Не пугайте себя криком...
Пресловутая "общественность" продолжает обсуждать факты написания некоторыми авторами текстов с использованием не современной, а старой дореволюционной орфографии. Само по себе это явление - волна обсуждений использования некоторыми старой орфографии - весьма любопытно в плане понимания и наблюдения механизма формирования сетевой толпы, ибо происходит оно по закономерностям, изучаемым психологией толп.
Имеется весьма малочисленная группа тех, кто использует старую орфографию для написания своих текстов в своих журналах. Эти авторы никому не навязывают своего метода изложения мыслей и взглядов - просто пишут свои тексты всегда или иногда в старой орфографии. Абсолютное большинство, разумеется, использует ту орфографию, которую мы изучали в школе при обучению грамоте - современную орфографию русского языка. Авторы, использующие для написания текстов в старой орфографии, изучили эту орфографию, дополнительно установив для написания текстов раскладку клавиатуры для старой орфографии... Это их желание, их право, ничем не ущемляющее ни прав, ни свобод других людей.
Часто авторы, пишущие в старой орфографии, это интересные авторы-интеллектуалы. Такие авторы не сообщают широкой публике мнений о том, как накачать себе ягодицы, как поменять памперсы, не описывают скандалы из жизни "элитарных червей", не пережевывают то, о чем говорят все, не рассуждают о вещах банальных, пошлых, публичных, не стремятся к привлечению широкой публики - пишут для себя и для тех, кто понимает. Такой автор умеет быть свободным в рассуждениях и интересен, ибо не сервильностью своею знаменит, а сознанием, знаниями, способностью мыслить и изложить мыслимое им письменно, дабы любой желающий мог тоже помыслить об этом. Субъективная мысль может быть самоценна сама по себе вне зависимости от того, какой орфографией пользуется автор, ее высказавший, и не зависит от количества тех, кто согласен с нею.
До какого-то момента времени эти авторы пишут и существуют параллельно с сетевым большинством, изредка спорадически пересекаясь, но не вызывая массового обсуждения. Может возникнуть частная ситуация, при которой некто задает автору текста, написанного в старой орфографии, вопрос о том, зачем автор так пишет, в духе вопроса, который задавали булгаковскому Мастеру: "Кто вас надоумил написать роман на такую странную тему писать в старой орфографии?". На этот вопрос следует приблизительно такой же ответ, как и у Булгакова. Как правило на этом все и заканчивается к взаимному удовольствию или неудовольствию сторон...
Стихийные явления тем и примечательны, что они возникают массово в результате чего-либо, но непреднамеренно. Импульсом к фиксации проблемы в массовом сознании в последний раз послужили публикации ivanov_petrov. Возможно сублимации и возгонке темы способствовало наличие праздного времени длительных новогодних каникул. Но причина не важна, важен факт, что возникло сразу несколько независимых между собой обсуждений отношения пользователей к использованию старой орфографии. Эти обсуждения выявили поляризацию мнений между двумя полюсами: полюса нейтрально-позитивного отношения к использованию старой орфографии авторами и полюса негативного, даже враждебного отношения к этому использованию. Причем количество враждебно настроенных оказалось значительным для такого немассового явления, как несколько авторов, пишущих в старой орфографии. Сам факт поляризации на негативной позиции весьма интересен и показывает, на мой взгляд, обычное отношение толпы к инакомыслию - банальную форму проявления "инстинкта толпы".
Вот свежий пример, где автор рассуждает на тему: "Кто их надоумил писать в старой орфографии и зачем?" При обсуждении происходит гиперболизация явления, когда несколько пишущих в старой орфографии авторов превращаются в "многочисленных ее приверженцев", хотя сам автор утверждений о "многочисленности приверженцев" больше двух случаев использования старой орфографии привести не может.
Разумеется, для большей убедительности приводится наукообразная аргументация с использованием природных аналогий, по мнению автора, объясняющая причины использования старой орфографии авторами чуть ли не с социально-эволюционной целью. Эта наукообразная аргументация и аналогия, возможно в глазах ее автора выглядит убедительной и удобоваримой, но по факту приводит к созданию мухокотлетной массы. Кроме наукообразности в обсуждении "проблемы" разумеется звучит "забота о читателях".
