как продолжался холокост и как правильно его рисовать
Пошла Маша в магазин и купила совершенно потрясный комикс:
История еврея (Hertzko Haft, в Америке потом Harry Haft), в 16 лет вместо своего хилого брата пошедшего в концлагерь, ставшего там боксёром в боях на смерть (кто проиграл, пожалте в печь), убил кучу народу за четыре года лагерей, история реальная, нарисована по книге мемуаров его сына.
Нарисовано отменно хорошо, я вообще люблю комиксы, то есть "графические повествования", и причём я связываю их именно с Берлином и с самыми тяжёлыми темами, а никак не с муми-троллями или с мангой. Брутальная пошлость, грубость, локально иногда процветающая здесь привозная любовь к броскости и деньгам и другие черты из мрачного пролетарски-капиталистического, а далее потому и фашистского прошлого нашего города - оно в комиксах весьма даже проявляется.
Они все, комиксы, рисуемые в Берлине, и так-то были комиксами про евреев, можно сказать. Маша уже покупала историю турецкой девочки, страдающей от дезинтегрированности и мусульманских нравов своих родителей, а также историю прачки, утопившей своего ребёнка в Ландсверканале.
В этот раз это просто дословно и буквально комикс про евреев. Написан, что мне особенно отрадно, жителем нашего прекрасного Kreuzkölln-a, но это как-то я сразу увидел, увидев на страничках печи, как еврей топит печи сородичами, стилизовано брутальную глубоко травматичную харю главного героя, которому с детства приходилось хуярить своих собратьев до смерти. То есть вот так вот без предисловий и экивоков чтобы сразу к делу - узнаётся почерк очень молодой, ещё непринятый повсеместно.
Он и потом занимался, после концлагеря, тем же, переехав в Америку. Вот это замечательная именно что графически-повествовательная находка в этом комиксе: холокост продолжается и невытравим из обыденной жизни, даже если это уже и не евреи. То есть автор-рисовальщик просто хуярит на двести страниц галерею боёв, эмоций его и его и жертв, этого не побоимся этого слова чудовища, и границу в книжке, перелистывая её, обнаружить сложно, нельзя. Книжка увесиста и приятна в руках к тому же, и границы искать не особенно и хочется, когда есть такая приятная книга.
Больше заниматься он уже ничем не умел, и я считаю, что мотивация у него пропала заниматься чем-то ещё более человечным, тёплым, а не таким зверино-горячим и быстро приносящим деньги. Как правило, после такой степени травмы хочется просто хуярить всех и дальше, а альтруизм, желание милого признания, полюбовности - они уже не возвращаются. Так возникают выродки. Впрочем, его биографии я не читал, но теперь захотелось прочитать эту книгу воспоминаний его сына.
Вот здесь можно найти все странички, но в очень маленьком размере (текст чаще всего не читается).
А вот это вот парень, красавчик, ни разу в жизни не проигравший боя, который таки дал этому животному просраться, угомонил зверя, поработал с его травмой руками, начистил ему рыло до инвалидности, утолил великие страсти, обиды и ужасы - Роки Марчиано, великий славный Роки, у которого куча фанатских сайтов даже на русском:
После боя с ним боксёр Херцко склеил, как говорится, ласты, и стал исправно до самой своей обыденной смерти (2007) посещать психолога раз в неделю, рассказывая ему все эти комиксы.
(настоящие перчатки Харри Хафта, теперь хранятся в музее)
Надо почаще отправлять ребёнка в книжный.
UPD. Небольшая дискуссия о книге возникла в сообществе
здесь. Всё же неоднозначная книга, вызывает дискуссии.
По-моему, потому, что соединилось, казалось бы, несоединимое - комикс и холокост.
Но как раз в этом, в комиксе, по-моему, и найден нерв истории! И этот нерв уже есть в самом главном герое истории. В этой книжке мне очень понравилось как раз то, что форма у неё - комикса, с Америки пришедшая, очень впору этой самой истории этого человека, который вырвался из ужасов, из нутряной неотчуждаемой формы их производства, но встроился со своей травмой туда, где она стала уже востребована как товар, всё те же ужасы превратил добровольно в комиксы, очень цинично продолжая экстремальный бокс, легальный и нелегальный (где опять до смерти), превратив свой холокост в комикс, в хорошо продаваемую капитализованную конфету.
