Дело № 517
В советском образе мышления спекуляция и извлечение прибыли были почти синонимами и считались деяниями противозаконными. На самом деле спекуляция - это перепродажа, когда купил дешевле, чем продал. Спекуляция - часть свободного рыночного обмена. Пришедшие к власти в октябре 1917 года большевики начали с того, что решили уничтожить частную собственность и свободный рынок как факторы, противоречащие государственной системе распределения благ. В уголовном праве советского государства спекуляция являлась одним из самых опасных преступлений.
22 июля 1918 года Совнарком принял декрет "О спекуляции", которым устанавливалось, что сфера частной торговли, которая государством не разрешалась, признавалась спекуляцией. Поскольку спекуляция признавалась одним из самых опасных преступлений против государства, то борьбой с ней активно занималась созданная ВЧК - Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, саботажем, спекуляцией и преступлениями по должности. Чекисты условно делили участников спекуляций на три группы: кустари, мелкие торговцы и оптовики.
Продолжавшаяся война, разрушение государства и всего уклада российской жизни вследствие революции привели к закономерному результату: разрухе и голоду. Это естественным образом только усилило спекуляцию, в первую очередь продуктами питания - когда жить хочется, то продашь за еду все свои сокровища.
Как следствие, основная часть уголовных дел в тогдашней России представляла собой дела о спекуляции. Иногда это были крупные дела, в которые оказывались замешаны не мелкие уличные торговцы папиросами или лепешками, а люди, продававшие товары крупными партиями - оптовики.
Наступил революционный период, когда хлеб стал стоить невероятно дорого и менялся на драгоценные изделия, предметы антиквариата и музейные ценности. Начало массовых продаж антиквариата относится к событиям, последовавшим за февральской революцией. Усиление было вызвано приходом к власти большевиков, но вакханалия неконтролируемого антикварного рынка достигла своего апогея к лету 1918 года. Петроград превращался в огромный антикварный рынок. Иногда продавали сами хозяева, вынужденные к этому голодом, иногда воры и мародеры.
В середине 1918 года, словно стервятники, стали появляться западные дилеры антиквариата, которые активно включились в процесс "реализации художественного достояния России". Делалось это часто под прикрытием иностранных промышленных фирм и представительств. По сведениям из газеты "Петроградское эхо" летом 1918 года, "Под видом шведских и германских коммивояжеров в Петрограде сейчас находится десятка три ловких агента крупнейших берлинских антикварных фирм. Закупленные сокровища вывозятся в помещения, находящиеся под охраной иностранных флагов".
Одно из любопытных дел о спекуляции антиквариатом и музейными ценностями было связано с лицами революционной советской власти и с властителем дум российского общества - писателем Максимом Горьким. Это уголовное дело в архивах ВЧК имело номер 517.
Максим Горький вместе с Ф.И.Шаляпиным еще сразу после Февральской революции был инициатором создания комиссии по приемке движимого имущества петроградских дворцов. Уже 4 марта 1917 года, через два дня после отречения Николая II, в Петрограде на Кронверкском проспекте, 23 в квартире Горького собрались представители интеллигенции, избравшие "Комиссию по делам искусств", в которую вошли Максим Горький, Ф.И. Шаляпин, М.В. Добужинский, Н.К. Рерих. Это свидетельствует о том, что интерес Горького к художественным ценностям старой власти возник давно.
Когда-то впервые узнав о пристрастии Горького к коллекционированию и о собранной им обширной коллекции нэцке, которая представлена и ныне в особняке Рябушинского в Москве, где жил последние годы Горький, я почему-то сразу подумала, что пристрастие "Буревестника революции" к японским резным каменным фигуркам отнюдь не пролетарское и могло иметь под собой какую-то основу в виде чьей-то уже собранной коллекции, приглянувшейся пролетарскому писателю.
В 1919 году М. Горький и его сожительница М.Ф. Андреева возглавили Оценочно-антикварную комиссию Народного комиссариата торговли и промышленности. Андрееву называют гражданской женой Горького, что совершенно неверно. Горький состоял в браке с Екатериной Павловной Пешковой, урожденной Волжиной, потомственной дворянкой. Екатерина Павловна увлеклась идеями социализма, вышла замуж за сильно пьющего тогда Алексея Пешкова, родила ему двоих детей, из которых выжил только старший сын Максим. Супруги разъехались, но брак между ними не был расторгнут. Пешкова вступила в партию эсеров в Париже, где жила уже после разъезда с мужем, имела связи с масонами. Но только Екатерина Пешкова была женой Горького до конца жизни: ни Горький, ни она сама так и не проявили инициативы расторгнуть их брак. Андреева была какое-то время сожительницей Горького.
Эта Комиссия в литературе и документах называется по-разному. Можно встретить следующие названия: Антикварно-оценочная комиссия, Оценочно-антикварная комиссия, Экспертная комиссия, Экспертно-оценочная комиссия, Петроградская экспертная комиссия, Петроградский отдел художественных ценностей...
Александр Николаевич Бенуа так характеризовал цели создания Комиссии в дневниковой записи 31 декабря 1918 года: "Создана Оценочно-антикварная комиссия Комиссариата торговли и промышленности, возглавляемая Л.Б.Красиным, которая затем перешла к М.Горькому, переименована в Экспертную комиссию Наркомата внешней торговли, открывшая шлагбаум для распродажи Эрмитажа и всего, что можно было сбыть за рубежом..." Цели Комиссии сформировать как можно более обширный фонд антикварных, ювелирных и художественных предметов для продажи их на рынке за пределами России, неоднократно отмечалась Горьким в переписке с Лениным. Формируя этот фонд, Горький и свой интерес не забывал, да и Андреева, являясь его заместителем по штату, не была чужда буржуазных интересов в виде подношений из драгоценных украшений.
