Возрождение ленинизма или возрождение эсеровщины? (часть 2)
Почти полтора года назад мной была написана первая часть статьи "Возрождение ленинизма или возрождение эсеровщины?", посвященная критике воззрений левого публициста Александра Гачикуса, представляющего "Российскую партию большевиков", находящуюся в стадии "under construction", на классовую структуру капиталистического общества и производительный труд. Гачикус ответил на мою критику статьей "Мирсаид Султан-Галиев, «социалистический» империализм и современность", в которой помимо первой части упомянутой выше статьи был подвергнут критике также ряд других моих статей, также содержащих критику взглядов Гачикуса и его ученика Германа Ахметшина, таких как " Что такое прогресс?", " О революционном пораженчестве" и "Коллективный плохишизм". Задержка в написании второй части статьи, в которой планировалось разобрать взгляды Гачикуса на исламизм, была расценена главным объектом критики как "признание того, что первая часть была ошибкой, которая мной была раскритикована справедливо" (О материализме в исламе). И действительно, в отдельных моментах критику со стороны Гачикуса следует признать справедливой. В частности, следует признать справедливой критику Гачикусом моей статьи "О революционном пораженчестве", в которой обелялись западные "демократии". Эта критика лишена недостатков, которыми страдала более ранняя статья Ахметшина "Пролетарская революция и ренегат Бунтарь", где мои взгляды критиковались не с ленинистских, а скорее с левокоммунистических позиций, причем в крикливом и оскорбительном тоне, оправданность которого еще меньше, если учитывать, что речь идет о войне 70-летней давности. Вышесказанное не означает признания с моей стороны сталинского режима буржуазной диктатурой и отказа от защиты СССР во Второй Мировой Войне, как считает Гачикус, по мнению которого я "наконец-то" "вынужден перестать говорить о том, что 2-я мировая война была со стороны СССР якобы «прогрессивна»". Ошибочным следует признать не само мое "оборончество", а лишь то, что оно защищалось небольшевистскими, либеральными аргументами, и в этом отношении было схожим с "оборончеством" меньшевистской и эсеровской эмиграции. "Ошибочной" является не апологетика роли СССР во Второй Мировой Войне, а апологетика западных демократий. Также, справедливыми следует признать замечания Гачикуса о "коллективном плохишизме" и "разумном эгоизме", а также с тем, что рабочую аристократию следует относить к мелкой буржуазии, поскольку рабочая аристократия имеет паразитические доходы, живет империалистических сверхприбылей капиталистических монополий, грабящих Третий Мир. Однако, далеко не все в критике Гачикуса представляется верным. Поскольку Гачикус хочет мне "засчитать слив", представляется необходимым ответить в продолжении настоящей статьи на его аргументы. В первую очередь представляется необходимым рассмотреть вопрос о сталинской коллективизации, которую Гачикус считает "реакцией", "возрождением феодализма", "вторым крепостным правом большевиков". Гачикус в защиту своей позиции, попытался меня, как героиня рассказа Н. Огнева "Дело о мертребе", "ловко Энгельсом стукнуть", а именно цитатой из статьи классика "Крестьянский вопрос во Франции и Германии", к которой он присовокупил свое "резюме":
"«Каково же наше отношение к мелкому крестьянству? И как должны мы с ним поступить в тот день, когда в наши руки попадет государственная власть?
Во-первых, безусловно правильно положение французской программы: мы предвидим неизбежную гибель мелкого крестьянина, но ни в коем случае не призваны ускорять ее своим вмешательством.
А во-вторых, точно так же очевидно, что, обладая государственной властью, мы и не подумаем о том, чтобы насильно экспроприировать мелких крестьян (с вознаграждением или нет, это безразлично), как это мы вынуждены сделать с крупными землевладельцами. Наша задача по отношению к мелким крестьянам состоит прежде всего в том, чтобы их частное производство, их собственность перевести в товарищескую, но не насильно, а посредством примера, предлагая общественную помощь для этой цели…»
Итак, из 2-го абзаца данной цитаты мы видим, что прав Ахметшин, а не Бунтарь: «экспроприация крестьянства - исторически прогрессивный процесс, но коммунисты не должны поддерживать буржуазию, осуществляющую этот процесс». Именно так.
