Прекрасное из книги Джима Мэттиса. О наградной системе
1 октября 1991 г.
Командующему 1-м экспедиционным соединением морской пехоты (ЭСМП) генерал-лейтенанту Р.Б. Джонстону.
Уважаемый генерал Джонстон!
Я служил командиром 1-го батальона 7-го полка морской пехоты с февраля 1990 года по июнь 1991 года, и пишу Вам, чтобы выразить свое крайнее разочарование работой наградной комиссии экспедиционного соединения в связи с тем, что там понизили статус наград, представленных мною на моих людей. Я не знаю, как еще довести до Вашего сведения свою озабоченность, кроме как изложить ситуацию и отправить это через генерала Майатта. С моей скромной точки зрения, есть все основания для беспокойства в том, что наградная комиссия не отвечает ни Вашим интересам, ни потребностям Ваших подчиненных командиров и бойцов. Поэтому обращаюсь к вам с просьбой пересмотреть несколько конкретных случаев лишения наград.
Чтобы создать общий фон для описания действий этих людей, я опишу ситуацию, сложившуюся в 1/7-м полку, во время выполнения задач в Юго-Западной Азии. Ближе к концу месячной командировки в Бриджпорт батальон срочно вернулся в пункт постоянной дислокации Твентинайн палмз (6-7 августа 1990 года). Двенадцать дней спустя мы стали первым подразделением 7-го ЭБМП, окопавшимся на кувейтском шоссе. Я уверен, что Вы прекрасно помните неопределенность, жару и трудности тех первых дней развертывания. Весь сентябрь, октябрь и ноябрь мы несли службу в пустыне, время от времени делая перерывы, чтобы морские пехотинцы могли привести себя в порядок в бараках для нефтяников. Находясь в поле, люди жили в спартанских условиях, спали на земле, а начиная с декабря у нас не было передышки даже в тыловых районах. На протяжении этого времени физическая нагрузка на наших бойцов была очевидной; я был далеко не уникален в том, что потерял 23 фунта своего веса.
В составе тактической группы «Рипер» наши бойцы бесстрашно двинулись на прорыв двух полос фортификационных укреплений и инженерных заграждений. Их не остановила потеря двух наших танков на минах и артиллерийский обстрел во время прорыва второй полосы, в результате чего были ранены два человека. Мои подчиненные командиры превосходно руководили морскими пехотинцами, уничтожая сражавшихся с нами иракцев и уводя от опасности тех, кто хотел сдаться. К примеру, капитан Боб Хатауэй, зрелый вдумчивый офицер, у которого это была его вторая война, возглавлял роту «А», приданную 3-му танковому батальону. Я знал, что его спокойное мужество поддержит его молодых людей, и был полностью удовлетворен тем, с какой быстротой они двинулись на иракцев, прорываясь через проходы, следуя по пятам вслед за пулеметными ротами.
Во время обстрела второй полосы иракской обороны мой офицер огневой поддержки, капитан Джим Хорр, спокойно перенес огонь нашей артиллерии на ферму эмира, после чего мы атаковали и заняли ее, во время чего я передал капитану Хорру управление батальоном, чтобы я мог переместиться туда, где можно было бы лучше всего руководить атакой. Капитан Хорр превосходно справился с управлением огнем и маневром, и я представил его к награждению Бронзовой звездой. Наградная комиссия экспедиционного соединения понизила его награду до медали ВМС «За заслуги».
Опасность, с которой столкнулись все мои офицеры и бойцы на задымленном, засеянном минами поле боя под постоянным огнем иракской артиллерии и танков, напомнила мне, что это была нелегкая задача, и я рассчитывал на мужество всех военнослужащих.
Пока ТГр «Рипер» продвигалась к Аль-Джаберу, мой батальон прикрывал открытый правый фланг. Когда из густого дыма на нефтяном месторождении Буркан появлялись вражеские танки и бронемашины, за мою безопасность отвечали капитан Дон Шутт (офицер огневой поддержки), находившийся в машине, оборудованной лазерным целеуказателем, и первый лейтенант Фрэн Фицпатрик, который являлся моими «глазами» на постоянно находящемся под угрозой правом фланге. Они игнорировали любую опасность и постоянно действовали в самых уязвимых местах, корректируя высокоэффективный огонь ударных вертолетов «Кобра» по врагу и держа меня в курсе событий. Я представил капитана Шутта к награждению Серебряной звездой. В экспедиционном соединении награда была понижена до Бронзовой звезды. Я представил лейтенанта Фицпатрика к награждению Бронзовой звездой. Она была заменена на медаль ВМС «За заслуги».