Пристрастие пролетарского писателя к комфортной и богатой жизни сочеталось с желанием окружать себя предметами антиквариата. Это отмечено многими, кто контактировал с Горьким. Александр Бенуа в Дневнике описывал обед на квартире у Горького, состоявшийся 15 января 1918 года: "...Он (Горький - прим. мое) постепенно становится самым отъявленным буржуем. И он, и Десницкий - оба с азартом собирают китайщину и всякую другую всячину. Между прочим Горький недавно купил хорошую статую черного дерева какого-то философа с лицом, удивительно на него похожим. Называет он ее портретом своего дедушки. Родства с китайцами Горького я раньше не замечал, оно еще более проступило, когда он облекся в пестрый и золотом расшитый мандариновый халат и уселся в углу на красное лаковое кресло".
Ехидная Зинаида Гиппиус в своих дневниковых записях замечала: "Горький жадно скупает всякие вазы и эмали у презренных "буржуев", умирающих с голоду. (У старика Е. интеллигентного либерала, больного, сам приехал смотреть остатки китайского фарфора. И как торговался!). Квартира Горького имеет вид музея - или лавки старьевщика, пожалуй: ведь горька участь Горького тут, мало он понимает в "предметах искусства", несмотря на всю охоту смертную. Часами сидит, перетирает эмали, любуется приобретенным... и, верно, думает, бедняжка, что это страшно "культурно"..."
18 мая 1918 года: "Горький... в промежутках - за бесценок скупает старинные и фамильные вещи у "гонимых", в буквальном смысле умирающих с голоду. Впрочем, он не негодяй, он просто бушмен или готтентот".
2 июня 1918 года: "Третьего дня пришли Ив. Ив. с Т. И. - были днём у Горького. Рассказывают: его квартира совершенный музей. Переполнена старинными вещами, скупленными у тех, кто падает с голода. Теперь ведь продают последнее, дедовское, заветное, за кусок хлеба. Горький и пользуется, вместе с матросьем и солдатами, у которых деньжищ - куры не клюют. Целые лавки есть такие, комиссионные, где НОВЫЕ богачи, неграмотные, швыряют кучами керенок для шику".
22 октября 1918 года: "Декреты, налоги, запрещения - как из рога изобилия. Берут по декретам, берут при обысках. Берут и просто. Берет даже Андреева, жена Горького: согласилась содействовать отправлению великого князя Гавриила в Финляндию лишь тогда, когда жена Гавриила подарила ей дорогие серьги".
13 ноября 1918 года: "Горький все, кажется, старинные вещи скупил, потянуло на клубничку, коллекционирует теперь эротические альбомы. Но и в них ошибается: мне говорил один сторонний человек с наивной досадой: за альбом который много-много 200 рублей стоит - Горький заплатил тысячу".
У Горького были свои поставщики предметов антиквариата. Среди них были художница В.М.Ходасевич, племянница поэта Ходасевича, со своим мужем А.Р.Дитериксом, издатель З.И.Гржебин, антиквары М.М.Савостин и А.К.Рудановский, а также И.Н.Ракитский. Последнему была дана дочерью Андреевой, Е.А.Желябужской, такая характеристика: "... Художник, не написавший ни одной картины, но хорошо знающий и понимающий искусство. Лодырь и профессиональный приживал. Он как-то раз с кем-то попал в гости к Алексею Максимовичу еще летом 1917 года, понравился, остался переночевать, да так и просидел на шее у Алексея Максимовича до самой его смерти".
Все перечисленные лица входили в состав возглавляемой Горьким Экспертно-оценочной комиссии Наркомата Внешторга. Доподлинно известно, что окружение Горького приторговывало антиквариатом, а сам он любил принимать подарки и подношения старинными и редкими вещами. Весной 1919 года разразился скандал, связанный с деятельностью Комиссии и так называемой коллекцией Эрика Плума.
Эрик Плум, подданный Датского королевства, был административным директором датской Русской торговой компании, которая вела свои дела в России с 1915 по 1922 годы. например, в газете "Камско-Волжская речь" за 30 июля 1917 года № 165 было напечатано такое рекламное объявление: "Топора и кирки продаются со склада только большими партиями. Топора стальные, 8 пудовые, Петроградского типа, доставка немедленно. В пути топоры: сибирского, одесского, архангельского и бельского типов "Русская Торговая Компания" в Копенгагене. Предст. для России Эрик Плум. Москва, Мясницкий проезд, №3, соб. дом. Телегр. адр. "ГОРМ". Эрик Плум продавал в России топора...
Ей богу, надо серьезно изучить, что это за "восьмипудовые топора" и чем отличаются топоры "сибирского, одесского, архангельского и бельского типов". Мир полон неведомого, а мы тратим жизнь на ерунду!)
Кроме исполнения должности в Русской торговой компании Плум был директором акционерного общества по торговле лесом под названием "Det Udenlandske skovindustriselskab". В России Плум проживал до 1918 года. Кроме обозначенных официально коммерческих целей, предприятие, возглавляемое Плумом, скупало за бесценок антиквариат, чтобы вывезти его за границу. Для этой цели в Петрограде Русской торговой компанией было открыто специальное антикварное отделение. Покупки осуществлялись по советам владельца антикварного магазина на Невском, в доме 51 Аркадия Константиновича Рудановского. Коллекция формально принадлежала компании, а не Эрику Плуму лично, но находилась у Плума на квартире 12 в доме № 5 на площади Труда (бывшая Благовещенская) в Петрограде. Эта коллекция состояла из 308 предметов.
Уезжая из России, Эрик Плум выдал доверенность на распоряжение имуществом Компании присяжному поверенному Владимиру Савельевичу Хесину, а хранителем коллекции назначил антиквара А.К. Рудановского. В.С.Хесин известен тем, что был поверенным Матильды Ксешинской в деле о выселении из ее особняка "учреждений и лиц, самовольно, вопреки смыслу закона гражданского о праве собственности, завладевшими чужим имуществом". Дело о выселении слушалось 5 мая 1917 года и суд постановил лиц и учреждений, завладевших особняком Ксешинской, из особняка выселить. Большевики особняк освобождать отказались и были изгнаны оттуда в ходе боя 9 июля 1917 года, когда особняк заняли правительственные войска.