Читатель - это человек, использующий собственное знание грамоты для чтения, то есть для восприятия и понимания печатного текста. Использование чтения, восприятия и понимания текста может служить широкому диапазону целей: от получения знаний до развлечения и времяпрепровождения. Почему-то из всего этого широкого диапазона возможностей, которые дает грамотному человеку умение читать, по мнению указанного выше автора заботе подлежат исключительно недоумки читатели, не способные прочесть русский текст, написанный в старой орфографии. Автор, пишущий в старой орфографии, не обслуживающий персонал, а его читатель - не клиент. Проблема понимания - это личная, интимная проблема каждого субъекта. В журнале взаимодействуют равноправные свободные субъекты: автор текста и читатель текста, причем это взаимодействие происходит исключительно по желанию и добровольному выбору читателя, который легко может осуществлять свободу выбора между "читать или не читать". Если читатель не способен понимать текст на родном языке в несколько иной орфографии, чем современная, то это именно он сам себя опускает ниже уровня равенства и лишает себя свободы понимать при общедоступности и всеобщей свободе понимания. Пенять тут нужно только на самого себя...
Как говорил один из героев пьесы Островского
Уважение к читателю в данном случае вообще возможно только при умении читателя читать, то есть воспринимать и понимать смысл и содержание текста. Предъявлять даже чисто гипотетические претензии или пожелания, чтобы автор в своем журнале "заботился" о пресловутом читателе при написании своего текста, неправомерно, - это значит брать на себя лишнего. "Синдром клиента", неуместно требующего удовлетворения, есть проявление инфантилизма, который если и лечится, то это лечение протекает очень больно. Лучше к нему не привыкать. Интеллектуальная милостыня между субъектами - унизительное явление, однако многие готовы быть интеллектуально нищими и не использовать свой разум для знания и понимания, доказывая тем самым лишний раз, что люди равны в возможностях, но не равны в способностях.
Человека от животного отличает культура, речь и письменность. Любые посягательства на письменность и упрощения языка можно рассматривать как шаг в сторону намеренного оживотвления человека. Если ничего не делать в плане привития человеческим особям культуры, языка и письменности, то человек вырастает животным. Воспитание в культурной традиции, образование, научение, сознательный и свободный труд ведет человека к формированию интеллекта и человечности.
Вот, на мой взгляд, факторы, которые можно рассматривать в основе возникновения враждебной оценки фактов использования авторами старой орфографии для написания своих текстов.
В основе большинства негативных оценок использования старой орфографии лежит глубинный инстинкт всех живых существ, инстинкт отрицания и боязни чужого - ксенофобия.
Другой группой факторов являются политические факторы: антимонархические и антиклерикальные взгляды. Старая орфография была отменена с приходом власти Советов. Поэтому, возврат к старой орфографии может символизировать для многих ментальное стремление возвратить монархию. Сейчас существуют немногочисленные политические сторонники возврата монархии, но их никак нельзя воспринимать всерьез, да и мало ли, кто чего хочет вернуть себе из утерянного навсегда. Все бы хотели вернуть себе юность, но это невозможно. Невозможность воспитывает человека так, как ничто другое в жизни. Есть же и те, кто верит в чудо воскресения, в машину времени или в лекарство от старости... Мечтать легко и не вредно.
Пропагандистское давление РПЦ, использующей старую орфографию, узурпация морали, навязывание и подача современной церкви в качестве образчика высокой морали на фоне примеров разложения моральных устоев российского общества тоже может восприниматься как церковное давление при использовании этой орфографии при написании текстов.
