Шаг к армии будущего через сохранение оружия прошлого
Военно-промышленная комиссия при правительстве России приостановила утилизацию старинного оружия на складах Министерства обороны и начала проводить его инвентаризацию. Как пишет «Российская газета», после инвентаризации планируется начать продавать старинное оружие - винтовки, пистолеты, пулеметы, шашки и сабли - музеям и коллекционерам. Хранящееся на складах военного ведомства оружие находится в боевом состоянии; будет ли оно перед продажей деактивироваться, не уточняется.
Как отмечает газета, в военных арсеналах находится много оружия, произведенного еще в императорской России, а также закупленного в Европе, США и Японии перед Первой мировой войной. Некоторые из экземпляров имеют редкое клеймение императорских заводов, другие - наградные надписи императора Николая II и первых руководителей СССР. В их числе пистолеты системы Браунинга, Люгера, Нагана, «парабеллумы» и «маузеры», пулеметы Максима и винтовки Мосина.
Ранее, стараясь расчистить место на складах для новых типов оружия, Министерство обороны России проводило утилизацию этого оружия. При этом под пресс иногда попадали и редкие экземпляры стрелкового оружия с дарственными надписями. Основной задачей прекращения утилизации старинного оружия на складах ВПК считает сохранение оружейного наследия России.
Вероятно, приобрести оружие со складов Министерства обороны России сможет не каждый. Дело в том, что простому населению запрещена продажа боевого короткоствольного и автоматического оружия. В полностью боевом состоянии такое оружие, похоже, смогут приобрести лишь люди, имеющие соответствующие лицензии. Впрочем, если планируется проводить деактивацию пистолетов и винтовок (подготовка оружия таким образом, чтобы оно не могло стрелять), то его смогут купить все желающие.
с
Напомню, что абсолютное большинство оружия попадающего на чёрный рынок, поступает именно со складов силовых органов, чему очень способствует "утилизация" подобного оружия. Безусловно, прекращение этой "утилизации" с инвентаризацией складского оружия - это адекватный шаг, так как уничтожение оружия - это просто коррупционно ёмкий вандализм.
Однако, очищению складов МинОбороны, с возможностью заработка в бюджет и обновления военных арсеналов, существенно мешают существующие рамки российского законодательства, являющегося одним из самых строгих в Европе и сужающим возможности гражданам приобретать это оружие.
При этом, деактивация старого оружия неизбежно будет приводить к снижению его стоимости и востребованности, к тому же она не защищает от его попадания на чёрный рынок. Восстановление "деактивированного" оружия - это не сложная процедура, поэтому существующих мер, безусловно, не достаточно чтобы снизить потоки поступления оружия в криминальную сферу, в отличие от легального и регистрируемого вооружения законопослушных граждан, позволяющего одновременно повысить обороноспособность населения и сохранить контролируемость массива оружия.
Даже легально зарегистрированная и работающая гаубица или пулемёт в гражданской собственности резервиста, являются более безопасными, чем реализация "деактивированного" макета массогабаритного пистолета. Так как, с одной стороны, лучшее вооружение законопослушных граждан, в конечном итоге, сдерживает преступность, с другой стороны, "деактивированное" оружие на гражданском рынке никак не контролируется и может легко уйти на чёрный рынок, подвергнувшись своей реабилитации, со значительно большей вероятностью, чем какие-то асоциальные действия с подконтрольным легальным оружием. Думая иначе, следовало бы потребовать разоружения даже силовых органов, что в нашей сумрачной правоохранительной политике зачастую и реализуется, порождая ситуацию, при которой даже сотрудники правоохранительных органов боятся применять оружие против преступников, так как это сопровождается бюрократической экзекуцией с реальными рисками судебного преследования.
Реализация ещё более адекватной политики в этой области могла бы обеспечить комплексный эффект - не только приносить прибыль в государственный бюджет и очищать склады, но и повышать защищенность общества, в том числе и военную. Так, в Прибалтике, к примеру, гражданскому населению, участвующему в военном резерве, разрешено не только пистолетами владеть, но и каким угодно ещё оружием, включая боевое автоматическое и даже тяжёлую военную технику в боеспособном состоянии. Условно аналогичная военная политика реализуется в США, Швейцарии, Израиле и Австрии. В тех же США, кстати, в частной собственности находится порядка 1000 боевых танков. Характерно, что именно эти страны демонстрируют в разы лучшую чем у нас криминогенную ситуацию и меньшие проблемы от военно-террористических сверх потерь.
Подобная военная доктрина, в совокупности с адекватной внешней политикой Швейцарии, вообще позволили этой стране избежать участия в катастрофах двух мировых войн XX века. Последовательно реализуйся у нас такая политика раньше, и население России было бы сейчас раза в два больше, с западноевропейскими показателями уровня жизни и территориальной целостностью своих лучших времен. Тем более, что и могущество Российской империи реализовывалось на высокой повседневной милитаризации, пусть и ограниченных групп населения, прежде всего в лице дворянства и казачества. Будь этих групп принципиально больше, и история могла бы совсем иначе сложиться. Любой вменяемый военный аналитик признает, что в XXI веке, эта проблематика "сетевых", "общенародных" войн и доктрин национальной безопасности, только обостряется и делает подобный подход к военной и оружейной реформе неизбежным вопросом национальной конкурентоспособности.
В России, с нашим, самым большим в мире, 20 миллионным военным резервом, более последовательная реализация сотрудничества гражданского общества и военных, открывает огромные перспективы для наполняемости бюджета, обновления вооружений регулярных войск и роста обороноспособности страны за счёт роста её мобилизационного потенциала.
В этом контексте, было бы логично, если бы кроме отказа от варварского уничтожения списанного оружия, государство бы также пошло на отказ от его деакцивации и шире бы привлекало к реализации оружия такие готовые к этому группы, как казачество и военных резервистов. Вероятно, именно в этом направлении постепенной, пусть, пока и плохо опознаваемой, эволюции к "швейцарской" модели вооружённых сил, мы сейчас движемся и этот шаг Военно-Промышленной Комиссии следует рассматривать именно в качестве небольшого, но важного продвижения в этом направлении, хотя впереди ещё огромный путь предстоит.