"Реальный театр"-2
"Тирамису", Молодёжный театр Ростова-на-Дону, постановка Алессандры Джунтини.
Пьесу Ионны Овсянко прочитала заранее, поэтому не ждала ничего хорошего. Оказалось довольно сносно и даже сверх ожиданий. Действия снова не происходит, есть офис и работа в рекламном агентстве для фона и для некой общей базы всех героинь. Это офис-исповедальня, каждая девушка расскажет о том, кто она, что из себя представляет, о чём думает, что у неё болит, какие дыры в душе она пытается прикрыть своей "богатой жизнью".
То есть с гламурных барышень стряхнули блёстки и ненадолго сделали из каждой только человека. Получилось. Включилось сочувствие - были и очень удачные монологи. Ничего интересного в организационно-художественном плане не встретилось. Ничего провального, кстати, тоже. Отметила сразу, что героинь маркировали внешне, и можно, присмотревшись, понять, кто бегает к гадалкам и увлекается йогой, кто папина дочка, кто уютная домашняя однолюбка, кто любит женщин, кто одежду, а кто босс и любит только себя в работе. Ярлыки развешены аккуратно и не бросаются в глаза - на первый взгляд все просто "стильные ухоженные дамочки".
Часть спектакля прошла мимо, потому что пыталась вспомнить, откуда знаю одно лицо. Дошла до ассоциации с Мариной Глуховской и читкой "Анны в тропиках", решила, что актриса раньше служила либо в Челябинске, либо в Екатеринбурге. На следующий день прояснилось: Дарья Большакова по-прежнему в местном ТЮЗе - видимо, имел место срочный ввод. Ну что ж, девушка неплохо вписалась в компанию.
"Три сестры", Новосибирск, "Красный факел", режиссёр Тимофей Кулябин.
И снова об организации фестиваля. Было бы недурно сразу давать правдивую информацию о типе и продолжительности действа - скажем, на сайте принимающей стороны, где висит афиша фестиваля. О том, что спектакль жестовый с титрами, случайно услышала накануне. О том, что это идёт 4:15 вместо указанных 3 часов, узнала только из программки. В выходной можно было бы начать и раньше, но нет - начало и без того, как водится, затянулось, в итоге сидишь как на иголках и прикидываешь, успеешь ли на метро и безопасно ли это в такой час.
Размещение зрителей на сцене не оправдывает себя. Зрителей много, гораздо больше, чем проданных билетов (а ни организаторы, ни краснофакельцы, конечно, и не догадывались, что на единственный показ захотят попасть все участники и прочие льготники). И получается, что человек с дорогим билетом вынужден выискивать себе место, потому что всё занято "бесплатниками". И получается шаткая конструкция из сидений (вибрации от хождения ощущались всем телом), причём небезопасная (было падение на лестнице). Неудобств - много, преимуществ - не вижу. Ну, допустим, эксперимент...
Экспериментом был и весь спектакль - не скажу, что удачным. Выбранная форма общения не была до конца продумана, поэтому возникают вопросы: почему именно так? зачем непременно жесты и непременно к ним - Чехов? Программка (буклет, кстати, прекрасный, как и оформление фойе, и газета театра - всё такое масштабное и со значением) приводит обстоятельные теоретические обоснования, и с ними можно бы согласиться, если бы удалось прочувствовать: да, работает; да, цепляет; да, именно об этом. Но нет.
Хотя сказать, что совсем не зацепило, тоже нельзя (не из одного же упрямства высидела 4 действия). В первую очередь подкупает сценография Олега Головко, стильные костюмы, которые можно применить и к той, и к этой эпохе. Дом Прозоровых со всеми подробностями всех жилых помещений сразу находится перед нами, под нами, видно всё и сразу. Перегородки комнат намечены только линиями на полу, и соседство от этого всё ближе (у Ирины с Чебутыкиным, например, практически общая кровать), жизнь всё насыщенней. Дом-муравейник дышит повседневностью, в разных точках одновременно происходит что-то настоящее, незначительное, но показательное. У каждого свои дела. От этой "разноголосицы" и наблюдения за всеми сразу не всегда удаётся поймать, в какой комнате происходит то самое, по сюжету. (Чехова передают жестами, как уверяют, дословно; но и загромождают жестовой же болтовнёй параллельных разговорчиков, а часть нужных бесед ведётся в зоне вне зрительской видимости - справедливы ли тогда слова о буквальной передаче первоисточника? Единственный разговаривающий вслух Ферапонт, из внешнего мира, не понимает Андрея - вполне логично и остроумно. Но зачем его слова снабжать чеховским подстрочником и зачем, собственно, ему Чехова перевирать?)
