Побежденные, но не сломленные. Кавалергарды при Аустерлице
... 13 часов дня 19 ноября (2 декабря) 1805 года. Каре Лейб-Гвардии Семеновского полка прорвано французскими мамлюками. Семеновцы гибнут под ударами их сабель. Их товарищи по Петровской бригаде - Лейб-Гвардии Преображенский полк - не в состоянии им помочь, так как со всех сторон на них наседает французская пехота. Склоны холмов затянуты гулом выстрелов и криков, то и дело вспыхивают взмахи сабель и мерцают всполохи ружейного огня. Сквозь облака сизого порохового дыма едва проглядывает оранжевый диск осеннего солнца - солнца страшного, мрачного. Солнца Аустерлица.
Лейб-Гвардии Кавалергардский полк, один из престижнейших полков Русской Императорской армии, вобравший в себя цвет русской аристократии, сливки петербургского общества, до сих пор был лишь зрителем, но не участником грандиозного побоища, развернувшегося на полях Богемии. Огромные гнедые лошади под красными с серебром вальтрапами и рослые кавалергарды в белоснежных с красными воротниками колетах еще ни разу не были в настоящем бою. Полк был блестяще экипирован и оснащен, его выучка была эталоном, но у кавалергардов еще не было ни единого шанса проявить себя, показать на деле, а не на словах, доказать, что они действительно элита из элит. Здесь, под Аустерлицем, они впервые слышали настоящие залпы и видели настоящую кровь, лившуюся рекой с самого утра. "Началось! Вот оно!" - это чувство пронизывало насквозь всех, от самого юного корнета до усатого вахмистра, от полкового командира до последнего рядового. Однако полк, находившийся во 2-й колонне гвардейского корпуса у Валькмюле, был в резерве. Лишь около полудня командир полка генерал-майор Николай Иванович Депрерадович получил приказание на рысях двигаться в сторону Блазовица, где в этот момент истекала кровью русская гвардия. На полпути к Блазовицу на дороге появился забрызганный грязью всадника в зеленом общеармейском мундире. Это оказался полковник А.С. Шульгин, адъютант командира Гвардейского корпуса цесаревича Константина Павловича:
- Идите скорее! Пехота погибает!
Депрерадович отдал приказ перейти на крупную рысь - лошадей надо было беречь для предстоящего дела и быстрее вести полк он не мог. Не доходя 300 шагов до Раусницкого ручья, где в безнадежной схватке сражались преображенцы и семеновцы, полк встретил сам Константин:
- Братцы, выручайте пехоту!
Иного приказа кавалергардам не требовалось. Сыновья питерских аристократов, люди, которым зачастую не было и 20, жили этим мгновением, дышали им, ждали его. Среди них не было принято прятаться за родительские спины и отсиживаться в тылу. Они тянули лямку для производства в офицеры и делили последнюю краюху хлеба со своими солдатами на походе не для того, чтобы дрожать за свою жизнь. Они были здесь для того, чтобы вести своих кавалергардов в бой. Бой за Веру, Царя, Отечество, за своих товарищей преображенцев и семеновцев, друг за друга и за честь своего полка. Их не смущало море французских клинков впереди, они не думали о направленных на них жерлах пушек. Они понимали, что в этом безумном, самоотверженном деле мало кому удастся уцелеть, но они шли вперед. Выручайте пехоту!
Полк рванул по плотине через Раусницкий ручей на тот берег, где погибала Петровская бригада. С гулом и грохотом сотен ног полк развернулся в построение к атаке поэскадронно. Замерла длинная белая линия людей и лошадей. В эти секунды кавалергарды из набора сотен людей, людей со своими чувствами, мыслями, страхами и тревогами стали единым целым. Единым и неделимым, сеющим смерть и погибель тем, кто осмелится встать на их пути. Пронзительно-звонко прозвучала команда, эхом отдававшаяся между рядов:
- Палаши вон!
Лязгнули, взвившись в воздух, огромные метровые палаши, и снова все замерло. Полк изготовился к атаке, словно вокруг не свистели ядра и гибли люди, а он не на Аустерлицком поле, а на маневрах в Красном селе.
- Тихим шагом марш-марш!
Тревожно зазвенели трубы, повторяя команду. Белая линия вздрогнула и двинулась вперед. Шагом, рысью... И вот уже все тонет в топоте лошадиных копыт, клинки, словно тысячи игл, устремлены на врага, звонко отбивают ритм сигнала "К атаке" трубы, реет серебром на красном хоругвь с крестом и двуглавым орлом - полковой штандарт. Кавалергарды сделали свой шаг. Они пересекли невидимую черту, ту самую черту, которая отделяет историю от легенды.