Однако тлетворный революционный дух уже владел людьми. "Когда М.Ф. Кшесинская со своим поверенным вошли в свою, некогда роскошно устроенную столовую, - то встретили группу матросов, которые расположились там, как у себя в казармах. При входе владелицы матросы, узнав ее, занялись зубоскальством по адресу Кшесинской: "Ишь, ты, балетчица, какая тощая! Мы думали, что Николашка любит рыжих да толстых, а поглядитко: эта - черномазая и тоща, как кошка драная". Далее уже следовало нечто нецензурное, что затруднялся передать присяжный поверенный Хесин".
19 сентября 1918 года В.И. Лениным был подписан Декрет о запрещении вывоза и продажи за границу предметов особого художественного и исторического значения. Датская компания Плума возбудила ходатайство о получении разрешения на вывоз принадлежащего ей имущества в Данию. Для получения разрешения на вывоз потребовалось заключение Экспертно-оценочной комиссии, возглавляемой Горьким. Писатель посоветовал не вывозить коллекцию, поскольку в вывозе придется отказать и она будет национализирована. Он советовал продать ее в государственные музеи.
10 ноября был опубликован декрет об обязательной регистрации частными лицами художественных ценностей. Смотритель коллекции Плума, Аркадий Рудановский привлек Юрия Гаусмана и Агафона Фаберже для организации продажи этой коллекции Советскому государству. Ими был составлен реестр коллекции, содержащий 2847 предметов на общую сумму 11 016 100 рублей. В середине апреля 1919 года Рудановский обратился к Наркому Просвещения А.В.Луначарскому с предложением купить в государственные музеи предметы коллекции Плума. Наркому это предложение понравилось и он распорядился "возложить проведение этого дела на товарища Пешкова-Горького".
Товарищ Пешков-Горький предложил провести оценку коллекции силами членов его Экспертно-оценочной комиссии, к которым по рекомендации Луначарского были добавлены три члена отдела Изобразительного искусства Наркомпроса. Создали специальную комиссию, куда вошли Аргутинский-Долгоруков, Чехонин, Ваулин, Бенуа, Зубов, Ракицкий, Савостин. Комиссия собралась в квартире Эрика Плума 6 мая 1919 года, в ходе оценки исключила часть предметов из коллекции как недостоверные и пришла к выводу: "Общая ценность предметов, признанных комиссией экспертов не подлежащими покупке, исчисляется в сумме 1 342 275 рублей. Таким образом из общей суммы оценки продавцов 11 016 100 рублей исключается 1 342 275 рублей и остается 9 673 375 рублей. Продавцы согласились скинуть со счета 673 375 рублей. Ценность коллекции сводится к сумме 9 000 000 рублей".
Эта фотография запечатлела, как "Ликвидационная комиссия составляет опись предметов из драгоценных металлов дворца Юсуповых в 1925 году", но подобная картина происходила и в других местах, где составлялись описи изымаемого имущества.
В результате усиленного питания созданной Горьким комиссии было составлено соглашение о приобретении "коллекции датского подданного Э.Плума" в собственность Советского государства. Расчет и передача коллекции были намечены на 31 мая 1919 года в квартире Плума. Но когда члены специальной комиссии пришли на квартиру на площади Труда, то они были арестованы Петроградской ЧК в полном составе вместе с представителями датского подданного.
Разумеется, ни Луначарского, ни Горького на этой встрече с ЧК не оказалось. Члены специальной комиссии были допрошены и сразу отпущены. Пятеро фигурантов были арестованы, троим из них - Юрию Гаусману, Аркадию Рудановскому и Агафону Фаберже - предъявили обвинение в спекулятивной продаже, поручик Георгий Бреме и жена Рудаковского поначалу рассматривались как соучастники. Дело № 517 по обвинению доверенных лиц Эрика Плума в спекуляции было возбуждено Петроградской ЧК 1 июня 1919 года.
В ходе следствия установлено, что заключению договора о приобретении Советским государством коллекции Эрика Плума предшествовала обычная для таких дел подготовка и обсуждение условий сделки за богато накрытым обеденным столом - сытый человек добреет. В этих "завтраках" кроме членов специальной комиссии принимали участие Горький, Андреева и Луначарский. Тут важно понимать, в каких условиях происходили эти события: норма выдачи хлеба в Петрограде весной 1919 года для самой голодной IV категории граждан падала до осмушки - 1/8 фунта, то есть "норма" тогда составляла около 50 граммов хлеба на два дня. Люди умирали от голода. По свидетельству Анненкова, "Был месяц, когда все ели одну капусту, - это было осенью, когда наступал Юденич. Был месяц, когда все ели картофельную шелуху".
Человек, умерший от голода, становится добычей голодных собак. Нарисовано с натуры (Петроград, январь 1919 г.). Рисунок Ивана Алексеевича Владимирова, изображающий жизнь Петрограда времен военного коммунизма. Из собрания библиотеки Брауновского университета.
Поэтому следователи ЧК были шокированы теми обильными "завтраками", которые доверенные лица Эрика Плуме устраивали для членов комиссии Максима Горького. Следователь Иван Назарьев, ведший следствие, писал о Луначарском, Андреевой и Горьком: "Если бы они в этот позорный момент вспомнили о трагических страданиях рабочего класса, в особенности здесь, в голодном Петрограде, когда люди умирают от голода, они, несомненно, устыдились это сделать, но они злоупотребили доверием народных масс. За свои деяния они должны дать отчёт, и заслуженная ими кара призовет их к революционному порядку, иначе при безответственности неизбежно последуют новые и худшие падения". Нет, следователь ошибался: не устыдились и кара их за это не настигла.
О подробном меню "завтраков" следователям Петроградского ЧК стало известно из допросов жены Рудановского: "Завтраки обычно состояли из телятины, кулебяки, яиц, кофе, чая, домашнего печенья, бутербродов с сыром и маслом. Вина подавались такие: херес, мадера, красные и белые вина. Был и коньяк очень редкой марки - времен Наполеона". Следователь Назарьев назвал эти "завтраки" пиршествами, использовав выражение одного из свидетелей по фамилии Янсон: "Пиршество продолжалось шесть часов и обходилось Рудановским в 10-15 тысяч рублей. Характерно отметить, что Луначарский проявил себя большим знатоком, точно указывая марку старых вин, даже определяя год их розлива". Было посчитано, что на "завтраки" членов экспертной комиссии и руководства доверенные лица Эрика Плума потратили около 42000 рублей.