3-й же абзац данной цитаты Энгельса вскрывает предательство Сталиным, проводившим коллективизацию, интересов пролетариата, вскрывает антимарксистскую сущность апологета сталинской коллективизации Бунтаря"
Здесь поневоле встает вопрос: а по какой причине Энгельс выступает против экспроприации мелких крестьян? Псевдобольшевик Гачикус ответит на этот вопрос следующим образом: Энгельс считал экспроприацию мелких крестьян "безнравственной", "преступной", потому что мелкие крестьяне - это "тоже трудящиеся", которые "никого не угнетают", их собственность "справедлива", в отличие от крупной капиталистической собственности. Гачикус вспоминал позицию Энгельса по крестьянскому вопросу еще в 2010 году "О возрождении «чистого» ленинизма", нападая на мой, а на деле - ленинский "макиавеллизм". "Всякую такую нравственность, взятую из внечеловеческого, внеклассового понятия, мы отрицаем. Мы говорим, что это обман, что это надувательство и забивание умов рабочих и крестьян в интересах помещиков и капиталистов. Мы говорим, что наша нравственность подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата. Наша нравственность выводится из интересов классовой борьбы пролетариата" - говорил "макиавеллист" Ленин в 1920 году на III Всероссийском съезде РКСМ (ПСС, т.41, изд.4, с.309). А вот что пишет "ленинист" Гачикус: "неверно изображать, что ради социализма можно пойти на грабёж крестьян". Почему нельзя, потому, что "грех"? На словах отмежевываясь от каутскианства, Гачикус под видом критики Нечаева, Сталина и Троцкого нам преподносит все то же каутскианство, только в "умеренной" форме. Гачикус считает, что ссылаясь на 4 том "Капитала" Маркса, где классик отвергает идею ограничения прогресса "ради блага отдельных индивидов", и называет истинной формой прогресса "производство ради производства", я "опошляю марксизм до уровня либерализма, до апологетики капитализма". Однако, в приведенной мной цитате из Маркса речь идет не о буржуазном прогрессе, а о прогрессе вообще. Эти слова вполне применимы в равной степени как к буржуазному прогрессу, так и к строительству социалистического общества. Ошибочными являются попытки Гачикуса противопоставить капиталистический прогресс социалистическому. Идея, будто бы строительство социализма может быть задержано "ради блага отдельных индивидов" (например, ради блага мелких крестьян) - это тот же сисмондизм, который критикует Маркс. Однако, есть в арсенале Гачикуса и другой, более "марксистский" аргумент против коллективизации. По мнению Гачикуса, имевшая место в колхозах "невыдача паспортов крестьянам тормозила урбанизацию, рост городов" (И снова о старых болячках). Во-первых, неверно сводить всю сущность коллективизации к "невыдаче паспортов", точно также, как неверно сводить всю сущность британского капитализма XIX века к запрету на эмиграцию рабочих. Получается, плоха даже не сама коллективизация, а лишь одно связанное с ней явление? Во-вторых, даже несмотря на пресловутую невыдачу паспортов городское население СССР при Сталине росло очень высокими темпами. Так, с 1926 по 1939 годы городское население СССР увеличилось более, чем в 2 раза. Возможно, если бы указанного выше запрета не было, урбанизация происходила еще быстрее, однако, не стали бы в этом случае темпы урбанизации чрезмерными, следовательно, вредными для экономики в целом? Возможно, если бы перетекание населения в города было слишком быстрым, деревня столкнулась бы с сильным дефицитом рабочей силы, что привело бы к падению сельскохозяйственного производства, следовательно, негативно отразилось бы на темпах индустриализации (которая проводилась во многом за счет сельского хозяйства) и создало бы угрозу голода в стране. С другой стороны, города пережили бы сильный избыток рабочей силы, оказались бы переполненными голодающими людьми. Т.е., введение запрета на выдачу паспортов колхозников при Сталине в тот конкретный момент времени было вполне обоснованым, и даже если бы в нем и не было необходимости, это само по себе не может служить аргументом против коллективизации вообще.