Опять же, как говорят, воссоздали быт слабослышащих. Да, есть важные детали: мигание лампочек вместо дверного звонка; бытовые шумы, которые намеренно не приглушают, потому что они не могут помешать; прикосновения не как знак расположения, а как необходимость обратить на себя внимание. Да, здесь другой язык тела, нет интонаций и жесты только значащие, без подтекстов. Но недостоверность заставляет усомниться в этом мире (точнее, не даёт существовать единому лицу спектакля: часть его простроена полностью "под глухих", часть - так же, но ошибочно, а часть - лишь формально глухая, созданная по законам традиционного театра). Зачем звуковой сигнал на сотовых Маши (даже здесь прекрасная Дарья Емельянова) и Вершинина (Павел Поляков), когда можно использовать вибрацию? Зачем звукоподражание среди своих, ради кого стараться? С чрезмерными эмоциями всё понятно, а в остальных случаях... Как все с кухни услышали падение часов в коридоре? Почему не все слова адресуются собеседнику? С пьяным Чебутыкиным (Андрей Черных) это ещё можно оправдать, но разговор Солёного (Константин Телегин) со шкафом, в котором сидит Ирина, но посылаемые в спину реплики Тузенбаха (Антон Войналович)?..
Что однозначно получилось вытащить: в первом акте - обстановку милой семейственности и общего благодушия; во втором - распадение старого мира, дома, который захватывает и поглощает Наталья Ивановна (Клавдия Качусова). Её не то что боятся, но избегают, сторонятся, все праздные разговоры и мечты становятся невозможными на её фоне. Третий акт причиняет больше всего физического дискомфорта: глаза болят от необходимости взглядываться в темноту, от внезапного мерцания ламп, раздражает непрекращающееся истеричное мычание и обилие дыма. Да, у всех пожар, разруха и беда, но не на одной же ноте держать целое действие. Финал ближе всего к традиционному театру, здесь актёрам дали наконец-то возможность поиграть в театр, а не только в немой язык, действо становится ближе и понятней. Результат настолько очевиден (и всем известен), что слова уже ничего не значат, большинство реплик произносятся на зрителя или в сторону. Мебель сдвинута назад и укутана в плёнку, вместо дома - пустошь, где завязли сёстры в своих попытках сбежать в Москву. Разрушены человеческие и вещественные связи, всё беспросветно и печально, все заранее в трауре. Красивый и грустный конец.
Видится, что сильные актёры на своих местах (распределение ролей верное). Посмотреть бы тот же состав с тем же оформлением на традиционной словесной основе... Мечты, мечты...
Хорошо всё-таки, что Кулябина сделали главрежем для этого театра. Глядишь, от неоднозначных экспериментов дойдут и до действительно нового театрального языка. По крайней мере, скучно им точно не будет.
"Платонов. Две истории", Свердловский театр драмы, постановка Дмитрия Зимина по инсценировке Ирины Васьковской.
Очередная литература на театре, подходящая для знакомства школьников с творчеством писателя.
Средний спектакль среднего провинциального театра со средними актёрами. Стилистика, обстановка, внешний вид (очень много серо-коричневого) и внутренний посыл, структура - всё подобное уже было. А, да, интересный ход с лестницей-качелью и красивая программка из приятной на ощупь грубоватой бумаги.
Вопрос тут один: действительно ли это молодой режиссёр? Дети в роли детей, игра всерьёз без перерыва, выходы на авансцену с особо жалостливыми лицами, умершая мать в белом платочке... Такое обилие непереосмысленных штампов, что даже жалко.