То, что в них участвовали и сам Горький, и нарком Луначарский, заставило следователя Назарьева требовать привлечения их к ответственности за злоупотребление властью. Однако ни Луначарский, ни Горький никакого наказания по этому делу не понесли, хотя известно, что часть предметов из коллекции перешли во владение Максима Горького.
Интерес между участниками мошеннической схемы распределялся так: 5% от суммы реализации полагалось получить Ракицкому, поверенному Хесину полагалось 200 000 рублей, Гаусману - 100 000 рублей. Из материалов дела следует, что оценка собственно коллекции Эрика Плума не превышала 2 миллионов рублей. Но Аркадий Рудановский и Агафон Фаберже включили в коллекцию принадлежащие им антикварные предметы, которые были оценены комиссией под руководством Горького по максимальной цене. Разница эта составила 7 миллионов рублей - на такую сумму Рудановский и Фаберже хотели продать принадлежащие им 2539 предметов антиквариата в государственные музеи Советской республики. Собственно, это и была цена спекуляции.
28 ноября 1919 года состоялось заседание президиума Петроградской губернской ЧК под председательством И.П. Бакаева. Президиум постановил: "Считать факт спекуляции доказанным. Граждан Гаусмана Юрия Борисовича, Рудановского Аркадия Константиновича, Фаберже Агафона Карловича, как главных виновников означенной спекуляции, приговорить на общественные работы до конца гражданской войны". В.Ф. Рудановскую освободили, зачтя ей за наказание предварительное заключение. Все художественные ценности, обнаруженные в квартире Эрика Плума на площади Труда, дом 5, квартира 12, были конфискованы и объявлены народным достоянием. Имущество было взято под охрану Петроградской ЧК.
Еще до этого заседания, на котором был вынесен приговор, 16 июля 1919 года, правительственный комиссар В.И. Ерыкалов отдал распоряжение директору Эрмитажа С.Н. Тройницкому о выделении двух опытных упаковщиков фарфора для перевозки с площади Труда (бывшей Благовещенской) имущества из квартиры № 12 в доме 5. Через месяц, 17 августа 1919 года она частично была вывезена в Эрмитаж, а частично поступила на склад Отдела по охране памятников. Советское государство получило коллекцию Блума, коллекции Аркадия Рудановского и Агафона Фаберже бесплатно.
Опись вывезенного художественного имущества из коллекции Блума, согласно акту о вывозе, включала 2847 предметов, из которых 2818 пополнили собрание Эрмитажа. Основная часть коллекции состояла из фарфоровых изделий, которых было 1791; 101 предмет антикварной мебели; 76 миниатюр; 182 гравюры; 71 изделие из бронзы; 105 ковров; 161 картина и рисунки; коллекция искусственных цветов из драгоценных камней, скульптурные медальоны, альбомы, табакерки, эмали, резьба по кости и дереву, церковная утварь...
Принятая Эрмитажем коллекция фарфора представляла собой значительное по количеству и подбору ценнейших образцов собрание, включавшее в себя европейский, русский и китайский фарфор.
Например, среди экспонатов Эрмитажа из коллекции Рудановского появился Синий сервиз Севрского фарфора. На фото Компотьер квадратный (Compotier carré). Знаки: Жан-Жак Пьер младший, Пьер Масси. Длина стороны 20,5 см. Компотьер - так называлось блюдо для засахаренных фруктов, кремов, желе и муссов.
По светло-синему фону золотые орнаментальные бордюры из лиственных гирлянд, перевитых лентой; по бортам белая кайма с орнаментальным бордюром из двух переплетенных гирлянд мелких роз и жемчужника; по краям бортов золотые отводки. Севр, 1788 год. Остатки десертного сервиза (коллекция А.К.Рудановского): двадцать два предмета, формы которых представлены единственными экземплярами, за исключением тарелок (8 экз.) и чашечек для мороженого (6 экз.).
В собрании фарфора, вывезенного из квартиры Плума, были редчайшие вещи, выполненные Императорским фарфоровым заводом эпохи императрицы Елизаветы Петровны, произведения известных европейских мануфактур: Мейсена, Севра, Вены, Берлина, включая произведения первой берлинской мануфактуры, а также работы мелких немецких мануфактур, итальянской мануфактуры Капо ди Монте и Королевской мануфактуры Копенгагена.
Пигмалион и Галатея (Pigmalion admirant sa statue). Севр. Модель 1763 г. Скульптор Дюрю, по мраморной группе Фальконе, выставленной в Салоне 1763 г. Время выпуска данного экземпляра 1763-1766 гг.
Мягкий фарфор, бисквит; высота 36,5 см. Поступление: 1919 г. из собр. А К. Рудановского (Петроград)
Сразу коллекция фарфора в Эрмитаже обогатилась многими шедеврами фарфорового искусства, каждый из которых мог быть предметом гордости. Часть изъятой из квартиры Плума коллекции в Эрмитаже была оформлена как коллекция Рудановского - только фамилия, и в работах исследователей долгое время не было известно даже не то что имя, а даже инициалы антиквара, участвовавшего в этой афере с коллекцией антиквариата под именем датского подданного Эрика Плума. Иногда в документах отмечалось, что предметы поступили из собрания Рудановского (Эрика Плума), а порой и Рудановского-Плума, словно это человек с двойной фамилией.
В настоящее время предметы из этой коллекции считаются переданными в собрание Эрмитажа из коллекции А.К. Рудановского. Мне не удалось найти ни одного предмета в экспозиции Эрмитажа, который был имел отметку, что он поступил "из коллекции Плума". Но предметы, поступившие из собрания Аркадия Рудановского и из собрания Агафона Фаберже в экспозиции Эрмитажа есть.
В действительности, я не обнаружила подтверждений, что Эрик Плум вообще собирал коллекцию антиквариата, что предметы, выдаваемые за коллекцию Плума не были на самом деле все до единого принадлежащими Аркадию Рудановскому и Агафону Фаберже, которые имели намерение под видом имущества иностранного подданного сначала вывезти их из России, воспользовавшись алчностью Максима Горького и Анатолия Луначарского, но после совета Горького продать предметы коллекции государственным музеям, решили реализовать их на месте - без вывоза за рубеж.