Правильный ответ на вопрос, почему Энгельс выступает против экспроприации мелкого крестьянства содержится в его же статье: потому что "против воли мелкого крестьянина никакой прочный переворот во Франции невозможен" (К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, изд.2, т.22, с.517), а вовсе не потому, что это само по себе "безнравственно" или "реакционно". Французский пролетариат был именно вынужден считаться с интересами реакционного класса мелких крестьян, которые "если... революционны, то постольку, поскольку им предстоит переход в ряды пролетариата, поскольку они защищают не свои настоящие, а свои будущие интересы, поскольку они покидают свою собственную точку зрения для того, чтобы встать на точку зрения пролетариата" (К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, изд.2, т.4, с.434). Если же у пролетариата появляется возможность перешагнуть через волю мелких крестьян, то это можно и нужно сделать. Гачикус же позицию Энгельса, носившую чисто тактический и рекомендательный характер, и продиктованную исключительно расстановкой сил на арене классовой борьбы во Франции 1894 года, превращает в универсальный принцип, в апологетику парцеллярной собственности, в религиозную заповедь: "да не ограбь мелкого крестьянина, ибо собственность его справедливая и трудовая". Гачикус очень любит пенять своим оппонентам каутскианским "лежанием на марксизме", однако, сам только что продемострировал нам чистейший, "сферический в вакууме" догматизм и каутскианство. Кстати, гачикусовская апологетика "трудовой частной собственности" органически вытекает из его же учения о классовой структуре современного общества, которая критерий собственности на средства производства отодвигает на последний план. По мнению Гачикуса, "3-й же абзац данной цитаты Энгельса вскрывает предательство Сталиным, проводившим коллективизацию, интересов пролетариата". В чем состоит это "предательство"? В том, что Сталин в СССР 1929 года сделал нечто, противоречащее словам Энгельса, сказанным про Францию 1894 года? Какой ужасный "ревизионизм"! Экспроприация мелких крестьян сама по себе никак не противоречит сущности и задачам диктатуры пролетариата, однако, она может принести вред пролетарской революции при условии, если она спровоцирует контрреволюционные настроения в среде крестьян. Однако, о "предательстве интересов пролетариата" в этом случае можно говорить только в том случае, если контрреволюционное движение, подкрепленное силами мелких крестьян, добьется успеха. Если же и контрреволюционные эксплуататорские классы, и мелкое крестьянство из всей этой ситуации выйдут побежденными, то в этом случае экспроприацию мелких крестьян следует признать "задним числом" полностью отвечающей интересам пролетариата. К чему же привела сталинская коллективизация? Именно к поражению той самой "мелкобуржуазной анархической стихии... которая более опасна, чем Деникин, Юденич и Колчак вместе взятые", о которой писал Ленин (ПСС, изд.4, т.43, с.24). Так что, Сталина можно упрекнуть вовсе не за то, что он "разрушил капитализм в пользу феодализма" в сельском хозяйстве, а за то, что он разрушил его недостаточно радикально.
Далее следует рассмотреть вопрос о критериях пролетариата. Гачикус продолжает настаивать, что Ленин уже в 1895 году считал главным признаком пролетариата бедность, а вовсе не отношение к средствам производства:
"Та цитата, которую я привёл - она направлена прямо против таких как Бунтарь, против народников. Народники «опровергали» марксизм тем «доводом», что, мол, по Марксу, численность пролетариата должна расти, но на деле численность фабрично-заводских рабочих («пролетариата», как считали народники) не растёт. Ленин ответил им, что процент фабрично-заводских рабочих в населении Англии во времена Маркса также был небольшим, и о численности пролетариата нужно судить не по такому показателю, как процент фабрично-заводских рабочих в населении, а по масштабам бедности, нищеты, голода"