К третьей группе я отношу факторы борьбы за личное невежество. Повсеместные пустые разговоры о невероятной нагрузке на интеллект современного индивида, особенно подрастающего поколения, приводят к ложному убеждению в необходимости беречь свое сознание от знания. От лишней информации, то есть такой, которая действительно лишняя, или является информационным шумом, может быть и нужно поберечь сознание. Однако для определения того, что является информацией, что является знанием, а что - информационным шумом, нужно зрелое сознание, которое становится все более редким продуктом образования и жизненного опыта. В большинстве случаев все ненужное для сиюминутного и очевидного извлечения материальной выгоды или иного жизненного преимущества незрелыми индивидами воспринимается как намеренное и необоснованное насилие, выражающееся в навязывании по отношению к их "идеальному", но перегруженному знанием сознанию. По факту индивиды совсем не избегают информационного шума и информации, ибо информация и информационный шум легко усваиваются сознанием, как сахар-рафинад, и не требуют труда. Трудно даются знания, от которых люди бегут. В результате такой привычки бегства от знания у такого "охранителя" своего интеллекта возникает вывод: если мне это (старая орфография) не нужно, то использование старой орфографии для написания текстов - это "хвост павлина", который курице для полноценной жизни не нужен.
Современная пропаганда уверяет живущих в том, что наступил век "нового человека", живущего технологиями и использующего их для повышения легкой и простой образованности - все делается кнопкой. Это ложный посыл. Отсюда вытекает, что старое все следует выбросить на свалку, как ненужное. В этих условиях нет смысла вообще признавать и старую орфографию...
Разумеется, возможны и иные мотивации. Однако какие бы мотивации ни лежали в основе враждебного отношения к использованию несколькими авторами старой орфографии при написании текстов, это враждебное отношение ничего действительно хорошего не может сообщить о носителях такого отношения.
Один автор, пишущий в старой орфографии, сказал как-то по смыслу приблизительно следующее, что если кто-то думает, что я пишу в старой орфографии, потому что не уважаю этого кого-то, то это так и есть. Мне это напоминает совет из старинного руководства по поведению в дикой природе: если вы, идя по тонкому непрочному льду, провалились в воду, то не пугайте себя криком, не взывайте о помощи, а старайтесь выбраться вплавь. Иными словами, будьте сознательны, восприимчивы, рассчитывайте на свой интеллект, на свои способности и силы, цените себя, делайте, то, что решили делать, будьте последовательны и полны самоуважения, достоинства, и тогда никто не выразит свое неуважение к вам.
Имеется весьма малочисленная группа тех, кто использует старую орфографию для написания своих текстов в своих журналах. Эти авторы никому не навязывают своего метода изложения мыслей и взглядов - просто пишут свои тексты всегда или иногда в старой орфографии. Абсолютное большинство, разумеется, использует ту орфографию, которую мы изучали в школе при обучению грамоте - современную орфографию русского языка. Авторы, использующие для написания текстов в старой орфографии, изучили эту орфографию, дополнительно установив для написания текстов раскладку клавиатуры для старой орфографии... Это их желание, их право, ничем не ущемляющее ни прав, ни свобод других людей.
Часто авторы, пишущие в старой орфографии, это интересные авторы-интеллектуалы. Такие авторы не сообщают широкой публике мнений о том, как накачать себе ягодицы, как поменять памперсы, не описывают скандалы из жизни "элитарных червей", не пережевывают то, о чем говорят все, не рассуждают о вещах банальных, пошлых, публичных, не стремятся к привлечению широкой публики - пишут для себя и для тех, кто понимает. Такой автор умеет быть свободным в рассуждениях и интересен, ибо не сервильностью своею знаменит, а сознанием, знаниями, способностью мыслить и изложить мыслимое им письменно, дабы любой желающий мог тоже помыслить об этом. Субъективная мысль может быть самоценна сама по себе вне зависимости от того, какой орфографией пользуется автор, ее высказавший, и не зависит от количества тех, кто согласен с нею.
До какого-то момента времени эти авторы пишут и существуют параллельно с сетевым большинством, изредка спорадически пересекаясь, но не вызывая массового обсуждения. Может возникнуть частная ситуация, при которой некто задает автору текста, написанного в старой орфографии, вопрос о том, зачем автор так пишет, в духе вопроса, который задавали булгаковскому Мастеру: "Кто вас надоумил написать роман на такую странную тему писать в старой орфографии?". На этот вопрос следует приблизительно такой же ответ, как и у Булгакова. Как правило на этом все и заканчивается к взаимному удовольствию или неудовольствию сторон...