22 июля 1918 года Совнарком принял декрет "О спекуляции", которым устанавливалось, что сфера частной торговли, которая государством не разрешалась, признавалась спекуляцией. Поскольку спекуляция признавалась одним из самых опасных преступлений против государства, то борьбой с ней активно занималась созданная ВЧК - Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, саботажем, спекуляцией и преступлениями по должности. Чекисты условно делили участников спекуляций на три группы: кустари, мелкие торговцы и оптовики.
Продолжавшаяся война, разрушение государства и всего уклада российской жизни вследствие революции привели к закономерному результату: разрухе и голоду. Это естественным образом только усилило спекуляцию, в первую очередь продуктами питания - когда жить хочется, то продашь за еду все свои сокровища.
Как следствие, основная часть уголовных дел в тогдашней России представляла собой дела о спекуляции. Иногда это были крупные дела, в которые оказывались замешаны не мелкие уличные торговцы папиросами или лепешками, а люди, продававшие товары крупными партиями - оптовики.
Наступил революционный период, когда хлеб стал стоить невероятно дорого и менялся на драгоценные изделия, предметы антиквариата и музейные ценности. Начало массовых продаж антиквариата относится к событиям, последовавшим за февральской революцией. Усиление было вызвано приходом к власти большевиков, но вакханалия неконтролируемого антикварного рынка достигла своего апогея к лету 1918 года. Петроград превращался в огромный антикварный рынок. Иногда продавали сами хозяева, вынужденные к этому голодом, иногда воры и мародеры.
В середине 1918 года, словно стервятники, стали появляться западные дилеры антиквариата, которые активно включились в процесс "реализации художественного достояния России". Делалось это часто под прикрытием иностранных промышленных фирм и представительств. По сведениям из газеты "Петроградское эхо" летом 1918 года, "Под видом шведских и германских коммивояжеров в Петрограде сейчас находится десятка три ловких агента крупнейших берлинских антикварных фирм. Закупленные сокровища вывозятся в помещения, находящиеся под охраной иностранных флагов".
Одно из любопытных дел о спекуляции антиквариатом и музейными ценностями было связано с лицами революционной советской власти и с властителем дум российского общества - писателем Максимом Горьким. Это уголовное дело в архивах ВЧК имело номер 517.
Максим Горький вместе с Ф.И.Шаляпиным еще сразу после Февральской революции был инициатором создания комиссии по приемке движимого имущества петроградских дворцов. Уже 4 марта 1917 года, через два дня после отречения Николая II, в Петрограде на Кронверкском проспекте, 23 в квартире Горького собрались представители интеллигенции, избравшие "Комиссию по делам искусств", в которую вошли Максим Горький, Ф.И. Шаляпин, М.В. Добужинский, Н.К. Рерих. Это свидетельствует о том, что интерес Горького к художественным ценностям старой власти возник давно.
Когда-то впервые узнав о пристрастии Горького к коллекционированию и о собранной им обширной коллекции нэцке, которая представлена и ныне в особняке Рябушинского в Москве, где жил последние годы Горький, я почему-то сразу подумала, что пристрастие "Буревестника революции" к японским резным каменным фигуркам отнюдь не пролетарское и могло иметь под собой какую-то основу в виде чьей-то уже собранной коллекции, приглянувшейся пролетарскому писателю.
В 1919 году М. Горький и его сожительница М.Ф. Андреева возглавили Оценочно-антикварную комиссию Народного комиссариата торговли и промышленности. Андрееву называют гражданской женой Горького, что совершенно неверно. Горький состоял в браке с Екатериной Павловной Пешковой, урожденной Волжиной, потомственной дворянкой. Екатерина Павловна увлеклась идеями социализма, вышла замуж за сильно пьющего тогда Алексея Пешкова, родила ему двоих детей, из которых выжил только старший сын Максим. Супруги разъехались, но брак между ними не был расторгнут. Пешкова вступила в партию эсеров в Париже, где жила уже после разъезда с мужем, имела связи с масонами. Но только Екатерина Пешкова была женой Горького до конца жизни: ни Горький, ни она сама так и не проявили инициативы расторгнуть их брак. Андреева была какое-то время сожительницей Горького.
Эта Комиссия в литературе и документах называется по-разному. Можно встретить следующие названия: Антикварно-оценочная комиссия, Оценочно-антикварная комиссия, Экспертная комиссия, Экспертно-оценочная комиссия, Петроградская экспертная комиссия, Петроградский отдел художественных ценностей...
Александр Николаевич Бенуа так характеризовал цели создания Комиссии в дневниковой записи 31 декабря 1918 года: "Создана Оценочно-антикварная комиссия Комиссариата торговли и промышленности, возглавляемая Л.Б.Красиным, которая затем перешла к М.Горькому, переименована в Экспертную комиссию Наркомата внешней торговли, открывшая шлагбаум для распродажи Эрмитажа и всего, что можно было сбыть за рубежом..." Цели Комиссии сформировать как можно более обширный фонд антикварных, ювелирных и художественных предметов для продажи их на рынке за пределами России, неоднократно отмечалась Горьким в переписке с Лениным. Формируя этот фонд, Горький и свой интерес не забывал, да и Андреева, являясь его заместителем по штату, не была чужда буржуазных интересов в виде подношений из драгоценных украшений.
Пристрастие пролетарского писателя к комфортной и богатой жизни сочеталось с желанием окружать себя предметами антиквариата. Это отмечено многими, кто контактировал с Горьким. Александр Бенуа в Дневнике описывал обед на квартире у Горького, состоявшийся 15 января 1918 года: "...Он (Горький - прим. мое) постепенно становится самым отъявленным буржуем. И он, и Десницкий - оба с азартом собирают китайщину и всякую другую всячину. Между прочим Горький недавно купил хорошую статую черного дерева какого-то философа с лицом, удивительно на него похожим. Называет он ее портретом своего дедушки. Родства с китайцами Горького я раньше не замечал, оно еще более проступило, когда он облекся в пестрый и золотом расшитый мандариновый халат и уселся в углу на красное лаковое кресло".