Ленин, безусловно, был прав, когда критиковал народников за отождествление пролетариата с промышленными рабочими, за игнорирование пролетаризации крестьянства. Верно, что уровень имущественного расслоения деревни отражает ее классовое расслоение на буржуазию и пролетариат. Но в том все и дело, что Гачикус извращает позицию Ленина, изображая дело так, будто бы последний всю деревенскую бедноту отождествлял с пролетариатом. В действительности Ленин как в ранний, так и в поздний период своей революционной деятельности считал "сельский пролетариат" более узким понятием, чем "сельская беднота". Последняя включала в себя помимо собственно пролетариата (батраков) полупролетарские массы бедняков. Ленин, в отличие от Гачикуса, отличал простое обнищание от полноценной пролетаризации, а полупролетариев от вполне пролетариев. Ленин в своих многочисленных работах говорит именно о "пролетариях и полупролетариях деревни", которых должен повести за собой городской пролетариат. Такой же, ортодоксально-марксистской точки зрения на пролетариат придерживался и Мао Цзэдун, отделявший пролетариат как "2.5 до 3 миллионов рабочих современной промышленности, около 12 миллионов человек, работающих по найму в городской мелкой промышленности и в кустарной промышленности, а также служащих торговых предприятий; кроме того, имеется большое число сельских пролетариев (батраков) и других пролетариев города и деревни" от беднейшего крестьянства, о котором он писал, что это "огромная масса сельского населения, либо вовсе не имеющего земли, либо испытывающего недостаток в земле. Это - сельский полупролетариат, самая массовая движущая сила китайской революции, естественный и самый надёжный союзник пролетариата, основная армия китайской революции. Бедняки и середняки могут добиться освобождения только под руководством пролетариата" (Китайская революция и Коммунистическая партия Китая). Таким образом, столь любимая Гачикусом цитата из работы Ленина "Что такое друзья народа..." еще не способна доказать, что Ленин рассматривал уровень доходов в качестве основного критерия разделения общества на классы, а поэтому, попросту "притянута за уши". Тем не менее, игнорировать уровень доходов при анализе классовой структуры общества, как это делает, к примеру, тюлькинец Р. Осин, нельзя, поскольку это влечет за собой примитивизацию классовой теории, следовательно, снижает ее эвристическую и практическую ценность. Также, следует признать справедливым замечание Гачикуса, что существенное значение имеет не только сам факт обладания средствами производства, но и их масштабы, стоимость: "то ли это владелец авто, занимающийся частным извозом, то ли это сборщик бутылок с полиэтиленовым пакетом; средство производства первого (авто) стоит на несколько порядков больше средства производства второго (полиэтиленового пакета). Соответственно, и прибыль на капитал отличается, отличается и доход". Сборщика бутылок следует отнести скорее к полупролетарским слоям, тогда как "бомбила" - это мелкий буржуа. Однако, записывать в "пролетарии" мелких предпринимателей, пусть даже и имеющих доход ниже уровня прожиточного минимума, неверно. Гачикус в доказательство своей позиции хочет сослаться на те места "Капитала", где речь идет об эксплуатации домашних рабочих, использующих принадлежащие им же самим средства производства: "Почему НКВД не вспомнит, что писал Маркс в «Капитале» о надомных работниках, владеющих «скудными» средствами производства, о которых Маркс справедливо писал, что они - пролетарии, причём сильнее всего эксплуатируемые?" (Рецензия на работу НКВД «Классы современной России»). Действительно, Маркс в "Капитале" пишет о "бесстыдной эксплуатации... ремесленников или домашних рабочих, при помощи своей семьи или немногих посторонних рабочих, применяют принадлежащие им самим швейные машины", о том, что "современная домашняя промышленность... превратилась во внешнее отделение фабрики, мануфактуры или торгового заведения" (К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, изд.2, т.23, с.472, 474, 484). Тем не менее, Маркс не называет домашних рабочих "пролетариями". Так что, и здесь Гачикус выступает в роли фальсификатора марксизма.
