
Ну так корень общеславянский. Сюда же польское truć - травить, trucizna - отрава; ц-слав. отроути - "отравить".
Про страву: тем предложением я хотел сказать, что хотя бы одно из слов есть во всех славянских языках. Конкретно "страва" есть как минимум в восточно-славянских, польском, чешском и словацком.
Что до гуннского слова, то здесь чаще предполагается славянское заимствование. Вот, например, комментарий Е.Ч.Скржинской к советскому изданию Иордана 1960 года:
Страва - пища, еда, кушанье, яство, блюдо, похлебка, варево(см.: Даль, Толковый словарь). В данном случае Иордан под «стравой»подразумевал «тризну», поминальный пир, поминовение усопшего пиршеством, песнопениями, конскими ристаниями. Собственно сам Иордан объясняет значение слова strava употребленным им в этой же фразе словом commessatio. Гунны либо переняли у славян обычай погребальных пиров, которые называли «стравами», либо - что вероятнее - переняли только славянское название подобного обряда. Напрашивается предположение, что уже в первой половине V в. славяне были насельниками тех областей по Дунаю, куда пришли гунны, и что гунны восприняли οт них некоторые слова вроде отмеченного Приском слова «мёд» (Prisci fr. 8);«в селениях предлагали нам ...вместо вина мёд (αντί δέ ohou о μέδος), так именно называемый в тех местах». (См.: Л. Нидерле, Человечествов доисторические времена, Пб., 1898, стр. 524; L. Niederle, Manuel de Van-hiquite slave, t. II, p. 52-53.) Моммсен исключает возможность славянского происхождения слова «страва» на том основании, что в V в.славян еще не было в областях, занятых гуннами, т. е. в областях вокруг реки Тиссы и на среднем Дунае, и склоняется к тому, что слово «страва»происходит от готского слова «straujan», «простирать». Предположение о готском происхождении слова «страва» выдвинул Яков Гримм (1785-1863 гг.); в статье о древнем обряде трупосожжения (Jac. Grimm. Uberdas Verbrennen der Leichen, - «Kleinere Schriften», II, Berlin, 1867) он пришел к выводу, что существительное «страва» (от готского глагола straujan) должно было означать погребальный костер, как ложе, на котором простирали мертвеца для сожжения. В следующем же году известный русский славист А. А. Котляревский-исключительный знаток славянского языка, внимательно прочитавший текст Иордана (передающего отрывок из сочинения Приска) о погребении Аттилы, возразил Гримму (А. А.Котляревский, О погребальных обычаях языческих славян, М., 1868, стр. 37-42). Котляревский не мог согласиться с Яковом Гриммом, признавшим слово «страва» готским, и Лоренцом Дифенбахом, включившим его в свой фундаментальный словарь готского языка (L. Diefenbach, Vergteichendes Worterbuch der gotischen Sprache, Stuttgart, 1846-1851), по тем соображениям, что 1) Иордан, по всей вероятности, знал готский язык и поэтому трудно допустить, что он не различал готского слова и мог неопределенно сказать, что «так называют» этот обряд сами гунны («stravam...rquam appellant ipsi»); 2) из слов Иордана не следует, что тело Аттилы было сожжено (действительно, Иордан пишет о «трупе, похороненном в земле» «cadaver terra reconditum», и называет Аттилу «погребенным»,«sepultus»); 3) славяне и «доныне обозначают стравой пищу, кушанье запас яств, составляющих обед», причем в таком значении употребляется это слово и «теперь в наречиях польском, чешском, словацком, мало- и великорусском», а также «в памятнике старой чешской письменности»и «именно со значением погребальных поминок, пира по смерти»; 4) этимология слова «страва» прямо ставит его в родственный ряд слов, древность которых не подлежит сомнению; будучи сложным (с-трав-а), оно идет от славянского «троу», дающего глагол «натровити», напитать. Таким образом, Котляревский пришел к выводу, что «страва» - слово не готское, а славянское и что оно обозначает не костер, а погребальное пиршество, совершавшееся до погребения >>>>
Про страву: тем предложением я хотел сказать, что хотя бы одно из слов есть во всех славянских языках. Конкретно "страва" есть как минимум в восточно-славянских, польском, чешском и словацком.
Ну, я сварщик ненастоящий - каску я нашёл... т.е. я эту книгу так и не прочёл целиком ещё в детстве - но прочёл послесловие - оттуда я и запомнил, что страва слово только украинское.
>>>>Последнее время немецкие ученые поддерживают мнение о готском происхождении слова «страва». Так, например, Э. Шварц (Е. Schwar'z,Oermanische Stammeskunde, S. 225), полагает, что для этого слова (восходящего к sutrava) наиболее вероятно значение «Gerust» - леса, подкорки и даже костер (в смысле нагромождения дерева, дров). Шварц ссылается на статью Э. Роот (Е. Rooth, Got. strawa «Gerust, Paradebett»). В доныне пополняющейся картотеке исторического словаря Института русского языка Академии наук СССР слова «страва», «стравие», «стравительный» отмечены в памятниках XVII в.; «стравление» в смысле пищеварения- в трактате «Назиратель», являющемся переводом (XVI в.) трактата по сельскому хозяйству Петра Кресценция (XIV в.). Академик И. И. Срезневский указывал, что слово «страва» в значении довольствия употреблялось в договорах XV в. между Полоцком и Ригой (И. И. Срезневский, Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам, Пб., 1893-1912).
По-украински - труїти. Отравление - отруєння.
Но при этом есть трунки - это алкогольные напитки.
