Прозрение Варлама Шаламова
С Кириллом Подрабинеком мы уже эту тему обсуждали, он не согласен, но я все равно подписываюсь под шаламовским «урки - не люди». Есть среди них некоторые, обычно уже пожилые и до предела от тюремных стен уставшие, но они и живут иначе, примерно, как патриархи дзен. Ничего не мутят, ни во что не ввязываются, разве что откликаются, когда надо конфликт разрулить. Но это , скорее, исключение, чем правило, а у прочих нравственных понятий нет, сколько они себя в грудь не стучат. По крайней мере, таков мой личный опыт.
На первом этапе Самара-Челябинск столкнулся я с одним авторитетом по кличке Кащей. Действительно, худой (тубик), длинный и бородка с проседью. Добавить к этому синий блейзер, черное полупальто, лакированные туфли - картина Ярошенко «Всюду жизнь».
Кащей меня быстро и легонько отмазал, когда пара бакланов попыталась тут же , в привратке, отобрать шарф и новехонький вольный бушлат (купил в магазине спецодежды заранее до ареста). Он как услышал, что политик, так тут же подскочил, залопотал что-то антисоветское на эстонском про Кайтскелите. Оказалось, по матери эстонец и в Эстонии родился. Ну и на этапе мы ехали вместе на верхних полках. Кащей был, конечно, хорошо затарен - деньги, электробритва - так что всю дорогу чифирили и даже водочки выпили. Сам он себе еще одно удовольствие устроил и заплатил за свидание с зечкой в пустой клетке (вернулся невеселый: «Да как только, так сразу кончил…»)
Это было в феврале 1980-го, а летом я оказался с ним рядышком в соседних карцерах в самарской тюрьме. Меня быстро забрали на этап на Сызрань (под Олимпиаду свозили политиков подальше), но я успел, как полный лох, дать ему адрес жены Любани для контакта - хотя какого фига он мне был нужен?
Кащей получил свои 9 лет за разбой, уехал на лесоповал на особняк в Коми, я - в Благовещенск. И вдруг из зоны Любаня начинает получать письма - наполненные любовью и страстью. Ну обычная лабуда, которую зэки пишут заочницам: «Жить без тебя не могу, пришли дачку…»
Любаня спрашивает, что делать, я говорю - в помойку. Вот такие «понятия».
А в Благовещенской СПБ был у нас другой с особняка, Леха Осинин. Приятный, спокойный мужик, где-то под сорок, еще не старый. В юности учился в мединституте, да и видно было, что не от сохи. Его держали за авторитета, и сам он был всегда в сторонке, ни во что не ввязывался. Но вот как-то стали мне капать атропин и не выводили на швейку, сидел в пустом отделении. Захожу я в туалет - и натыкаюсь на Леху, у которого в руках кружка и кипятильник бритвенный.
У Лехи глазки сразу забегали, но быстро успокоился: я политик, чистая репутация, он знает, что буду молчать. Даже предложил чифирнуть вместе. Я отказался и, конечно, никому ничего не сказал. Однако себе отметку сделал. Потому что вот так в наглую варить чифир в СПБ, когда начальник отделения сидит у себя в кабинете в десяти метрах отсюда, мог только козел, который знает, что ничего ему не будет. Леху я уважал, так что даже расстроился.
А почитать Бороду - хиппаря, который сидел на строгом в Омске (сейчас он в Чехии) - так там у них постоянно «авторитетов» вычисляли, как козлов. А двое оказалось, трахали друг друга тайком - ну а петух, он же еще и козел по определению. Все правильно: «Умри ты сегодня, а я завтра».