Стихийные явления тем и примечательны, что они возникают массово в результате чего-либо, но непреднамеренно. Импульсом к фиксации проблемы в массовом сознании в последний раз послужили публикации ivanov_petrov. Возможно сублимации и возгонке темы способствовало наличие праздного времени длительных новогодних каникул. Но причина не важна, важен факт, что возникло сразу несколько независимых между собой обсуждений отношения пользователей к использованию старой орфографии. Эти обсуждения выявили поляризацию мнений между двумя полюсами: полюса нейтрально-позитивного отношения к использованию старой орфографии авторами и полюса негативного, даже враждебного отношения к этому использованию. Причем количество враждебно настроенных оказалось значительным для такого немассового явления, как несколько авторов, пишущих в старой орфографии. Сам факт поляризации на негативной позиции весьма интересен и показывает, на мой взгляд, обычное отношение толпы к инакомыслию - банальную форму проявления "инстинкта толпы".
Вот свежий пример, где автор рассуждает на тему: "Кто их надоумил писать в старой орфографии и зачем?" При обсуждении происходит гиперболизация явления, когда несколько пишущих в старой орфографии авторов превращаются в "многочисленных ее приверженцев", хотя сам автор утверждений о "многочисленности приверженцев" больше двух случаев использования старой орфографии привести не может.
Разумеется, для большей убедительности приводится наукообразная аргументация с использованием природных аналогий, по мнению автора, объясняющая причины использования старой орфографии авторами чуть ли не с социально-эволюционной целью. Эта наукообразная аргументация и аналогия, возможно в глазах ее автора выглядит убедительной и удобоваримой, но по факту приводит к созданию мухокотлетной массы. Кроме наукообразности в обсуждении "проблемы" разумеется звучит "забота о читателях".
Читатель - это человек, использующий собственное знание грамоты для чтения, то есть для восприятия и понимания печатного текста. Использование чтения, восприятия и понимания текста может служить широкому диапазону целей: от получения знаний до развлечения и времяпрепровождения. Почему-то из всего этого широкого диапазона возможностей, которые дает грамотному человеку умение читать, по мнению указанного выше автора заботе подлежат исключительно недоумки читатели, не способные прочесть русский текст, написанный в старой орфографии. Автор, пишущий в старой орфографии, не обслуживающий персонал, а его читатель - не клиент. Проблема понимания - это личная, интимная проблема каждого субъекта. В журнале взаимодействуют равноправные свободные субъекты: автор текста и читатель текста, причем это взаимодействие происходит исключительно по желанию и добровольному выбору читателя, который легко может осуществлять свободу выбора между "читать или не читать". Если читатель не способен понимать текст на родном языке в несколько иной орфографии, чем современная, то это именно он сам себя опускает ниже уровня равенства и лишает себя свободы понимать при общедоступности и всеобщей свободе понимания. Пенять тут нужно только на самого себя...
Как говорил один из героев пьесы Островского
Click to viewУважение к читателю в данном случае вообще возможно только при умении читателя читать, то есть воспринимать и понимать смысл и содержание текста. Предъявлять даже чисто гипотетические претензии или пожелания, чтобы автор в своем журнале "заботился" о пресловутом читателе при написании своего текста, неправомерно, - это значит брать на себя лишнего. "Синдром клиента", неуместно требующего удовлетворения, есть проявление инфантилизма, который если и лечится, то это лечение протекает очень больно. Лучше к нему не привыкать. Интеллектуальная милостыня между субъектами - унизительное явление, однако многие готовы быть интеллектуально нищими и не использовать свой разум для знания и понимания, доказывая тем самым лишний раз, что люди равны в возможностях, но не равны в способностях.
