Почему христианство несовместимо с государственностью
Одной из причин успеха христианства в Риме было то, что представители этой религии были превосходно организованы, склонны воспринимать себя как общность, группу, держались вместе, и потому были силой даже тогда, когда были в меньшинстве, и уж тем более стали ей, когда умножились численно. Напротив, оппозиция к ним всегда была разрозненной и раздробленной. Христиане также отличались необычайной для того времени нетерпимостью к другим мнениям; в неспокойный III век эта фанатичная уверенность в собственной правоте, в которой отказывали всем прочим, как нельзя более помогала усилению этой религии. Как только христиане утвердились как официальная религия, они запретили любое проявление инакомыслия. После этого, чтобы не скучать, они начали бороться с ним уже в своих рядах; начинается увлекательная эпоха борьбы с ересями, которыми считалось даже минимальное расхождение в трактовках Писания.
Гиббон указывал, что церковь создала как бы государство в государстве, поглощая, сжирая изнутри Римскую империю, питаясь её соками и нимало не заботясь о сохранении родителя, или, вернее, носителя. Она повторяла поведение жемчужной рыбки, проскользнувшей в дыхательное отверстие морского огурца, где сперва отдыхала, а затем начала выедать его изнутри. Ориген в открытую утверждал, что христиане не должны принимать участия в управлении государством, ту же мысль можно встретить и у Августина Аврелия; этот настрой обосновывал то равнодушие, с которым христиане взирали на постепенное обрушение мира в Тартар, вместо этого занимаясь исключительно укреплением собственной власти. Заботиться только о себе за счёт других церковь продолжала и позднее, например, нашу страну она предавала дважды, когда чувствовала для этого выгоду. Первый раз случился во время нашествия монголов, когда, по мнению исследователей, «очень быстро завоеватели поняли роль православной церкви и постарались привлечь ее на свою сторону»; впоследствии «идет довольно быстрый процесс сближения РПЦ и завоевателей … Татарские ханы получали в свои руки надежное средство для духовного закабаления побежденных». В связи с этим церковь быстро стала главным оплотом коллаборационизма, всячески мешая всяческим попыткам борьбы с захватчиками. Во второй раз церковь изменила России в 1917 году, когда также воспользовалась гибелью страны для того, чтобы восстановить патриархат, в своё время отменённый при создании империи. Иными словами, с Третьим Римом церковь обошлась по тому же принципу, что и с Первым; и верхом глупости было ожидать, что могло быть иначе.
На Западе папа Римский и вовсе по мере сил тормозил развитие какой-либо субъектности, полноценной государственности на территориях, образовавшихся на месте погибшего Рима, где «гражданские власти были не более чем полицейским отделением церкви», которая «не была всего лишь одним из государств; она была единственным истинным государством». Появившиеся королевства были не более чем послушными инструментами католической церкви и лично папы, бывшего «верховным вершителем закона, источником благочестия ... и единственным земным источником легитимной власти».