Пьесу Ионны Овсянко прочитала заранее, поэтому не ждала ничего хорошего. Оказалось довольно сносно и даже сверх ожиданий. Действия снова не происходит, есть офис и работа в рекламном агентстве для фона и для некой общей базы всех героинь. Это офис-исповедальня, каждая девушка расскажет о том, кто она, что из себя представляет, о чём думает, что у неё болит, какие дыры в душе она пытается прикрыть своей "богатой жизнью".
То есть с гламурных барышень стряхнули блёстки и ненадолго сделали из каждой только человека. Получилось. Включилось сочувствие - были и очень удачные монологи. Ничего интересного в организационно-художественном плане не встретилось. Ничего провального, кстати, тоже. Отметила сразу, что героинь маркировали внешне, и можно, присмотревшись, понять, кто бегает к гадалкам и увлекается йогой, кто папина дочка, кто уютная домашняя однолюбка, кто любит женщин, кто одежду, а кто босс и любит только себя в работе. Ярлыки развешены аккуратно и не бросаются в глаза - на первый взгляд все просто "стильные ухоженные дамочки".
Часть спектакля прошла мимо, потому что пыталась вспомнить, откуда знаю одно лицо. Дошла до ассоциации с Мариной Глуховской и читкой "Анны в тропиках", решила, что актриса раньше служила либо в Челябинске, либо в Екатеринбурге. На следующий день прояснилось: Дарья Большакова по-прежнему в местном ТЮЗе - видимо, имел место срочный ввод. Ну что ж, девушка неплохо вписалась в компанию.
"Три сестры", Новосибирск, "Красный факел", режиссёр Тимофей Кулябин.
И снова об организации фестиваля. Было бы недурно сразу давать правдивую информацию о типе и продолжительности действа - скажем, на сайте принимающей стороны, где висит афиша фестиваля. О том, что спектакль жестовый с титрами, случайно услышала накануне. О том, что это идёт 4:15 вместо указанных 3 часов, узнала только из программки. В выходной можно было бы начать и раньше, но нет - начало и без того, как водится, затянулось, в итоге сидишь как на иголках и прикидываешь, успеешь ли на метро и безопасно ли это в такой час.
Размещение зрителей на сцене не оправдывает себя. Зрителей много, гораздо больше, чем проданных билетов (а ни организаторы, ни краснофакельцы, конечно, и не догадывались, что на единственный показ захотят попасть все участники и прочие льготники). И получается, что человек с дорогим билетом вынужден выискивать себе место, потому что всё занято "бесплатниками". И получается шаткая конструкция из сидений (вибрации от хождения ощущались всем телом), причём небезопасная (было падение на лестнице). Неудобств - много, преимуществ - не вижу. Ну, допустим, эксперимент...
Экспериментом был и весь спектакль - не скажу, что удачным. Выбранная форма общения не была до конца продумана, поэтому возникают вопросы: почему именно так? зачем непременно жесты и непременно к ним - Чехов? Программка (буклет, кстати, прекрасный, как и оформление фойе, и газета театра - всё такое масштабное и со значением) приводит обстоятельные теоретические обоснования, и с ними можно бы согласиться, если бы удалось прочувствовать: да, работает; да, цепляет; да, именно об этом. Но нет.
Хотя сказать, что совсем не зацепило, тоже нельзя (не из одного же упрямства высидела 4 действия). В первую очередь подкупает сценография Олега Головко, стильные костюмы, которые можно применить и к той, и к этой эпохе. Дом Прозоровых со всеми подробностями всех жилых помещений сразу находится перед нами, под нами, видно всё и сразу. Перегородки комнат намечены только линиями на полу, и соседство от этого всё ближе (у Ирины с Чебутыкиным, например, практически общая кровать), жизнь всё насыщенней. Дом-муравейник дышит повседневностью, в разных точках одновременно происходит что-то настоящее, незначительное, но показательное. У каждого свои дела. От этой "разноголосицы" и наблюдения за всеми сразу не всегда удаётся поймать, в какой комнате происходит то самое, по сюжету. (Чехова передают жестами, как уверяют, дословно; но и загромождают жестовой же болтовнёй параллельных разговорчиков, а часть нужных бесед ведётся в зоне вне зрительской видимости - справедливы ли тогда слова о буквальной передаче первоисточника? Единственный разговаривающий вслух Ферапонт, из внешнего мира, не понимает Андрея - вполне логично и остроумно. Но зачем его слова снабжать чеховским подстрочником и зачем, собственно, ему Чехова перевирать?)