страва ... есть во всех славянских языках.
В 1972 вышла книга Івана Білика «Меч Арея». Исторический роман про Аттилу, который на самом деле был киевским князем Богданом Гатилом (поэтому он и Бич Божий).
С большим послесловием, в котором автор это всё научно обосновывал. И там про страву написано:
Було в Пріска й інше цікаве слово - «страва». Навколо нього в світі й досі точаться баталії. Автори різних національностей намагаються уподібнити його до якогось мало або й ще менш подібного кореня, й звідси каскад найфантастичніших тлумачень. На жаль, української мови жоден з цих дослідників не знав, а в нас же це слово - серед найуживаніших і досі. Це Пріскове слово зберіг для історії Йордан, переписуючи в грецького автора «гунський» ритуал поминання обідом. «Оплакавши небіжчика таким голосінням, на його могилі справляють страву (так це в них самих називається), а після цього великий пир»[70].
Отже, виходить, що «гуни» й «скіфи» - то не самоназви, а просто два іноземні наймення наших предків.
Reply
Про страву: тем предложением я хотел сказать, что хотя бы одно из слов есть во всех славянских языках. Конкретно "страва" есть как минимум в восточно-славянских, польском, чешском и словацком.
Что до гуннского слова, то здесь чаще предполагается славянское заимствование.
Вот, например, комментарий Е.Ч.Скржинской к советскому изданию Иордана 1960 года:
Страва - пища, еда, кушанье, яство, блюдо, похлебка, варево(см.: Даль, Толковый словарь). В данном случае Иордан под «стравой»подразумевал «тризну», поминальный пир, поминовение усопшего пиршеством, песнопениями, конскими ристаниями. Собственно сам Иордан объясняет значение слова strava употребленным им в этой же фразе словом commessatio. Гунны либо переняли у славян обычай погребальных пиров, которые называли «стравами», либо - что вероятнее - переняли только славянское название подобного обряда. Напрашивается предположение, что уже в первой половине V в. славяне были насельниками тех областей по Дунаю, куда пришли гунны, и что гунны восприняли οт них некоторые слова вроде отмеченного Приском слова «мёд» (Prisci fr. 8);«в селениях предлагали нам ...вместо вина мёд (αντί δέ ohou о μέδος), так именно называемый в тех местах». (См.: Л. Нидерле, Человечествов доисторические времена, Пб., 1898, стр. 524; L. Niederle, Manuel de Van-hiquite slave, t. II, p. 52-53.) Моммсен исключает возможность славянского происхождения слова «страва» на том основании, что в V в.славян еще не было в областях, занятых гуннами, т. е. в областях вокруг реки Тиссы и на среднем Дунае, и склоняется к тому, что слово «страва»происходит от готского слова «straujan», «простирать». Предположение о готском происхождении слова «страва» выдвинул Яков Гримм (1785-1863 гг.); в статье о древнем обряде трупосожжения (Jac. Grimm. Uberdas Verbrennen der Leichen, - «Kleinere Schriften», II, Berlin, 1867) он пришел к выводу, что существительное «страва» (от готского глагола straujan) должно было означать погребальный костер, как ложе, на котором простирали мертвеца для сожжения. В следующем же году известный русский славист А. А. Котляревский-исключительный знаток славянского языка, внимательно прочитавший текст Иордана (передающего отрывок из сочинения Приска) о погребении Аттилы, возразил Гримму (А. А.Котляревский, О погребальных обычаях языческих славян, М., 1868, стр. 37-42). Котляревский не мог согласиться с Яковом Гриммом, признавшим слово «страва» готским, и Лоренцом Дифенбахом, включившим его в свой фундаментальный словарь готского языка (L. Diefenbach, Vergteichendes Worterbuch der gotischen Sprache, Stuttgart, 1846-1851), по тем соображениям, что 1) Иордан, по всей вероятности, знал готский язык и поэтому трудно допустить, что он не различал готского слова и мог неопределенно сказать, что «так называют» этот обряд сами гунны («stravam...rquam appellant ipsi»); 2) из слов Иордана не следует, что тело Аттилы было сожжено (действительно, Иордан пишет о «трупе, похороненном в земле» «cadaver terra reconditum», и называет Аттилу «погребенным»,«sepultus»); 3) славяне и «доныне обозначают стравой пищу, кушанье запас яств, составляющих обед», причем в таком значении употребляется это слово и «теперь в наречиях польском, чешском, словацком, мало- и великорусском», а также «в памятнике старой чешской письменности»и «именно со значением погребальных поминок, пира по смерти»; 4) этимология слова «страва» прямо ставит его в родственный ряд слов, древность которых не подлежит сомнению; будучи сложным (с-трав-а), оно идет от славянского «троу», дающего глагол «натровити», напитать. Таким образом, Котляревский пришел к выводу, что «страва» - слово не готское, а славянское и что оно обозначает не костер, а погребальное пиршество, совершавшееся до погребения >>>>
Reply
Ну, я сварщик ненастоящий - каску я нашёл... т.е. я эту книгу так и не прочёл целиком ещё в детстве - но прочёл послесловие - оттуда я и запомнил, что страва слово только украинское.
Reply
пищеварения- в трактате «Назиратель», являющемся переводом (XVI в.) трактата по сельскому хозяйству Петра Кресценция (XIV в.). Академик И. И. Срезневский указывал, что слово «страва» в значении довольствия употреблялось в договорах XV в. между Полоцком и Ригой (И. И. Срезневский, Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам, Пб., 1893-1912).
Reply
Leave a comment