В день «Д+2», 1/7-й полк снова двигался на север, находясь на правом фланге ТГр «Рипер». Мы маневрировали вокруг карьера и возвращались на позицию справа от 3-го танкового батальона, когда с северо-востока нас обстреляли иракцы из артиллерийских орудий. Одновременно моя колонна снабжения подверглась пулеметному и стрелковому обстрелу со стороны иракских войск, находившихся в БМП и бункерах, которые мы непреднамеренно обошли в районе карьера. Я приказал своему начальнику штаба, майору Джону Тейлору, взять на себя ответственность за ситуацию с колонной снабжения. Он спокойно приказал офицеру штаба S-4, командиру колонны снабжения первому лейтенанту Джеффу Хуксу, вывести тыл из-под огня, одновременно вызвав резервную роту для оказания поддержки. Мой комендор-сержант, получивший большой боевой опыт во Вьетнаме, был впечатлен интенсивностью иракского огня и реакцией морских пехотинцев. Ланс-капрал Каслман обеспечивал прикрывающий огонь из автоматического гранатомета MK-19, а лейтенанты Рейнор (офицер автотранспортной службы) и Уэлборн (офицер медицинской службы) пересекли открытую местность под огнем, чтобы уничтожить вражескую БМП из гранатомета AT-4/LAAW. Я представил этих трех человек к награждению Серебряными звездами, но до сих пор не получил никаких известий об их награждении. Я обеспокоен тем, что время до вручения наград будет таким, что может быть утрачена бóльшая часть смысла этого процесса. К сожалению, ланс-капрал Каслман погиб в автокатастрофе в июне 1991 года.
Первый лейтенант Хукс вывел из-под огня и привел в порядок свою колонну снабжения, в то время как майор Тейлор отправил резервную роту уничтожать оставшихся иракцев. Действия майора Тейлора и лейтенанта Хукса сыграли решающую роль, позволив мне и передовым подразделениям 1/7-го полка сосредоточиться на выполнении нашей боевой задачи и на противнике, находившемся перед нашим фронтом. Сохраняя хладнокровие под огнем, руководя хорошо продуманными действиями, которые позволили агрессивно воздействовать на врага и сохранить мой тыл в целости и сохранности, они заслужили мою представление на получение Бронзовых звезд. Наградная комиссия экспедиционного соединения понизила статус наград до медалей ВМС «За заслуги».
Через некоторое время мы получили приказ продолжить атаку, чтобы изолировать международный аэропорт Кувейта. Лейтенант Хукс вместе со своими подчиненными, поддерживая мои передовые подразделения, пока мы находились под огнем, быстро обеспечили нас боеприпасами для основных систем оружия и топливом, необходимым для перехода исходного рубежа в соответствии с графиком. В условиях ужасной видимости, при наличии большого количества вражеских машин и огня с правого фланга, мы продвигались на север, а капитан Хорр координировал решение двадцати трех огневых задач за последние пять часов. Мы прорвались в Кувейт-Сити только с наступлением темноты.
Когда взошло Солнце, мы укрепили свои позиции, соединились с силами кувейтского сопротивления и очистили окрестности от оставшихся врагов. Один человек был ранен в руку выстрелом из винтовки. Я видел, как рота капитана Боба Хатауэя зачищала соседний фруктовый сад на нашем левом фланге. Во время предыдущей атаки днем подполковник Диггс приказал пехоте атаковать густо заросший растительностью участок, и сейчас, когда я наблюдал за тем, как морские пехотинцы зачищают фруктовый сад и уничтожают последнего иракского солдата, с которым столкнулась тактическая группа «Рипер», капитан Хатауэй вызывал всеобщее уважение. В полном соответствии с традицией морских пехотинцев он шел впереди всех. Подполковник Диггс представил его к награждению Бронзовой звездой. Наградная комиссия экспедиционного соединения понизила статус награды до медали ВМС «За заслуги».
В течение всего периода, который я описываю, человек, который так хорошо спланировал атаку 1/7-го полка, офицер S-3 штаба батальона, майор Дрю Беннетт, обеспечивал полное владение обстановкой, которая позволила осуществить агрессивную атаку общевойсковыми подразделениями, не понеся ни единой потери от дружественного огня. Нас вели его присутствие духа, здравые тактические суждения под огнем и твердое руководство. При необходимости он передвигался пешком по заминированным участкам во время прорыва оборонительных линий и направлял мою машину вперед, чтобы ускорить темп нашей атаки на ферму эмира; его боевые качества были превосходными. Как опору нашего командования, я представил его к награждению Бронзовой звездой. Наградная комиссия экспедиционного соединения понизила статус награды до медали ВМС «За заслуги».