Опять же, как говорят, воссоздали быт слабослышащих. Да, есть важные детали: мигание лампочек вместо дверного звонка; бытовые шумы, которые намеренно не приглушают, потому что они не могут помешать; прикосновения не как знак расположения, а как необходимость обратить на себя внимание. Да, здесь другой язык тела, нет интонаций и жесты только значащие, без подтекстов. Но недостоверность заставляет усомниться в этом мире (точнее, не даёт существовать единому лицу спектакля: часть его простроена полностью "под глухих", часть - так же, но ошибочно, а часть - лишь формально глухая, созданная по законам традиционного театра). Зачем звуковой сигнал на сотовых Маши (даже здесь прекрасная Дарья Емельянова) и Вершинина (Павел Поляков), когда можно использовать вибрацию? Зачем звукоподражание среди своих, ради кого стараться? С чрезмерными эмоциями всё понятно, а в остальных случаях... Как все с кухни услышали падение часов в коридоре? Почему не все слова адресуются собеседнику? С пьяным Чебутыкиным (Андрей Черных) это ещё можно оправдать, но разговор Солёного (Константин Телегин) со шкафом, в котором сидит Ирина, но посылаемые в спину реплики Тузенбаха (Антон Войналович)?..
Что однозначно получилось вытащить: в первом акте - обстановку милой семейственности и общего благодушия; во втором - распадение старого мира, дома, который захватывает и поглощает Наталья Ивановна (Клавдия Качусова). Её не то что боятся, но избегают, сторонятся, все праздные разговоры и мечты становятся невозможными на её фоне. Третий акт причиняет больше всего физического дискомфорта: глаза болят от необходимости взглядываться в темноту, от внезапного мерцания ламп, раздражает непрекращающееся истеричное мычание и обилие дыма. Да, у всех пожар, разруха и беда, но не на одной же ноте держать целое действие. Финал ближе всего к традиционному театру, здесь актёрам дали наконец-то возможность поиграть в театр, а не только в немой язык, действо становится ближе и понятней. Результат настолько очевиден (и всем известен), что слова уже ничего не значат, большинство реплик произносятся на зрителя или в сторону. Мебель сдвинута назад и укутана в плёнку, вместо дома - пустошь, где завязли сёстры в своих попытках сбежать в Москву. Разрушены человеческие и вещественные связи, всё беспросветно и печально, все заранее в трауре. Красивый и грустный конец.
Видится, что сильные актёры на своих местах (распределение ролей верное). Посмотреть бы тот же состав с тем же оформлением на традиционной словесной основе... Мечты, мечты...
Хорошо всё-таки, что Кулябина сделали главрежем для этого театра. Глядишь, от неоднозначных экспериментов дойдут и до действительно нового театрального языка. По крайней мере, скучно им точно не будет.
"Платонов. Две истории", Свердловский театр драмы, постановка Дмитрия Зимина по инсценировке Ирины Васьковской.
Очередная литература на театре, подходящая для знакомства школьников с творчеством писателя.
Средний спектакль среднего провинциального театра со средними актёрами. Стилистика, обстановка, внешний вид (очень много серо-коричневого) и внутренний посыл, структура - всё подобное уже было. А, да, интересный ход с лестницей-качелью и красивая программка из приятной на ощупь грубоватой бумаги.
Вопрос тут один: действительно ли это молодой режиссёр? Дети в роли детей, игра всерьёз без перерыва, выходы на авансцену с особо жалостливыми лицами, умершая мать в белом платочке... Такое обилие непереосмысленных штампов, что даже жалко.