О любопытстве, науке и «парадигмах». А также о разуме вообще.
Часть четвёртая нынешних размышлений, в которой, собственно, я и подбираюсь, наконец, к сути дела и которую анонсировал на «завтра» аж две недели назад, наконец, появляется на свет! :-))
Нет мне прощения, поскольку объективных предпосылок для такой задержки, за исключением разве что экстремального снегопада, поглотившего мои дворницкие физические силы, не было; но вдохновение, увы, всё не шло и не шло :-( Но в конце концов всё же пришло! :-)
* * *
Животное исследует окружающий мир, и в ходе этого исследования в его мозгах рождаются «мысленные модели» - образы окружающего мира. В начале времён каждое животное исследует мир «с нуля», самостоятельно, повинуясь исследовательскому инстинкту, или, проще говоря, любопытству.
Если приглядеться, то можно отметить, что в наше время нелюбопытных животных практически не осталось - исследовательский инстинкт оказался чрезвычайно полезной штукой, и те, кого НЕ интересовал окружающий мир, кто предпочитал сидеть в тишине и покое, там, где «приятно, тепло и сыро», в массе своей были безжалостно отсеяны естественным отбором, уступив в конкурентной борьбе тем, кто был любопытен.
Возможно, со временем некоторые модели, выработанные мозгами этих самых «любопытных», даже закрепились в генетическом коде, облегчая жизнь их потомкам; хотя такое закрепление - штука дорогостоящая: место в генетическом коде - ресурс весьма дефицитный. И тогда в ходе эволюции рождается феномен обучения: гораздо проще и «дешевле» закрепить в генетическом коде способность обучать и обучаться, нежели передавать через генетический код все необходимые знания. И что, возможно, ещё более важно - гораздо проще и «дешевле» изменять комплекс знаний, передающийся путём обучения, нежели комплекс знаний, передающийся генетически. Увеличивается гибкость поведения, а значит, и приспособляемость организма к происходящим изменениям в окружающем мире, а сам процесс исследования окружающего мира и выработки «мысленных моделей» из стихийного, сопряженного с немалым риском для здоровья и самой жизни обучающегося, становится более безопасным и управляемым.
Однако по-прежнему комплекс передаваемых знаний индивидуализирован: обучающийся потомок может приобрести лишь те знания, которыми обладает непосредственно обучающий его предок. Если по каким-то причинам непрерывность цепочки передачи знаний будет нарушена, если дети вдруг не усвоят один из тех навыков, которыми обладали их родители, то поколение «внуков» уже не сможет этому обучиться ни у кого, и вынуждено будет открывать утерянное знание заново, по старинке, на собственном опыте и на «собственной шкуре». Обеспечение устойчивости передачи знаний в такой системе требует, чтобы «все знали всё»; углублённое изучение чего-либо, специализация на какой-либо отрасли знания (в соответствии с принципом «знать всё о немногом и немного о всём») порождает слишком высокие риски утраты накопленных специализированных знаний.
Появление языка и, в особенности, письменности резко снижает эти риски: теперь накопленные знания могут не утеряться и быть переданы от поколения к поколению даже в отсутствие непосредственного прямого контакта учителя и ученика друг с другом. Изложив свои знания в письменной форме, учитель обеспечивает возможность их усвоения не только теми, кого он обучает лично, но тысячами и миллионами других людей. Знания «отчуждаются» от знающего и словно начинают жить самостоятельной жизнью. Мудрец изложил рождённые в его мозгу «модели» на бумаге и умер - но рождённые им модели продолжили существование, непосредственно воздействуя на умы потомков, исчисляемых, возможно, сотнями поколений: ведь именно такова была судьба «моделей», рождённых Аристотелем и Конфуцием, Сунь-цзы и Коперником, и т.д., и т.п.
