"Человек театра", день 4
Хозяева фестиваля, Новый художественный театр из Челябинска, выдали своего Достоевского - концептуальных «Бесов» (режиссёр Евгений Гельфонд). Играли в трёх частях, целый день.
Поскольку не читала первоисточника, не могу оценить все пласты спектакля, считать все вложенные смыслы. Подобранные эпизоды - «опыты», почти этюды - замкнуты каждый внутри себя, имеют законченную сюжетную структуру, и хотя они логически сплетены и продолжают друг друга, кажется, что убери один или несколько, конструкция не развалится, она не на сюжетной линии держится.
Зрителю не даёт расслабиться не только заданный ритм действия и смены сцен, но и физическое перемещение актёров, использование всех возможных площадок и уголков сцены для игры. Смотрящий поворачивает голову то вправо, то влево, то задирает её наверх, то действие переходит за его спину, то хор сидит прямо напротив, глаза в глаза - пространство задействуют по полной, нигде не углубляясь в подробности и лишь обозначая очень условное место действия. Так же условно обозначены и персонажи: все актёры (за исключением одетых в мешковину Семёна Яковлевича и жрецов в прологе) принципиально в чёрных водолазках и чёрных брюках или юбках в пол, добавляются только одна-две детали для индивидуальности, будь то пиджак, шаль, платок, плащ или женский шарф на мужской шее.
Наверное, каждый актёр временами примеряет на себя роли, отданные другим: как бы он смотрелся в тех же условиях у того же режиссёра? Гельфонд даёт своим актёрам возможность попробовать и сравнить, и один и тот же человек в разных опытах играет разных персонажей, а один персонаж обретает несколько телесных воплощений. Причём перед актёрами, как кажется, не стоит слишком сложных задач, как и общих задач в работе на образ, они все придают своему герою привычные для себя краски, и никто не выдаёт неожиданного, однако почти все работы хороши.
Довольно жёсткие и холодные образы у Петра Оликера и Дмитрия Николенко; сдержанно, в духе старой психологической школы работает Лилия Корнилова; неприятный и вместе с тем обаятельный, слегка воландовский образ создаёт Константин Талан; с подвижной психофизикой талантливая Ксения Бойко, но куда как интереснее более скрытая, секундно вспыхивающая и угасающая Татьяна Богдан; комические и трагикомические нотки безукоризненно даются Александру Майеру и А. Каримову…
В этом Достоевском, помимо религиозных, философских, поведенческих, психологических и общечеловеческих смыслов нашли много смешного, и отдельные этюды подаются как анекдоты, свежо и неожиданно.
Особое действующее лицо - создающая настроение, намекающая на сырой Петербург капающая с протекающей крыши театра вода, набухшая от влаги шинель под ней.
Поскольку не читала первоисточника, не могу оценить все пласты спектакля, считать все вложенные смыслы. Подобранные эпизоды - «опыты», почти этюды - замкнуты каждый внутри себя, имеют законченную сюжетную структуру, и хотя они логически сплетены и продолжают друг друга, кажется, что убери один или несколько, конструкция не развалится, она не на сюжетной линии держится.
Зрителю не даёт расслабиться не только заданный ритм действия и смены сцен, но и физическое перемещение актёров, использование всех возможных площадок и уголков сцены для игры. Смотрящий поворачивает голову то вправо, то влево, то задирает её наверх, то действие переходит за его спину, то хор сидит прямо напротив, глаза в глаза - пространство задействуют по полной, нигде не углубляясь в подробности и лишь обозначая очень условное место действия. Так же условно обозначены и персонажи: все актёры (за исключением одетых в мешковину Семёна Яковлевича и жрецов в прологе) принципиально в чёрных водолазках и чёрных брюках или юбках в пол, добавляются только одна-две детали для индивидуальности, будь то пиджак, шаль, платок, плащ или женский шарф на мужской шее.
Наверное, каждый актёр временами примеряет на себя роли, отданные другим: как бы он смотрелся в тех же условиях у того же режиссёра? Гельфонд даёт своим актёрам возможность попробовать и сравнить, и один и тот же человек в разных опытах играет разных персонажей, а один персонаж обретает несколько телесных воплощений. Причём перед актёрами, как кажется, не стоит слишком сложных задач, как и общих задач в работе на образ, они все придают своему герою привычные для себя краски, и никто не выдаёт неожиданного, однако почти все работы хороши.
Довольно жёсткие и холодные образы у Петра Оликера и Дмитрия Николенко; сдержанно, в духе старой психологической школы работает Лилия Корнилова; неприятный и вместе с тем обаятельный, слегка воландовский образ создаёт Константин Талан; с подвижной психофизикой талантливая Ксения Бойко, но куда как интереснее более скрытая, секундно вспыхивающая и угасающая Татьяна Богдан; комические и трагикомические нотки безукоризненно даются Александру Майеру и А. Каримову…
В этом Достоевском, помимо религиозных, философских, поведенческих, психологических и общечеловеческих смыслов нашли много смешного, и отдельные этюды подаются как анекдоты, свежо и неожиданно.
Особое действующее лицо - создающая настроение, намекающая на сырой Петербург капающая с протекающей крыши театра вода, набухшая от влаги шинель под ней.