Ехидная Зинаида Гиппиус в своих дневниковых записях замечала: "Горький жадно скупает всякие вазы и эмали у презренных "буржуев", умирающих с голоду. (У старика Е. интеллигентного либерала, больного, сам приехал смотреть остатки китайского фарфора. И как торговался!). Квартира Горького имеет вид музея - или лавки старьевщика, пожалуй: ведь горька участь Горького тут, мало он понимает в "предметах искусства", несмотря на всю охоту смертную. Часами сидит, перетирает эмали, любуется приобретенным... и, верно, думает, бедняжка, что это страшно "культурно"..."
18 мая 1918 года: "Горький... в промежутках - за бесценок скупает старинные и фамильные вещи у "гонимых", в буквальном смысле умирающих с голоду. Впрочем, он не негодяй, он просто бушмен или готтентот".
2 июня 1918 года: "Третьего дня пришли Ив. Ив. с Т. И. - были днём у Горького. Рассказывают: его квартира совершенный музей. Переполнена старинными вещами, скупленными у тех, кто падает с голода. Теперь ведь продают последнее, дедовское, заветное, за кусок хлеба. Горький и пользуется, вместе с матросьем и солдатами, у которых деньжищ - куры не клюют. Целые лавки есть такие, комиссионные, где НОВЫЕ богачи, неграмотные, швыряют кучами керенок для шику".
22 октября 1918 года: "Декреты, налоги, запрещения - как из рога изобилия. Берут по декретам, берут при обысках. Берут и просто. Берет даже Андреева, жена Горького: согласилась содействовать отправлению великого князя Гавриила в Финляндию лишь тогда, когда жена Гавриила подарила ей дорогие серьги".
13 ноября 1918 года: "Горький все, кажется, старинные вещи скупил, потянуло на клубничку, коллекционирует теперь эротические альбомы. Но и в них ошибается: мне говорил один сторонний человек с наивной досадой: за альбом который много-много 200 рублей стоит - Горький заплатил тысячу".
У Горького были свои поставщики предметов антиквариата. Среди них были художница В.М.Ходасевич, племянница поэта Ходасевича, со своим мужем А.Р.Дитериксом, издатель З.И.Гржебин, антиквары М.М.Савостин и А.К.Рудановский, а также И.Н.Ракитский. Последнему была дана дочерью Андреевой, Е.А.Желябужской, такая характеристика: "... Художник, не написавший ни одной картины, но хорошо знающий и понимающий искусство. Лодырь и профессиональный приживал. Он как-то раз с кем-то попал в гости к Алексею Максимовичу еще летом 1917 года, понравился, остался переночевать, да так и просидел на шее у Алексея Максимовича до самой его смерти".
Все перечисленные лица входили в состав возглавляемой Горьким Экспертно-оценочной комиссии Наркомата Внешторга. Доподлинно известно, что окружение Горького приторговывало антиквариатом, а сам он любил принимать подарки и подношения старинными и редкими вещами. Весной 1919 года разразился скандал, связанный с деятельностью Комиссии и так называемой коллекцией Эрика Плума.
Эрик Плум, подданный Датского королевства, был административным директором датской Русской торговой компании, которая вела свои дела в России с 1915 по 1922 годы. например, в газете "Камско-Волжская речь" за 30 июля 1917 года № 165 было напечатано такое рекламное объявление: "Топора и кирки продаются со склада только большими партиями. Топора стальные, 8 пудовые, Петроградского типа, доставка немедленно. В пути топоры: сибирского, одесского, архангельского и бельского типов "Русская Торговая Компания" в Копенгагене. Предст. для России Эрик Плум. Москва, Мясницкий проезд, №3, соб. дом. Телегр. адр. "ГОРМ". Эрик Плум продавал в России топора...
Ей богу, надо серьезно изучить, что это за "восьмипудовые топора" и чем отличаются топоры "сибирского, одесского, архангельского и бельского типов". Мир полон неведомого, а мы тратим жизнь на ерунду!)
Кроме исполнения должности в Русской торговой компании Плум был директором акционерного общества по торговле лесом под названием "Det Udenlandske skovindustriselskab". В России Плум проживал до 1918 года. Кроме обозначенных официально коммерческих целей, предприятие, возглавляемое Плумом, скупало за бесценок антиквариат, чтобы вывезти его за границу. Для этой цели в Петрограде Русской торговой компанией было открыто специальное антикварное отделение. Покупки осуществлялись по советам владельца антикварного магазина на Невском, в доме 51 Аркадия Константиновича Рудановского. Коллекция формально принадлежала компании, а не Эрику Плуму лично, но находилась у Плума на квартире 12 в доме № 5 на площади Труда (бывшая Благовещенская) в Петрограде. Эта коллекция состояла из 308 предметов.
Уезжая из России, Эрик Плум выдал доверенность на распоряжение имуществом Компании присяжному поверенному Владимиру Савельевичу Хесину, а хранителем коллекции назначил антиквара А.К. Рудановского. В.С.Хесин известен тем, что был поверенным Матильды Ксешинской в деле о выселении из ее особняка "учреждений и лиц, самовольно, вопреки смыслу закона гражданского о праве собственности, завладевшими чужим имуществом". Дело о выселении слушалось 5 мая 1917 года и суд постановил лиц и учреждений, завладевших особняком Ксешинской, из особняка выселить. Большевики особняк освобождать отказались и были изгнаны оттуда в ходе боя 9 июля 1917 года, когда особняк заняли правительственные войска.
Однако тлетворный революционный дух уже владел людьми. "Когда М.Ф. Кшесинская со своим поверенным вошли в свою, некогда роскошно устроенную столовую, - то встретили группу матросов, которые расположились там, как у себя в казармах. При входе владелицы матросы, узнав ее, занялись зубоскальством по адресу Кшесинской: "Ишь, ты, балетчица, какая тощая! Мы думали, что Николашка любит рыжих да толстых, а поглядитко: эта - черномазая и тоща, как кошка драная". Далее уже следовало нечто нецензурное, что затруднялся передать присяжный поверенный Хесин".