Гачикус ставит мне в вину то, что я в вопросе о рабочей аристократии "останавливаюсь на том, что писал Ленин и не делаю ни шага дальше, изображая такой шаг отходом от ленинизма", "цепляюсь за эту "неразработанность" ленинизма в работах Ленина, изображая из неё некий "стержень", "краеугольный камень" ленинизма - вместо того, чтобы развивать ленинизм" (Софизмы идеологов рабочей аристократии). Гачикус обосновывает необходимость своей ревизии ортодоксально-марксистского учения о классовой структуре, согласно которому главным критерием класса является отношение к средствам производства, тем, что "за последние сто лет «вес» одних критериев мог увеличиться, а других - уменьшиться" (Рецензия на работу НКВД «Классы современной России»). Впрочем, в других своих работах Гачикус делает попытку снять с себя обвинения в ревизионизме, заявляя, что "уровень доходов следует из отношения к средствам производства, т.е. первое является следствием последнего, а значит, по первому можно судить о последнем (как по показаниям термометра можно судить о температуре)" (Что есть пролетариат?), "между уровнем доходов и классовым положением существует корреляция, связь, уровень доходов является, говоря математическим языком, функцией от классового положения, причём зависимость тут взаимно однозначная, т.е. не может быть 2 социальные группы с одним уровнем доходов, одна из которых принадлежит к мелкой буржуазии, другая - к пролетариату" (Vincent Touchaleaume. Марксизм и анти- колониализм. Рецензия переводчика). Таким образом, Гачикус возвращает своим оппонентам обвинение в "вульгарном социализме", заявляя, что те отрывают распределение от производства. Однако, и этот логический фокус Гачикуса нельзя признать удачным, поскольку между отношением к средствам производства и уровнем доходов вовсе нет четкой математической корреляции: индивидуальный предприниматель, собственник средств производства может иметь доход меньше наемного работника, который средств производства не имеет. Обвиняя своих оппонентов в том, что те затушевывают сущность уровня доходов как "функции" от классового положения, Гачикус затушевывает вопрос о том, что такое сам класс. На самом деле, не уровень доходов определяется у Гачикуса классовым положением, а классовое положение уровнем доходов. Гачикус на словах признает справедливость ортодоксально-марксистской теории классов для более ранних ступеней развития капитализма, однако фактически делает это лишь постольку, что эта "ложная" теория в то время совпадала с его "истинной" теорией: рабочие во времена Маркса и Энгельса действительно были "пролетариатом" в гачикусовском смысле слова (т.е. "беднотой"), рабочая аристократия еще не выделилась. Гачикус обвиняет меня в том, что я подменяю вопрос о революционном субъекте "схоластическими, бесплодными, оторванными от практики спорами". По мнению Гачикуса, ортодоксально-марксистское понимание пролетариата в настоящее время не имеет практической ценности, поскольку "опыт практической работы, «хождения в народ» показал, что наиболее восприимчивыми к революционным идеям оказываются именно беднейшие слои общества, неважно, являются ли они формально наёмными рабочими или нет". "Есть ли факты, подтверждающие революционность промышленных рабочих в противоположность работникам сферы услуг (или, в случае НКВД, есть ли факты, подтверждающие революционность наёмных работников в противоположность тем беднякам, которые формально не являются наёмными работниками)? Таких фактов нет". Но если с практической точки зрения для революционеров имеет значение только уровень доходов, производный от классового положения, может быть с самого начала не надо было городить огород со всякими там "классами", "собственностью на средства производства" и т.д.? Если ставка марксистов на пролетариат обусловлена исключительно его бедностью, а следовательно озлобленностью против системы, то может быть, следует вообще отбросить марксистскую терминологию: "пролетариат", "буржуазия", которая только усложняет и запутывает дело, и говорить просто о "богатых и бедных"? Один "левый" блогер, неоменьшевик С. Зубатов, некогда публиковавшийся в около-РКРПшном журнале "Прорыв" в своей оценке марксистской теории классов идет еще дальше Гачикуса: "Ну а это вообще что означает, «представлять какие-то классы»? Нет, вот серьёзно, что конкретно это означает? Да и если уж на то пошло, что такое «классы»? Вот богатые - бедные - это я понимаю. И Вы, полагаю, тоже - ну раз за эгалитаризм заговорили. А вот «классы»… Да ещё и их «представление» кем-то… Особенно когда подобный «представитель» не моргнув глазом заявляет, что просто вот у этого товарища зарплата выше, магазин отдельный - потому как работает много и служебный самолёт по должности положен, но поскольку он из того же «класса», то всё в порядке. Противоречие тут (антагонистическое, типа) между бедными и богатыми, а отнюдь не между какими-то из пальца высосанными «классами»" ( источник).