...Первыми открыли знакомство с кавалергардскими палашами стрелки 94-го и 95-го линейных полков, осыпавшие градом пуль преображенцев. Французские пехотинцы были растянуты в цепи и не имели никаких шансов против этой блистательной конницы. Кавалергарды врубились в их массу, сбивая французов с ног, топча их копытами, разя палашами, способными разрубить человека напополам. Гиганты в черных касках и белых колетах рубили и крошили французскую пехоту, давая преображенцам драгоценные минуты, чтобы переправиться через Раусницкий ручей и восстановить свои боевые порядки. Французы, осознав, что отбиться от нового противника выше их сил, бросились наутек в сторону сворачивавшихся в каре своих полков, но мало кто смог спастись за их фасами...
Переправившись через ручей и поднявшись на его высокий правый берег, два эскадрона под командованием полковника князя Николай Григорьевича Репнина-Волконского увидели добивавшую окруженных семеновцев сплошную стену французской конницы, уже взявшуюся за знаменные взводы. В этот момент к этим эскадронам присоединился взвод из состава эскадрона Его Величества. Им командовал корнет Александр Иванович Альбрехт, которому едва исполнилось 17, и только что он выполнил важную задачу - отвез в Аустерлиц полковые штандарты. До мамлюков и конных егерей, рубивших семеновцев, было около 400 шагов...
Они были подобны грому среди ясного неба. Ни мамлюки, ни конные егеря не ожидали такого страшного удара в спину. Кавалергарды врезались в их нестройную, предвкушавшую победу толпу словно коса в свежую луговую траву. Огромные кавалергардские кони сшибали с ног французских лошадей, палаши разрубали головы, руки, ноги своих врагов. Французы не выдержали удара, подались и обратились в бегство. Два эскадрона против четырех. Полная победа, семеновцы вырвались из смертельного кольца французской кавалерии. Но для кавалергардов все только начиналось.
Генерал Рапп, командир французской гвардейской кавалерии, был не только лихой кавалерист, но и отличный тактик. Он быстро пришел в себя и сообразил, что всей его коннице противостоят всего лишь два эскадрона, к тому же разделившиеся во время атаки. Не теряя ни минуты, Рапп собрал 4-й и 5-й эскадроны гвардейских конных егерей и 5-й эскадрон гвардейских конногренадеров и обрушился с ними на фланги эскадрона князя Репнина и взвода корнета Альбрехта. Однако они имели дело не с обычной кавалерией. Они имели дело с кавалергардами.
В момент столкновения с кавалергардами сабля Раппа оказалась разрублена русским палашом, а сам он ссажен с лошади. Его тут же окружили несколько русски всадников, а лицо рассекала рана, и лишь случайно оказавшиеся конные егери спасли его от неминуемой гибели, напав на кавалергардов. Бой превратился в свалку, повсюду сверкали клинки и хлопали выстрелы, под ударами падали в грязь люди и лошади, но французы не могли сломить всадников императора Александра. Но через 15 минут в побоище ворвались еще четыре эскадрона гвардейских конногренадеров. С криками "заставим плакать петербургских дам!" они врезались в свалку, размахивая своими длинными палашами. Семь эскадронов против двух. По трое на одного. Эскадрон князя Репнина оказался отрезан, но продолжал сражаться, истекая кровью и слабея от ран.
На помощь кавалергардам пришли их товарищи из Лейб-Гвардии Конного полка. Они собирались поддержать атаку Кавалергардского полка, но не успели вовремя переправиться через ручей, так как плотину заполнили отходящие преображенцы. Теперь два эскадрона полковника Оленина 1-го с криками "ура" контратаковали конногренадер. Им удалось невозможное - французы на какой-то момент подались назад, и это позволило отойти эскадрону полковника Давыдова к ручью. Однако, прорвать кольцо вокруг эскадрона князя Репнина не удалось. Конногренадеры, оправившись, нанесли новый удар, и три русских эскадрона в расстройстве отошли за ручей. У всадников Репнина не оставалось никаких шансов.
Эскадрон князя Репнина и взвод корнета Альбрехта дорого продавали свои жизни. Вокруг них образовалась гора трупов людей и лошадей, но они раз за разом отправляли ко всем чертям и на тот свет французских кавалеристов, требовавших их сдачи. В какой-то момент под корнетом Альбрехтом была убита лошадь, и он, уже раненый, оказался на земле. Рядом появился его вахмистр, тоже без лошади, и они, встав спина к спине, из последних сил продолжали отбиваться палашами от французов, то и дело предлагавших им сдаться. Вскоре тяжело раненный вахмистр упал, и Альбрехт остался один. Подлетевший французский всадник выстрелил ему из пистолета прямо в лицо, но выстрел, казавшийся фатальным, лишь опалил кожу - заряд оказался холостым. Корнет продолжал отбиваться, не подпуская к себе конногренадер, и лишь удар по кисти правой руки, перерубивший ему сухожилия, заставил его выпустить оружие. Корнет упал на землю, потеряв сознание.