Поневоле напрашивается аналогия с рождением самой жизни: «пузырьки», переносившие генетическую информацию из одной «ячейки» в пористом минерале в другую, достигнув некоей критической численности, начинают не столько обслуживать породившие их «ячейки», сколько обмениваться генетической информацией уже непосредственно друг с другом, и в «ячейках» нуждаться уже перестают. Так и «модели», с помощью (пока ещё с помощью?) людей-«ячеек», уже начали жить собственной жизнью, обмениваясь информацией между собой, эволюционируя как де-факто самостоятельные сущности. Обеспечивают эту эволюцию, конечно, люди, из биологически обусловленного любопытства жаждущие «познать истину», но результат их стремлений оказывается совсем иным.
Если человеческие знания - это мозговые, мысленные «модели», отчужденные от мозга; то сама наука при этом предстаёт как любопытство, «отчужденное» от любопытствующего.
Или, используя термины, возможно, более понятные в эпоху компьютеров и интернета, - любопытство, поднятое с индивидуального на сетевой уровень. Потому как что, как не сеть, представляет собой человеческое общество? Люди как ячейки этого общества, узлы сети, связанные между собой отношениями, коммуникациями, словно компьютеры - проводами.
Вот так вот и получается, что наука - это не отношение между человеком и природой, а отношения между людьми по поводу изучения природы - тезис, столь часто встречавшийся последнее время в моей френд-ленте в постах, которые публиковали lenivtsyn и oleg-devyatkin. Подобно тому, как у фантастов (у того же Симмонса, например) ИИ «живёт» в коммуникациях между компьютерами, так и «парадигмы», составляющие науку, «живут» в коммуникациях между людьми.
И ещё одна мысль сразу же закрадывается в связи с этим. А что есть разум? И правомерно ли с биологической точки зрения называть человека «разумным»?
Многократно писалось, что человек сам по себе, воспитанный и выросший вне общества, «разумным» не становится: подтверждение тому - многочисленные истории про «маугли», одну из которых рассказал недавно wolf-kitses в сообществе social-compas. Разум проявляет себя только в условиях человеческого общества, когда человек выступает как узел сети когда он связан отношениями, коммуникациями с множеством других людей.
Но ведь, с другой стороны, все эти «маугли», не включенные в «сеть» человеческих коммуникаций, не обладая разумом, сознанием-то всё-таки обладают! И что же в таком случае - если наука есть проявление любопытства на сетевом уровне, то и сам разум, может быть, лишь проявление сознания на сетевом уровне? ;-)
Нет мне прощения, поскольку объективных предпосылок для такой задержки, за исключением разве что экстремального снегопада, поглотившего мои дворницкие физические силы, не было; но вдохновение, увы, всё не шло и не шло :-( Но в конце концов всё же пришло! :-)
* * *
Животное исследует окружающий мир, и в ходе этого исследования в его мозгах рождаются «мысленные модели» - образы окружающего мира. В начале времён каждое животное исследует мир «с нуля», самостоятельно, повинуясь исследовательскому инстинкту, или, проще говоря, любопытству.
Если приглядеться, то можно отметить, что в наше время нелюбопытных животных практически не осталось - исследовательский инстинкт оказался чрезвычайно полезной штукой, и те, кого НЕ интересовал окружающий мир, кто предпочитал сидеть в тишине и покое, там, где «приятно, тепло и сыро», в массе своей были безжалостно отсеяны естественным отбором, уступив в конкурентной борьбе тем, кто был любопытен.
Возможно, со временем некоторые модели, выработанные мозгами этих самых «любопытных», даже закрепились в генетическом коде, облегчая жизнь их потомкам; хотя такое закрепление - штука дорогостоящая: место в генетическом коде - ресурс весьма дефицитный. И тогда в ходе эволюции рождается феномен обучения: гораздо проще и «дешевле» закрепить в генетическом коде способность обучать и обучаться, нежели передавать через генетический код все необходимые знания. И что, возможно, ещё более важно - гораздо проще и «дешевле» изменять комплекс знаний, передающийся путём обучения, нежели комплекс знаний, передающийся генетически. Увеличивается гибкость поведения, а значит, и приспособляемость организма к происходящим изменениям в окружающем мире, а сам процесс исследования окружающего мира и выработки «мысленных моделей» из стихийного, сопряженного с немалым риском для здоровья и самой жизни обучающегося, становится более безопасным и управляемым.