19 сентября 1918 года В.И. Лениным был подписан Декрет о запрещении вывоза и продажи за границу предметов особого художественного и исторического значения. Датская компания Плума возбудила ходатайство о получении разрешения на вывоз принадлежащего ей имущества в Данию. Для получения разрешения на вывоз потребовалось заключение Экспертно-оценочной комиссии, возглавляемой Горьким. Писатель посоветовал не вывозить коллекцию, поскольку в вывозе придется отказать и она будет национализирована. Он советовал продать ее в государственные музеи.
10 ноября был опубликован декрет об обязательной регистрации частными лицами художественных ценностей. Смотритель коллекции Плума, Аркадий Рудановский привлек Юрия Гаусмана и Агафона Фаберже для организации продажи этой коллекции Советскому государству. Ими был составлен реестр коллекции, содержащий 2847 предметов на общую сумму 11 016 100 рублей. В середине апреля 1919 года Рудановский обратился к Наркому Просвещения А.В.Луначарскому с предложением купить в государственные музеи предметы коллекции Плума. Наркому это предложение понравилось и он распорядился "возложить проведение этого дела на товарища Пешкова-Горького".
Товарищ Пешков-Горький предложил провести оценку коллекции силами членов его Экспертно-оценочной комиссии, к которым по рекомендации Луначарского были добавлены три члена отдела Изобразительного искусства Наркомпроса. Создали специальную комиссию, куда вошли Аргутинский-Долгоруков, Чехонин, Ваулин, Бенуа, Зубов, Ракицкий, Савостин. Комиссия собралась в квартире Эрика Плума 6 мая 1919 года, в ходе оценки исключила часть предметов из коллекции как недостоверные и пришла к выводу: "Общая ценность предметов, признанных комиссией экспертов не подлежащими покупке, исчисляется в сумме 1 342 275 рублей. Таким образом из общей суммы оценки продавцов 11 016 100 рублей исключается 1 342 275 рублей и остается 9 673 375 рублей. Продавцы согласились скинуть со счета 673 375 рублей. Ценность коллекции сводится к сумме 9 000 000 рублей".
Эта фотография запечатлела, как "Ликвидационная комиссия составляет опись предметов из драгоценных металлов дворца Юсуповых в 1925 году", но подобная картина происходила и в других местах, где составлялись описи изымаемого имущества.
В результате усиленного питания созданной Горьким комиссии было составлено соглашение о приобретении "коллекции датского подданного Э.Плума" в собственность Советского государства. Расчет и передача коллекции были намечены на 31 мая 1919 года в квартире Плума. Но когда члены специальной комиссии пришли на квартиру на площади Труда, то они были арестованы Петроградской ЧК в полном составе вместе с представителями датского подданного.
Разумеется, ни Луначарского, ни Горького на этой встрече с ЧК не оказалось. Члены специальной комиссии были допрошены и сразу отпущены. Пятеро фигурантов были арестованы, троим из них - Юрию Гаусману, Аркадию Рудановскому и Агафону Фаберже - предъявили обвинение в спекулятивной продаже, поручик Георгий Бреме и жена Рудаковского поначалу рассматривались как соучастники. Дело № 517 по обвинению доверенных лиц Эрика Плума в спекуляции было возбуждено Петроградской ЧК 1 июня 1919 года.
В ходе следствия установлено, что заключению договора о приобретении Советским государством коллекции Эрика Плума предшествовала обычная для таких дел подготовка и обсуждение условий сделки за богато накрытым обеденным столом - сытый человек добреет. В этих "завтраках" кроме членов специальной комиссии принимали участие Горький, Андреева и Луначарский. Тут важно понимать, в каких условиях происходили эти события: норма выдачи хлеба в Петрограде весной 1919 года для самой голодной IV категории граждан падала до осмушки - 1/8 фунта, то есть "норма" тогда составляла около 50 граммов хлеба на два дня. Люди умирали от голода. По свидетельству Анненкова, "Был месяц, когда все ели одну капусту, - это было осенью, когда наступал Юденич. Был месяц, когда все ели картофельную шелуху".
Человек, умерший от голода, становится добычей голодных собак. Нарисовано с натуры (Петроград, январь 1919 г.). Рисунок Ивана Алексеевича Владимирова, изображающий жизнь Петрограда времен военного коммунизма. Из собрания библиотеки Брауновского университета.
Поэтому следователи ЧК были шокированы теми обильными "завтраками", которые доверенные лица Эрика Плуме устраивали для членов комиссии Максима Горького. Следователь Иван Назарьев, ведший следствие, писал о Луначарском, Андреевой и Горьком: "Если бы они в этот позорный момент вспомнили о трагических страданиях рабочего класса, в особенности здесь, в голодном Петрограде, когда люди умирают от голода, они, несомненно, устыдились это сделать, но они злоупотребили доверием народных масс. За свои деяния они должны дать отчёт, и заслуженная ими кара призовет их к революционному порядку, иначе при безответственности неизбежно последуют новые и худшие падения". Нет, следователь ошибался: не устыдились и кара их за это не настигла.
О подробном меню "завтраков" следователям Петроградского ЧК стало известно из допросов жены Рудановского: "Завтраки обычно состояли из телятины, кулебяки, яиц, кофе, чая, домашнего печенья, бутербродов с сыром и маслом. Вина подавались такие: херес, мадера, красные и белые вина. Был и коньяк очень редкой марки - времен Наполеона". Следователь Назарьев назвал эти "завтраки" пиршествами, использовав выражение одного из свидетелей по фамилии Янсон: "Пиршество продолжалось шесть часов и обходилось Рудановским в 10-15 тысяч рублей. Характерно отметить, что Луначарский проявил себя большим знатоком, точно указывая марку старых вин, даже определяя год их розлива". Было посчитано, что на "завтраки" членов экспертной комиссии и руководства доверенные лица Эрика Плума потратили около 42000 рублей.