К этому моменту эскадрон князя Репнина прекратил свое существование. Французы смогли собрать на поле боя всего лишь 18 нижних чинов, всех раненых. В плен попал и сам князь, бывший не в состоянии держать оружие от ран. Однако, их жертва не была напрасной. Французские кавалеристы были настолько поглощены уничтожением эскадрона, что не смогли ни преследовать русскую гвардейскую пехоту, ни помешать переправе остальных эскадронов Лейб-Гвардии Кавалергардского и Конного полков. Гвардия была спасена. Кавалергарды по сигналу «аппель» собрались в боевой порядок и до конца дня прикрывали отход гвардии к Аустерлицу.
Наполеон Бонапарт, император французов, наблюдал за безумной и невероятной атакой Лейб-Гвардии Кавалергардского полка с соседнего холма. Когда все было кончено, он велел привести к нему пленных кавалергардов, чтобы увидеть людей, способных пожертвовать собой ради своих товарищей, братьев по оружию. Увидев людей в перепачканных кровью и грязью колетах когда-то белых с воротниками колетах, император спросил:
- Кто из вас старший?
Ему указали на поддерживаемого под руки, израненного князя Репнина.
- Вы командир Кавалергардского полка императора Александра?
- Нет, - отвечал князь, - я командую эскадроном.
- Ваш полк честно исполнил свой долг.
- Похвала великого полководца - лучшая награда солдату, - вернул комплимент Репнин.
- С удовольствием отдаю ее Вам, - сказал Бонапарт и спросил, увидев раненого в голову и контуженого корнета Сухтелена, которому, как и Альбрехту, было 17 лет: - Кто этот молодой человек рядом с Вами?
- Это сын генерала Сухтелена, он служит корнетом в моем эскадроне.
- Он слишком молод, чтобы сражаться с нами! - удивился Наполеон.
- Чтобы быть храбрым, не надо быть старым! - гордо ответствовал Сухтелен.
- Браво, молодой человек! - отвечал император. В качестве особого уважения к храбрости кавалергардов он велел отвести их к доктору Ларрею лично, чтобы им была оказана вся доступная медицинская помощь.
Корнет Альбрехт выжил лишь благодаря тому, что упал на разрубленную руку и прижал ее своим весом плотно к земле, что позволило избежать сильной кровопотери. Уже в темноте на него наткнулся какой-то французский мародер. Решив, что офицер мертв, он решил поживиться содержимым его карманов и, чтобы перевернуть его, воткнул тому штык в бедро. Новая рана привела Альбрехта в чувство. Удивившись, что человек с такими серьезными ранами жив, мародер решил не добивать его, а позвать товарищей и отнести корнета в ближайший лазарет, где в нем быстро опознали кавалергарда. Впоследствии Альбрехт не просто смог вернуться на родину, но и встать в строй и командовать сводным полком из запасных эскадронов гвардейской тяжелой кавалерии в 1812 году.
В сражении при Аустерлице 19 ноября (2 декабря по новому стилю) 1805 года Лейб-Гвардии Кавалергардский полк имел в своем составе:
Офицеров - 30
Унтер-офицеров - 87
Музыкантов - 17
Нижних чинов - 633
Нестроевых - 61
Лошадей - 697 и подъемных 59
Всего 828 человек и 756 лошадей
Убиты:
ротмистр Казимир Карлович Левенвольде 2-й
корнет Никита Сергеевич Лунин 2-й,
Ранены:
штабс-ротмистр Владимир Иванович Каблуков 2-й
подпоручики Владимир Иванович Белавин 2-й, Александр Федорович Сталь 3-й и Дмитрий Николаевич Плохово
Полковник князь Николай Григорьевич Репнин-Волконский, ротмистр Иван Дмитриевич Дмитриев, штабс-ротмистр князь Иван Алексеевич Кропоткин, поручики Платон Иванович Каблуков 1-й и Евдоким Васильевич Давыдов 3-й, корнеты Павел Петрович Сухтелен и Александр Иванович Альбрехт были ранены и взяты в плен, а также убиты, ранены и пропали без вести 154 нижних чина.
Французская гвардейская кавалерия в схватке с кавалергардами потеряла убитыми и ранеными не менее 20 офицеров и до 150 солдат. Победа над русской гвардией далась дорогой ценой.
Зачем же нам помнить дела таких давно минувших дней, вспоминать этих давно ушедших людей и их подвиги? Подвиг Лейб-Гвардии Кавалергардского полка под Аустерлицем показателен тем, что под своими знаменами он собрал элиту тогдашнего русского общества. Элиту, не прятавшуюся за свои привилегии, а шедшую сражаться за свою страну и ведшую за собой солдат - выходцев из низов того времени. Лишь являясь частью одной нации, одного народа, одной культуры, можно, несмотря на колоссальную социальную пропасть, сражаться и умирать плечом к плечу, как единое целое. Лишь тогда, когда наша элита будет способна приблизиться к гвардии той далекой поры настолько, что перестанет ощущать себя чем-то отдельным от страны и народа, у нас появится не "наш многонациональный народ", а настоящая, чистая, единая нация.