"Почему есть нечто, а не Ничто?"
"Позднее Хайдеггер особо подчеркивал, что написал в этом вопросе "Ничто" с большой буквы. Он, следовательно, не просто повторил вопрос, который кажется тем же самым, что и вопрос, заданный Лейбницем - вопрос, который все равно заранее предполагает, что бытие больше разумеется само собой чем Ничто <...> он спрашивал: почему мы придаем себя сущему и приписываем ему разнообразное бытие, почему не познаем Ничто, отсутствие и лишенность в таком же богатстве и разнообразии? Разве именно сегодня не стали ненадежными и ускользающими все вещи?"
О. Пёггелер. Новые пути с Хайдеггером.
Между тем у нас есть ключи к этому вопросу. Прежде всего в знании о нашей смерти. Которая каким-то образом (мы не можем знать каким) приоткрывает дверь между бытием и Ничто, впуская в нашу жизнь все богатство и разнообразие лишенности ускользающего бытия (которое сейчас ускользает не в Ничто, а в память и привычки).
Прочитал этим летом "Под стеклянным колпаком" Сильвии Платт, которая покончила с собой вскоре после публикации этого единственного своего романа. Может быть, больше всего поражает в нем контраст между гениальной выписанностью почти каждой вещи, схваченной и запечатленной хищным взглядом романистки ("Прямо перед собой я видела красно-коричневую, как кусок тушенки, шею водителя, стиснутую между синей фуражкой и плечами синего пиджака", "Марко вцепился зубами в бретельку у меня на плече и разорвал платье до самого пояса. Я увидела, как мелькнула голая кожа, словно бледная завеса, разделяющая двух смертельных врагов" - примеры взяты почти наугад) - и тем, что бытие всех этих вещей ни к чему не прицеплено, существует словно само по себе/само в себе, в каждый миг относясь только к Ничто, к которому устремлена пытающаяся покончить с собой и сходящая с ума героиня.
Другой ключ - опустошенность, которая настигает в отсутствии желаний, когда тело функционирует как механизм, реагирующий только на простейшие импульсы. Понимание бессмысленности такого реагирования, вслед за которым приходит понимание того, что, несмотря на эту бессмысленность, нечто, включая собственное тело, продолжает быть вместе со всем. Но что-то, поверх этого, указывает на Ничто, окутывающее бытие как плод в материнской утробе (и попытки привязать это Ничто к привычным схемам мышления об ином свете или о повторных жизнях только уводят от этого мгновенного и колющего восприятия Ничто).
Еще один ключ, напротив, полнота Бытия, которую выдержать труднее всего. От которой хочется убежать в меньшее бытие, в привычное бытие, в повторяющиеся вещи. Но убегать стоит (если вообще убегать), наоборот, в Ничто. Которое прямо тут, за колышайщейся от твоего же дыхания завесой.
Говорение о Ничто тоже может оказаться ключом. Если говорить долго и всерьез. Хайдеггер наговорил на 90 томов. Но чаще говорение уводит в чащу слов, скользящих без корней по Ничто как по покрытому льдом океану.
Наконец, ключ можно найти у дзен-буддистов, которые сразу признали в Хайдеггере "своего". Можно придумать такой коан: если бытия нет, как узнать, что Ничто есть?
И последний ключ - перечитать "Невыносимую легкость бытия" Кундеры, роман, в котором показано, как ускользают от нас слова, ситуации, люди и вещи, как мы гибнем под гнетом истории ("Уже в лекциях об основных проблемах феноменологии, прочитанном в зимнем семестре 1919/20 года (а затем в рецензии на Ясперса) Хайдеггер констатировал, что не психология, а чересчу разрушающая история, которая есть мы сами, утраивает основополагающую и путеводную нить феноменологического исследования" - О. Пёггелер), но при этом в конце романа из разрушающей истории возникает музыка и продолжает звучать, хотя нет ни ее, ни автора романа, ни его героев.