То, что в них участвовали и сам Горький, и нарком Луначарский, заставило следователя Назарьева требовать привлечения их к ответственности за злоупотребление властью. Однако ни Луначарский, ни Горький никакого наказания по этому делу не понесли, хотя известно, что часть предметов из коллекции перешли во владение Максима Горького.
Интерес между участниками мошеннической схемы распределялся так: 5% от суммы реализации полагалось получить Ракицкому, поверенному Хесину полагалось 200 000 рублей, Гаусману - 100 000 рублей. Из материалов дела следует, что оценка собственно коллекции Эрика Плума не превышала 2 миллионов рублей. Но Аркадий Рудановский и Агафон Фаберже включили в коллекцию принадлежащие им антикварные предметы, которые были оценены комиссией под руководством Горького по максимальной цене. Разница эта составила 7 миллионов рублей - на такую сумму Рудановский и Фаберже хотели продать принадлежащие им 2539 предметов антиквариата в государственные музеи Советской республики. Собственно, это и была цена спекуляции.
28 ноября 1919 года состоялось заседание президиума Петроградской губернской ЧК под председательством И.П. Бакаева. Президиум постановил: "Считать факт спекуляции доказанным. Граждан Гаусмана Юрия Борисовича, Рудановского Аркадия Константиновича, Фаберже Агафона Карловича, как главных виновников означенной спекуляции, приговорить на общественные работы до конца гражданской войны". В.Ф. Рудановскую освободили, зачтя ей за наказание предварительное заключение. Все художественные ценности, обнаруженные в квартире Эрика Плума на площади Труда, дом 5, квартира 12, были конфискованы и объявлены народным достоянием. Имущество было взято под охрану Петроградской ЧК.
Еще до этого заседания, на котором был вынесен приговор, 16 июля 1919 года, правительственный комиссар В.И. Ерыкалов отдал распоряжение директору Эрмитажа С.Н. Тройницкому о выделении двух опытных упаковщиков фарфора для перевозки с площади Труда (бывшей Благовещенской) имущества из квартиры № 12 в доме 5. Через месяц, 17 августа 1919 года она частично была вывезена в Эрмитаж, а частично поступила на склад Отдела по охране памятников. Советское государство получило коллекцию Блума, коллекции Аркадия Рудановского и Агафона Фаберже бесплатно.
Опись вывезенного художественного имущества из коллекции Блума, согласно акту о вывозе, включала 2847 предметов, из которых 2818 пополнили собрание Эрмитажа. Основная часть коллекции состояла из фарфоровых изделий, которых было 1791; 101 предмет антикварной мебели; 76 миниатюр; 182 гравюры; 71 изделие из бронзы; 105 ковров; 161 картина и рисунки; коллекция искусственных цветов из драгоценных камней, скульптурные медальоны, альбомы, табакерки, эмали, резьба по кости и дереву, церковная утварь...
Принятая Эрмитажем коллекция фарфора представляла собой значительное по количеству и подбору ценнейших образцов собрание, включавшее в себя европейский, русский и китайский фарфор.
Например, среди экспонатов Эрмитажа из коллекции Рудановского появился Синий сервиз Севрского фарфора. На фото Компотьер квадратный (Compotier carré). Знаки: Жан-Жак Пьер младший, Пьер Масси. Длина стороны 20,5 см. Компотьер - так называлось блюдо для засахаренных фруктов, кремов, желе и муссов.
По светло-синему фону золотые орнаментальные бордюры из лиственных гирлянд, перевитых лентой; по бортам белая кайма с орнаментальным бордюром из двух переплетенных гирлянд мелких роз и жемчужника; по краям бортов золотые отводки. Севр, 1788 год. Остатки десертного сервиза (коллекция А.К.Рудановского): двадцать два предмета, формы которых представлены единственными экземплярами, за исключением тарелок (8 экз.) и чашечек для мороженого (6 экз.).
В собрании фарфора, вывезенного из квартиры Плума, были редчайшие вещи, выполненные Императорским фарфоровым заводом эпохи императрицы Елизаветы Петровны, произведения известных европейских мануфактур: Мейсена, Севра, Вены, Берлина, включая произведения первой берлинской мануфактуры, а также работы мелких немецких мануфактур, итальянской мануфактуры Капо ди Монте и Королевской мануфактуры Копенгагена.
Пигмалион и Галатея (Pigmalion admirant sa statue). Севр. Модель 1763 г. Скульптор Дюрю, по мраморной группе Фальконе, выставленной в Салоне 1763 г. Время выпуска данного экземпляра 1763-1766 гг.
Мягкий фарфор, бисквит; высота 36,5 см. Поступление: 1919 г. из собр. А К. Рудановского (Петроград)
Сразу коллекция фарфора в Эрмитаже обогатилась многими шедеврами фарфорового искусства, каждый из которых мог быть предметом гордости. Часть изъятой из квартиры Плума коллекции в Эрмитаже была оформлена как коллекция Рудановского - только фамилия, и в работах исследователей долгое время не было известно даже не то что имя, а даже инициалы антиквара, участвовавшего в этой афере с коллекцией антиквариата под именем датского подданного Эрика Плума. Иногда в документах отмечалось, что предметы поступили из собрания Рудановского (Эрика Плума), а порой и Рудановского-Плума, словно это человек с двойной фамилией.
В настоящее время предметы из этой коллекции считаются переданными в собрание Эрмитажа из коллекции А.К. Рудановского. Мне не удалось найти ни одного предмета в экспозиции Эрмитажа, который был имел отметку, что он поступил "из коллекции Плума". Но предметы, поступившие из собрания Аркадия Рудановского и из собрания Агафона Фаберже в экспозиции Эрмитажа есть.
В действительности, я не обнаружила подтверждений, что Эрик Плум вообще собирал коллекцию антиквариата, что предметы, выдаваемые за коллекцию Плума не были на самом деле все до единого принадлежащими Аркадию Рудановскому и Агафону Фаберже, которые имели намерение под видом имущества иностранного подданного сначала вывезти их из России, воспользовавшись алчностью Максима Горького и Анатолия Луначарского, но после совета Горького продать предметы коллекции государственным музеям, решили реализовать их на месте - без вывоза за рубеж.