ДВЕНАДЦАТЬ ПЛАТКОВ МАНДЕЛЬШТАМА
Речь пойдёт не о гениальных стихах поэта, а об одном казусе из его обыденной жизни.
И ещё о символике цвета.
Которая, оказывается, далеко не последнее дело.
Может выручить - или подвести.
Случилось это летом 1921 года в имении Холомки под Порховом на Псковщине.
Там была организована летняя колония петроградских работников искусств (тогда слова колония ещё совершенно не боялись; да и слова лагерь тоже).
То был прообраз советских домов творчества.
И место было подходящее, романтичное - таково оно даже сейчас:
Выглядит это всё как усадьба какого-нибудь Онегина.
Но дом, хотя и потрёпанный бурями Гражданской войны, был в 1921 году совсем новым.
Просто построен он в 1911 году в модном тогда стиле неоклассики - все в ту пору очень увлекались историей, Пушкиным, золотым веком дворянства.
Это вид усадебного дома сбоку:
Все хотели жить в изящных домах, выдержанных в старинном вкусе.
На террасе в Холомках:
Построил это дом инженер и изобретатель князь Андрей Гагарин (1956-1920).
Между прочим, он считается одним из прообразов инженера Гарина из книги А.Толстого про гиперболоид:
Итак, писатели и художники выехали в глушь, на свежий воздух, писать стихи и этюды.
Природа в Холомках была скромна, но живописна:
Однако кормили творцов в колонии по пайку, то есть очень скудно.
На этом шутливом рисунке Н.Радлова Корнеей Чуковский и художник Мстислав Добужинский пытаются что-то посеять для пропитания:
Сеятели из деятелей искусства вышли неважные.
Зато можно было подкормиться, выменивая у местных жителей отличные натуральные продукты на недоступные в глуши городские вещи.
Портрет крестьянина из тогдашних Холомок работы В.Милашевского:
А что было в деревне тогда недоступно?
Всякие простыни-наволочки, отрезы материй и дамские платья.
Меновая торговля тогда вообще была повсеместной:
Чуковский где-то достал, привёз в Холомки и выменял на четыре мешка ржи мешок гвоздей и четыре косы.
"Кто-то выменял граммофон на барана", - вспоминал В. Ходасевич, тоже в Холомках живавший:
Все эти плоды цивилизации поэты и художники привозили с собой из Петрограда.
Натуральный обмен!
Извещённый об этом поэт Осип Мандельштам, собравшись в Холомки, тоже решил запастись предметами на обмен.
Ни лишних наволочек, ни женских нарядов у него, естественно, не водилось.
Потому он накупил на рынке того, что подешевле.
Он был очень беден.
А купил он двенадцать женских головных платков и два отреза полубумажной материи на брюки.
Полубумажной - то есть пополам из шерсти и хлопка.
Казалось бы, то, что нужно.
Без платка ни одна деревенская девушка или женщина не обходилась:
Ну, и без штанов никто не ходил:
Мандельштам был сыном купца первой гильдии, однако коммерческая жилка отсутствовала у него напрочь.
Он жил вообще в ином измерении и видел мир иначе, чем его много более практичные коллеги:
И этот практичный мир с его правилами и вкусами знал поэт очень мало.
Потому попытка обмена питерского текстиля на хлеб и сало обернулась для него полным фиаско.
Он купил и привёз в деревню платки жёлтого цвета!
"Когда ты будешь создавать ей душу,
возьми все краски мира, кроме жёлтой" -
так писал ещё Шекспир, который прекрасно разбирался в тканях, перчатках и символических эмблемах любви и смерти.
Шекспир знал, что жёлтый цвет - это измена, разлука, грех, предательство, безумие, болезнь, увядание.
Именно это означает.
Потому Иуда, получающий тридцать сребреников, изображался чаще в жёлтом (и чёрт при нём тут как тут):
Тут тоже легко опознать Иуду не только по противной роже:
И так по всей Европе.
От берегов Альбиона до Псковской губернии - и далее, до "стен недвижного Китая".
Оттуда уже начиналось обратное. То есть почитание жёлтого.
Как самого красивого и престижного цвета.
Цвета терпения, мудрости и долголетия.
Цвета императора:
Но китайцы в Порхове не жили.
А вот местные крестьянки даже задешево отказывались брать товар незадачливого поэта.
Жёлтый цвет был им противен, потому что мог накликать беду.
Они распевали частушку:
Жёлты цветики - измена, белые - свидание,
Голубая незабудка - с милым расставание.
Правда, на картинах Абрама Архипова рязанские крестьянки - традиционно предпочитавшие огненно-красный, ярко-розовый и оранжевый - жёлтые платки таки носили:
И вот ещё:
Но вот псковские крестьянки решительно не желали носить жёлтого.
Им больше всего нравились красные платки, вот как здесь (кстати, каков оригинальный дизайн сумочки из лыка - через плечо, и это 100 лет назад!):
Ни одного жёлтого платка Мандельштаму не удалось обменять даже на кусок хлеба.
Потерпев неудачу с деревенскими красавицами, поэт решил попытать счастья среди парней.
Ведь у него было ещё два отреза на брюки!
Но и тут вышла незадача.
Мандельштамовская материя была очень современной, клетчатой:
А до деревни эта мода ещё не дошла.
Деревенские женихи согласны были бы взять что-то однотонное, на худой конец в полоску:
Но клетка их шокировала и отпугивала.
Напрасно Мандельштам расписывал, что клетчатые костюмы и особенно брюки сейчас самые модные в столице (и это была правда):
Он даже придумал название для своего полубумажного товара - полупяст.
Это потому, что известный тогда поэт-символист Владимир Пяст щеголял именно в клетчатых брюках, и они считались верхом элегантности.
На этом фото штанов Пяста не видно, зато видно, что он щёголь и завзятый модник:
Все привезённые Мандельштамом на обмен товары, что называется, "не пошли".
Утончённый петербургский интеллигент не угадал вкусов, заветов и запросов деревни.
Товарищи по колонии, более предприимчивые и оборотистые, материально поддержали неудачливого торговца.
Например, художник Владимир Милашевский, который даже умудрился заделаться комендантом - так в революционном духе стали называть сторожа - знаменитого яблоневого сада Новосильцевых (это было ближайшее соседнее имение).
Портрет Мандельштама, рисунок Милашевского:
Мандельштаму все старались помочь.
Ведь именно в то лето - первое мирное лето после семи лет войны - головы всем кружило его стихотворение, поистине колдовское.
Обитатели Холомок то и дело декламировали в аллеях и рощах (свидетельство В.Милашевского):
Я слово позабыл, что я хотел сказать,
Слепая ласточка в чертог теней вернётся,
На крыльях срезанных, с прозрачными играть,
В беспамятстве ночная песнь поётся.
Не слышно птиц. Бессмертник не цветёт.
Прозрачны гривы табуна ночного.
В сухой реке пустой челнок плывёт.
Среди кузнечиков беспамятствует слово...