Должен отметить, что представление на каждую из этих наград было сделано на основании непосредственного личного наблюдения. Я понимаю трудности, с которыми сталкивается наградная комиссия, пытаясь признать вклад тех, кто столкнулся с нашими боевыми проблемами и преодолел их. Мой командир тактической группы генерал Фулфорд лично рассмотрел эти наградные листы и согласился с ними. Генерал Драуд изучил их в качестве помощника командира дивизии и руководителя наградной комиссии 1-й дивизии морской пехоты, а генерал Майатт направил эти представления в экспедиционное соединение. Сомневаюсь, что можно найти трех более опытных, зрелых и мудрых боевых командиров.
На фоне понижения статуса самих наград, я вынужден упомянуть о признании, одобренном наградной комиссией ЭСМП для сотрудников его штаба. Я добавляю это только для сравнения; все, о чем я здесь говорю, не имеет целью принизить следующих людей или ту критическую роль, которую они сыграли в победе нашего государства. Они - наши боевые товарищи, морские пехотинцы, и я уважаю их как таковых.
Я понимаю, что заместители оперативных офицеров экспедиционного соединения получили Бронзовые звезды за свои обязанности. Офицер по стратегической мобильности экспедиционного соединения получил Бронзовую звезду. Заместитель офицера по связям с общественностью 1-го ЭСМП получил Бронзовую звезду. Бронзовую звезду также получил начальник службы боепитания экспедиционного соединения.
Бронзовую звезду получил начальник службы РХБ защиты экспедиционного соединения, однако офицер службы РХБЗ из ТГр «Рипер», уорент-офицер Коттрелл, который был крайне важен для всех нас в 1/7-м полку, поскольку именно он перемещался на бронемашине РХБ разведки «Фукс» в опасных зонах для проверки на наличие загрязнения, получил лишь медаль ВМС «За заслуги» - комиссия по наградам экспедиционного соединения понизила представление генерала Фулфорда о награждении Бронзовой звездой уоррент-офицера Коттрелла.
Генерал Джонстон, мы одержали великолепную победу благодаря компетентности, доблести и бескорыстию всех наших подчиненных. Чтобы достучаться до душ этих молодых людей и сохранить их привязанность, мы должны продемонстрировать им наше уважение к величайшей добродетели воинов - мужеству. Как минимум, те, кто спал на земле в течение всего срока службы, месяцами не принимал душ, уничтожал или брал в плен всех врагов, с которыми сражался, должны получить возможность быть отмеченными за свой вклад, по крайней мере, наравне с теми, кто был отмечен за заслуги в штабах.
Скупость в награждении соответствующими наградами наших ведущих боевых подразделений не служит никакой цели. В более широком масштабе вручение Бронзовых звезд офицерам и сержантам, служившим в Эр-Рияде в штабах СЕНТКОМ и МАРСЕНТ, только усиливает разочарование в наградной системе, применяемой в 1-м экспедиционном соединении. Я не могу понять обоснование такой системы, которая принижает ответственность и действия боевых командиров, столкнувшихся с опасностью, в то время как щедро награждает тех, кто жил более комфортно и не сталкивался с подобной опасностью.
Правильно это или нет, но сейчас бытует мнение, что уровень штаба, в который назначен офицер, определяет уровень его награды. Результаты работы наградной комиссии экспедиционного соединения, похоже, свидетельствуют о том, что большее внимание уделяется заслугам на важных штабных должностях, а не офицерам, которые фактически руководили боевыми действиями. Я с этим не согласен. Разве вклад моего оперативного офицера был меньше из-за того, что он служил в штурмовом батальоне, по сравнению с оперативными офицерами в штабе экспедиционного соединения? Снизилась ли эффективность работы моего офицера по снабжению из-за того, что он выполнял свою работу под огнем, а офицер по стратегической мобильности экспедиционного соединения, который планировал поэтапное развертывание, - нет? Я считаю, что мы должны озаботиться наградной системой, которая будет наиболее высоко отмечать офицера «обратно пропорционально квадрату расстояния исполнения его обязанностей от линии фронта».
Я понимаю, что моя точка зрения может быть ограничена и я могу не обладать полной информацией, но каждый из 1351 матроса, морпеха и кувейтца батальона месяцами жили в суровых условиях и самоотверженно отдавали себя неопределенности боя. Они делали все, что я от них требовал, и их пылкое мужество являлось моим ежедневным вдохновением. Те люди в высоких штабах, которые разработали блестящую механику нашего боевого плана, заслужили свое признание, однако необходимо также отметить боевых командиров, чей воинский дух был, в конечном счете, и стал залогом нашего успеха после столкновения с иракской армией. Их преданность и дисциплина достойно представляли наш Корпус как в бою, так и в многочисленных интервью средствам массовой информации. Я протестую против того, что произошло с тех пор, и прошу Вашей поддержки в получении этими людьми признания, которое, как показывает любая объективная оценка, они заслужили.
С глубоким уважением,
Дж. Н. МЭТТИС
Подполковник Корпуса морской пехоты США