Однако по-прежнему комплекс передаваемых знаний индивидуализирован: обучающийся потомок может приобрести лишь те знания, которыми обладает непосредственно обучающий его предок. Если по каким-то причинам непрерывность цепочки передачи знаний будет нарушена, если дети вдруг не усвоят один из тех навыков, которыми обладали их родители, то поколение «внуков» уже не сможет этому обучиться ни у кого, и вынуждено будет открывать утерянное знание заново, по старинке, на собственном опыте и на «собственной шкуре». Обеспечение устойчивости передачи знаний в такой системе требует, чтобы «все знали всё»; углублённое изучение чего-либо, специализация на какой-либо отрасли знания (в соответствии с принципом «знать всё о немногом и немного о всём») порождает слишком высокие риски утраты накопленных специализированных знаний.
Появление языка и, в особенности, письменности резко снижает эти риски: теперь накопленные знания могут не утеряться и быть переданы от поколения к поколению даже в отсутствие непосредственного прямого контакта учителя и ученика друг с другом. Изложив свои знания в письменной форме, учитель обеспечивает возможность их усвоения не только теми, кого он обучает лично, но тысячами и миллионами других людей. Знания «отчуждаются» от знающего и словно начинают жить самостоятельной жизнью. Мудрец изложил рождённые в его мозгу «модели» на бумаге и умер - но рождённые им модели продолжили существование, непосредственно воздействуя на умы потомков, исчисляемых, возможно, сотнями поколений: ведь именно такова была судьба «моделей», рождённых Аристотелем и Конфуцием, Сунь-цзы и Коперником, и т.д., и т.п.
Поневоле напрашивается аналогия с рождением самой жизни: «пузырьки», переносившие генетическую информацию из одной «ячейки» в пористом минерале в другую, достигнув некоей критической численности, начинают не столько обслуживать породившие их «ячейки», сколько обмениваться генетической информацией уже непосредственно друг с другом, и в «ячейках» нуждаться уже перестают. Так и «модели», с помощью (пока ещё с помощью?) людей-«ячеек», уже начали жить собственной жизнью, обмениваясь информацией между собой, эволюционируя как де-факто самостоятельные сущности. Обеспечивают эту эволюцию, конечно, люди, из биологически обусловленного любопытства жаждущие «познать истину», но результат их стремлений оказывается совсем иным.
Если человеческие знания - это мозговые, мысленные «модели», отчужденные от мозга; то сама наука при этом предстаёт как любопытство, «отчужденное» от любопытствующего.
Или, используя термины, возможно, более понятные в эпоху компьютеров и интернета, - любопытство, поднятое с индивидуального на сетевой уровень. Потому как что, как не сеть, представляет собой человеческое общество? Люди как ячейки этого общества, узлы сети, связанные между собой отношениями, коммуникациями, словно компьютеры - проводами.
Вот так вот и получается, что наука - это не отношение между человеком и природой, а отношения между людьми по поводу изучения природы - тезис, столь часто встречавшийся последнее время в моей френд-ленте в постах, которые публиковали lenivtsyn и oleg-devyatkin. Подобно тому, как у фантастов (у того же Симмонса, например) ИИ «живёт» в коммуникациях между компьютерами, так и «парадигмы», составляющие науку, «живут» в коммуникациях между людьми.
И ещё одна мысль сразу же закрадывается в связи с этим. А что есть разум? И правомерно ли с биологической точки зрения называть человека «разумным»?
Многократно писалось, что человек сам по себе, воспитанный и выросший вне общества, «разумным» не становится: подтверждение тому - многочисленные истории про «маугли», одну из которых рассказал недавно wolf-kitses в сообществе social-compas. Разум проявляет себя только в условиях человеческого общества, когда человек выступает как узел сети когда он связан отношениями, коммуникациями с множеством других людей.
Но ведь, с другой стороны, все эти «маугли», не включенные в «сеть» человеческих коммуникаций, не обладая разумом, сознанием-то всё-таки обладают! И что же в таком случае - если наука есть проявление любопытства на сетевом уровне, то и сам разум, может быть, лишь проявление сознания на сетевом уровне? ;-)