История еврея (Hertzko Haft, в Америке потом Harry Haft), в 16 лет вместо своего хилого брата пошедшего в концлагерь, ставшего там боксёром в боях на смерть (кто проиграл, пожалте в печь), убил кучу народу за четыре года лагерей, история реальная, нарисована по книге мемуаров его сына.
Нарисовано отменно хорошо, я вообще люблю комиксы, то есть "графические повествования", и причём я связываю их именно с Берлином и с самыми тяжёлыми темами, а никак не с муми-троллями или с мангой. Брутальная пошлость, грубость, локально иногда процветающая здесь привозная любовь к броскости и деньгам и другие черты из мрачного пролетарски-капиталистического, а далее потому и фашистского прошлого нашего города - оно в комиксах весьма даже проявляется.
Они все, комиксы, рисуемые в Берлине, и так-то были комиксами про евреев, можно сказать. Маша уже покупала историю турецкой девочки, страдающей от дезинтегрированности и мусульманских нравов своих родителей, а также историю прачки, утопившей своего ребёнка в Ландсверканале.
В этот раз это просто дословно и буквально комикс про евреев. Написан, что мне особенно отрадно, жителем нашего прекрасного Kreuzkölln-a, но это как-то я сразу увидел, увидев на страничках печи, как еврей топит печи сородичами, стилизовано брутальную глубоко травматичную харю главного героя, которому с детства приходилось хуярить своих собратьев до смерти. То есть вот так вот без предисловий и экивоков чтобы сразу к делу - узнаётся почерк очень молодой, ещё непринятый повсеместно.
Он и потом занимался, после концлагеря, тем же, переехав в Америку. Вот это замечательная именно что графически-повествовательная находка в этом комиксе: холокост продолжается и невытравим из обыденной жизни, даже если это уже и не евреи. То есть автор-рисовальщик просто хуярит на двести страниц галерею боёв, эмоций его и его и жертв, этого не побоимся этого слова чудовища, и границу в книжке, перелистывая её, обнаружить сложно, нельзя. Книжка увесиста и приятна в руках к тому же, и границы искать не особенно и хочется, когда есть такая приятная книга.
Больше заниматься он уже ничем не умел, и я считаю, что мотивация у него пропала заниматься чем-то ещё более человечным, тёплым, а не таким зверино-горячим и быстро приносящим деньги. Как правило, после такой степени травмы хочется просто хуярить всех и дальше, а альтруизм, желание милого признания, полюбовности - они уже не возвращаются. Так возникают выродки. Впрочем, его биографии я не читал, но теперь захотелось прочитать эту книгу воспоминаний его сына.
Вот здесь можно найти все странички, но в очень маленьком размере (текст чаще всего не читается).
А вот это вот парень, красавчик, ни разу в жизни не проигравший боя, который таки дал этому животному просраться, угомонил зверя, поработал с его травмой руками, начистил ему рыло до инвалидности, утолил великие страсти, обиды и ужасы - Роки Марчиано, великий славный Роки, у которого куча фанатских сайтов даже на русском:
После боя с ним боксёр Херцко склеил, как говорится, ласты, и стал исправно до самой своей обыденной смерти (2007) посещать психолога раз в неделю, рассказывая ему все эти комиксы.
(настоящие перчатки Харри Хафта, теперь хранятся в музее)
Надо почаще отправлять ребёнка в книжный.
UPD. Небольшая дискуссия о книге возникла в сообществе
здесь. Всё же неоднозначная книга, вызывает дискуссии.
По-моему, потому, что соединилось, казалось бы, несоединимое - комикс и холокост.
Но как раз в этом, в комиксе, по-моему, и найден нерв истории! И этот нерв уже есть в самом главном герое истории. В этой книжке мне очень понравилось как раз то, что форма у неё - комикса, с Америки пришедшая, очень впору этой самой истории этого человека, который вырвался из ужасов, из нутряной неотчуждаемой формы их производства, но встроился со своей травмой туда, где она стала уже востребована как товар, всё те же ужасы превратил добровольно в комиксы, очень цинично продолжая экстремальный бокс, легальный и нелегальный (где опять до смерти), превратив свой холокост в комикс, в хорошо продаваемую капитализованную конфету.