Но если на классовое сознание принципиально влияет только уровень доходов, остается непонятным, почему Ленин в своих письмах к Молотову писал, что подлинно пролетарскую психологию усвоить невозможно без многих лет пребывания на фабрике, и возмущался, что за "рабочих" часто принимают махровых мелких буржуа (выдержки из этих писем уже приводил в свое время Максим Кувалда в статье "Малооригинальные откровения Гачикуса")? Видимо, у Ленина был немного другой опыт "хождения в народ". Гачикус пишет о "восприимчивости бедняков к революционным идеям", о "революционности" вообще. Но что вкладывает Гачикус в понятие "революционности"? Только лишь "нигилистическое", "бунтарское" отношение к существующему строю? Действительно, у беднейших слоев общества, независимо от того, являются ли они наемными работниками, лишенными средств производства, или индивидуальными предпринимателями, есть больше всего поводов ненавидеть существующую систему и желать ее ниспровержения. Здесь Гачикус прав. Но ведь "революционность" "революционности" рознь. Есть революционность политическая, а есть социальная. Есть революционность коммунистическая, а есть буржуазно-индивидуалистическая. "Отрицалово системы" может принимать различные формы, в том числе и крайне реакционные, вплоть до откровенно человеконенавистнических, которые иногда внешне могут выглядеть даже более "революционно", чем коммунизм (примером такого "революционаризма справа" могут служить движения нацистов-пиплхейтеров и радикальных "нео-белогвардейцев", вроде "Непримиримой колонны" Русского Марша, мечтающих о разрушении России в ее современном виде и истреблении населяющих ее "совковых унтерменшей" бомбами НАТО). Так вот, пролетариат, чтобы быть субъектом коммунистической революции, должен быть готов к усвоению не каких-либо "революционных вообще" идей, а именно идей коммунистических. Коммунистическое, коллективистское сознание, дух дисциплины и организации, вырабатывается у пролетариата совместным фабричным трудом. "Именно фабрика, которая кажется иному одним только пугалом, и представляет из себя ту высшую форму капиталистической кооперации, которая объединила, дисциплинировала пролетариат, научила его организации, поставила его во главе всех остальных слоев трудящегося и эксплуатируемого населения" - писал Ленин в работе "Шаг вперед, два назад" (В. Ленин, ПСС, изд.4, т.8, с.379). Именно благодаря "фабричной выучке" у пролетариата вырабатывается настоящая коммунистическая сознательность, а не мелкобуржуазно-индивидуалистическое бунтарство, присущее интеллигентам, бедным крестьянам и "фрилансерам". "Нужна диктатура пролетариата, власть одного класса, сила его организованности и дисциплинированности, его централизованная мощь, опирающаяся на все завоевания культуры, науки, техники капитализма, его пролетарская близость к психологии всякого трудящегося, его авторитет перед распыленным, менее развитым, менее твердым в политике трудящимся человеком из деревни или из мелкого производства, чтобы пролетариат мог вести за собой крестьянство и все мелкобуржуазные слои вообще. Тут фразерством о "демократии" вообще, о "единстве" или о "единстве трудовой демократии", о "равенстве" всех "людей труда" и так далее и тому подобное, - этим фразерством, на которое так склонны омещанившиеся социал-шовинисты и каутскианцы, - фразерством делу не поможешь" (В. Ленин, ПСС, изд.4, т.38, с.386).Таким же мелкобуржуазным фразерством являются рассуждения Гачикуса о "равенстве всех бедняков". Гачикус пытается опровергнуть мою точку зрения на пролетариат ссылкой на опыт китайской революции: "после Октября 1917г. мы не видим ни одного убедительного доказательства тезиса Бунтаря. Взять, хотя бы, китайскую революцию. «Маоист» Бунтарь не заметил, что её социальной базой был не «пролетариат» в том, карикатурном его понимании. Социальной базой китайской революции было крестьянство, и те «марксисты» (реально - евроцентристы, социал-империалисты), которые придерживались точки зрения, подобной точке зрения Бунтаря, потерпели здесь провал... Не кажется ли Бунтарю, что пример китайской революции побивает его?". Однако, лидер китайской революции Мао Цзэдун, как было показано выше, придерживался той же "евроцентристской" и "социал-империалистической" точки зрения на пролетариат, что и Бунтарь, и не обнаруживал ни малейшего стремления по-ревизионистски "натягивать бедноту на пролетариат". Кроме того, признавая основной массовой базой революции полупролетарские массы крестьян-бедняков, Мао в тоже время выступал за руководящую роль пролетариата в старом, "ортодоксально-марксистском" смысле этого слова, в китайской революции. К тому же, Мао Цзэдун честно называл китайскую революцию не "пролетарской", а "новодемократической", китайское государство - не "диктатурой пролетариата", а "демократической диктатурой народа". Наконец, если Гачикус прав, и пролетариат в старом, "ортодоксально-марксистском" смысле слова действительно больше не является авангардом революции, почему нужно обязательно менять терминологию, когда изменившаяся реальность может быть описана и в старых терминах? "Спасать" марксистский тезис о пролетарской революции путем изменения значения слова "пролетариат" - по сути тоже самое, что и "спасать" капитализм путем переименования его в коммунизм.