222. Объединение "Апатит".18
На вышке я достал из кармана бинокль, который предварительно взял у Мельникова и стал осматривать абсолютно ровную без камней и выбоин слегка спускающуюся к краю площадку. Это могло быть иллюзией, вызванной длительными посещениями «Центрального» - мне показалось, что я вижу «Центральный» в масштабе 1:4. Мне нужно было решить вопрос, который ставил передо мной Мельников - каким образом максимально сохранить наработанный на «Центральном» навык, не тратить на адаптацию излишних усилий и избежать аварий, вызванных ощущением сходством разработки с «Центральным» при существенно меньшем размере. Я вынул из кармана блокнот и ручку и нарисовал кроки увиденной территории. Я примерно оценил расстояния между погрузочными площадками, которое должно было быть в 4 раза меньше, чем на «Центральном». Но экскаваторы расположил привычно по два. На самой верхней площадке я кубиком изобразил ремонтный завод, начертил схему серпантина, который был значительно боле пологим, чем на «Центральном», это не могло повредить, а путь удлиняло, приближая его к расстояниям, привычным на «Центральном».
Поглядев только сверху, больше увидеть было нельзя. Остальное станет видно, когда начнутся работы. Я спустится и отдал Мельникову блокнотик со схемой. Он разобрался в схеме без труда, не задав мне ни одного вопроса.
- Ну что ж, с этого можно начинать, - сказал он, - если вы думаете, что при таком расположении люди будут чувствовать себя комфортнее, действуя почти также, как на «Центральном».
Мы сели в машину и Мельников задумчиво сказал:
- Вот только почему они так оттягивают начало работы? Как будто специально хотят увидеть сырьевой кризис на «Апатите». Вот теперь действительно отвезу вас в гостиницу, но утром за вами заеду, поедем на рудник, поговорите с людьми. Меня интересует реакция людей на разговоры о перебазировании. К вам привыкли, относятся как к своему, а в то же время вы не начальство, никаких неприятностей причинить не можете.
Кольский полуостров. С утра было солнце.
Фотограф Vlad Tuchkov
На следующий день на руднике я начал медленный обход, не привлекая к нему никого из своей группы, потому что это были просто частные разговоры праздно шатающегося человека, который чего-то ждёт и хочет убить время.
Я зашёл в ремонтный цех, привычно удивился его размерам и спросил:
- А кроме Центрального есть такая площадка, на которой встал бы этот ремонтный цех?
Единодушный ответ был:
- Мы такую не видели, да и не нужна нигде такая площадка, потому что этот завод для большого рудника, а маленькие месторождения всегда пользовались нашими услугами.
Я поговорил с водителями большегрузных самосвалов на площадке отстоя, и убедился, что они тоже не могут себе представить рудник, на котором могли бы работать в полную силу самосвалы такой мощности.
- Да ведь центральный не вечен, - сказал я, - когда-нибудь кончится здесь руда. Вон он куда ушёл, почти на уровень «Кировска».
- Хибины - большая система, - сказал один из водителей, - и хотя изучают её несколько десятилетий, вдруг появляются открытия. Вон, открыли месторождение «Олений ручей». Не «Центральный», конечно, но всё-таки довольно большая разработка. Для нас маловата, а для других пойдёт в самый раз.
- Здесь работы на два года верных, - сказал другой водитель, - надо разведку интенсифицировать. Я видел на Чукотке как с воздуха шла разведка нового золотого месторождения Полярный. Сначала спутники на двух орбитах - более высоко и более низко расположенных, потом стратосферные самолёты, не знаю, где они взяли военные, наверное, одолжили, а потом просто самолёты-амфибии, потому, что там озёр много, и сесть легко. Это уже 4 уровня воздушной разведки, но когда контуры месторождения определились, то начался пятый, самый низкий уровень - вертолёты, которые временами опускались так низко, что чуть не залетали в дома одного из посёлков. Я тогда хотел подработать, и на свой шестимесячный отпуск контракт заключил. У них не было опытных водителей таких махин, поэтому взяли охотно. И уже на земле я видел, как работали геологоразведочные партии. Практически круглосуточно работали, ни разу не видел, чтобы вся партия одновременно спала. Если кто-то спит, то кто-то работает. И я думаю, - обратился водитель уже прямо ко мне, - что к тому времени, как выработается «Центральный», надо иметь новое месторождение - большое, для нас даже относительно большой «Олений ручей» и то не выход.
Здесь, под зарослями лесного хвоща могут обнаружится апатито-нефелиновые руды.
Фотограф Vlad Tuchkov
Люди говорили разумно, логично, никого не в чём не обвиняя. Предлагали собрать вот такие предложения и, оформив общее мнение, передать его в совет министров. Когда одна машина из отстоя выехала на серпантин, я спросил:
- На погрузку?
- Да.
- До экскаватора не довезёте?
- Садитесь.
Это был день, который погода разделила пополам. С утра было ясно и солнечно, а сейчас «Центральный» быстро заволакивал туман, рудник становился призрачным, а водитель самосвала стал на верхнюю ступеньку и вёл самосвал, ориентируясь по белой окаёмке серпантина. Было видно, что такая деятельность ему привычна. Если видимость горизонтальна, можно сидеть за баранкой. Если видимость вертикальна, надо отслеживать кайму серпантина. При этом не замедлялась скорость. Время от времени продолжая наш разговор, водитель позволял себе даже на секунду повернуть ко мне голову, но только на секунду, и сразу снова начинал всматриваться в кайму серпантина. Тем не менее, на его лице не было следов тревоги, а мимическая мускулатура не поддаётся произвольному регулированию. Он делал привычное дело, и подъезжая к загрузочный площадке, спросил:
- Вам на какой экскаватор?