Человека от животного отличает культура, речь и письменность. Любые посягательства на письменность и упрощения языка можно рассматривать как шаг в сторону намеренного оживотвления человека. Если ничего не делать в плане привития человеческим особям культуры, языка и письменности, то человек вырастает животным. Воспитание в культурной традиции, образование, научение, сознательный и свободный труд ведет человека к формированию интеллекта и человечности.
Вот, на мой взгляд, факторы, которые можно рассматривать в основе возникновения враждебной оценки фактов использования авторами старой орфографии для написания своих текстов.
В основе большинства негативных оценок использования старой орфографии лежит глубинный инстинкт всех живых существ, инстинкт отрицания и боязни чужого - ксенофобия.
Другой группой факторов являются политические факторы: антимонархические и антиклерикальные взгляды. Старая орфография была отменена с приходом власти Советов. Поэтому, возврат к старой орфографии может символизировать для многих ментальное стремление возвратить монархию. Сейчас существуют немногочисленные политические сторонники возврата монархии, но их никак нельзя воспринимать всерьез, да и мало ли, кто чего хочет вернуть себе из утерянного навсегда. Все бы хотели вернуть себе юность, но это невозможно. Невозможность воспитывает человека так, как ничто другое в жизни. Есть же и те, кто верит в чудо воскресения, в машину времени или в лекарство от старости... Мечтать легко и не вредно.
Пропагандистское давление РПЦ, использующей старую орфографию, узурпация морали, навязывание и подача современной церкви в качестве образчика высокой морали на фоне примеров разложения моральных устоев российского общества тоже может восприниматься как церковное давление при использовании этой орфографии при написании текстов.
К третьей группе я отношу факторы борьбы за личное невежество. Повсеместные пустые разговоры о невероятной нагрузке на интеллект современного индивида, особенно подрастающего поколения, приводят к ложному убеждению в необходимости беречь свое сознание от знания. От лишней информации, то есть такой, которая действительно лишняя, или является информационным шумом, может быть и нужно поберечь сознание. Однако для определения того, что является информацией, что является знанием, а что - информационным шумом, нужно зрелое сознание, которое становится все более редким продуктом образования и жизненного опыта. В большинстве случаев все ненужное для сиюминутного и очевидного извлечения материальной выгоды или иного жизненного преимущества незрелыми индивидами воспринимается как намеренное и необоснованное насилие, выражающееся в навязывании по отношению к их "идеальному", но перегруженному знанием сознанию. По факту индивиды совсем не избегают информационного шума и информации, ибо информация и информационный шум легко усваиваются сознанием, как сахар-рафинад, и не требуют труда. Трудно даются знания, от которых люди бегут. В результате такой привычки бегства от знания у такого "охранителя" своего интеллекта возникает вывод: если мне это (старая орфография) не нужно, то использование старой орфографии для написания текстов - это "хвост павлина", который курице для полноценной жизни не нужен.
Современная пропаганда уверяет живущих в том, что наступил век "нового человека", живущего технологиями и использующего их для повышения легкой и простой образованности - все делается кнопкой. Это ложный посыл. Отсюда вытекает, что старое все следует выбросить на свалку, как ненужное. В этих условиях нет смысла вообще признавать и старую орфографию...
Разумеется, возможны и иные мотивации. Однако какие бы мотивации ни лежали в основе враждебного отношения к использованию несколькими авторами старой орфографии при написании текстов, это враждебное отношение ничего действительно хорошего не может сообщить о носителях такого отношения.
Один автор, пишущий в старой орфографии, сказал как-то по смыслу приблизительно следующее, что если кто-то думает, что я пишу в старой орфографии, потому что не уважаю этого кого-то, то это так и есть. Мне это напоминает совет из старинного руководства по поведению в дикой природе: если вы, идя по тонкому непрочному льду, провалились в воду, то не пугайте себя криком, не взывайте о помощи, а старайтесь выбраться вплавь. Иными словами, будьте сознательны, восприимчивы, рассчитывайте на свой интеллект, на свои способности и силы, цените себя, делайте, то, что решили делать, будьте последовательны и полны самоуважения, достоинства, и тогда никто не выразит свое неуважение к вам.