Я подумал, что вчера я был на третьем и четвёртом, и можно продолжить линию.
- Давайте на пятый, - сказал я.
- Слезайте потихоньку, чтобы мне не задерживаться.
Я стал спускаться по узенькой лестнице, держась за верхние ступеньки.
- Стоп, - скомандовал водитель, и в ту же минуту машина точно встала на ровной площадке.
Я спрыгнул на землю, помахал водителю рукой, а он поехал на погрузку. На пятом экскаваторе шёл обычный день, только что отъехала загруженная машина и подъезжала под погрузку следующая.
«Да, - подумал я, - с экскаваторщиками поговорить будет труднее всего, им некогда отвлечься».
В это время ко мне повернулся от рычагов управления человек с очень знакомым лицом, и я вспомнил, что называли его не по имени, а бригадиром, и что он мне объяснял особенности этих гигантских экскаваторов. Тогда он мне понравился спокойствием, дотошностью и доскональным знанием предмета. Казалось, он легко может объяснить, где и почему 6 а не 8 винтиков.
- Привет профессорам, - сказал он, - как вас сюда занесло?
- Да я улета через два дня, - сказал я, - хочу последний раз на вас насмотреться.
- Фёдор, - скал он какому-то человеку в глубине машины, - сядь за рычаги, я с профессором побеседую.
- Вы не в этом экипаже? - спросил я
- Я вообще не в экипаже, - сказал бригадир, - я нужен для того, чтобы все экипажи хорошо работали.
- И довольны?
- Сейчас доволен, - сказал бригадир, - а вот что дальше будет - не знаю.
- А что, может быт какая-то неприятность?
-Ну, самая естественная неприятность, если можно это неприятностью назвать, - месторождение выработается.
Туман начал рассеиваться.
Фотограф Dennis Mikhailov
- И скоро?
- Да года через два.
- И что тогда?
- Это тоже вопрос. Уточнить надо бы - что тогда со мной, или что тогда с объединением «Апатит»? Я мастер, лучше меня этих машин никто в Хибинах не знает. Могу перейти на другое месторождение, а могу с досады бросить Хибины и улететь на Чукотку, где будет идти очередная вскрыша месторождения.
- Ну, а что вас больше интересует, выход для себя или выход для объединения?
- Здесь хорошие ребята, - сказал бригадир, - аварии крайне редки, уже почти год ни одной аварии, а темп высокий - это уже от водителей зависит. У нас никакая машина не задержится на погрузке. Но «Центральный» кончается, - сказал бригадир и сделал тягостную паузу.
- Но вы же знали, что он кончится, и мне об этом сказали.
- Да я вот знаю, что умру, только в отличие от «Центрального», не знаю, когда. Но всё равно считаю это крупной неприятностью и мне её не хочется.
- А выход? - спросил я, - Практический выход из этого положения?
- Трудно сказать, - ответил бригадир, - из разведанных месторождений самое крупное «Олений ручей», но нам и он будет тесен, это только так, на время, на всякий случай. А всерьёз надо начинать разведку Хибин на основе новой техники, так, как будто эту разведку никогда не вели. Вы Сверхглубокую видели?
Продолжение следует.
Поглядев только сверху, больше увидеть было нельзя. Остальное станет видно, когда начнутся работы. Я спустится и отдал Мельникову блокнотик со схемой. Он разобрался в схеме без труда, не задав мне ни одного вопроса.
- Ну что ж, с этого можно начинать, - сказал он, - если вы думаете, что при таком расположении люди будут чувствовать себя комфортнее, действуя почти также, как на «Центральном».
Мы сели в машину и Мельников задумчиво сказал:
- Вот только почему они так оттягивают начало работы? Как будто специально хотят увидеть сырьевой кризис на «Апатите». Вот теперь действительно отвезу вас в гостиницу, но утром за вами заеду, поедем на рудник, поговорите с людьми. Меня интересует реакция людей на разговоры о перебазировании. К вам привыкли, относятся как к своему, а в то же время вы не начальство, никаких неприятностей причинить не можете.
Кольский полуостров. С утра было солнце.
Фотограф Vlad Tuchkov
На следующий день на руднике я начал медленный обход, не привлекая к нему никого из своей группы, потому что это были просто частные разговоры праздно шатающегося человека, который чего-то ждёт и хочет убить время.
Я зашёл в ремонтный цех, привычно удивился его размерам и спросил:
- А кроме Центрального есть такая площадка, на которой встал бы этот ремонтный цех?
Единодушный ответ был:
- Мы такую не видели, да и не нужна нигде такая площадка, потому что этот завод для большого рудника, а маленькие месторождения всегда пользовались нашими услугами.
Я поговорил с водителями большегрузных самосвалов на площадке отстоя, и убедился, что они тоже не могут себе представить рудник, на котором могли бы работать в полную силу самосвалы такой мощности.
- Да ведь центральный не вечен, - сказал я, - когда-нибудь кончится здесь руда. Вон он куда ушёл, почти на уровень «Кировска».
- Хибины - большая система, - сказал один из водителей, - и хотя изучают её несколько десятилетий, вдруг появляются открытия. Вон, открыли месторождение «Олений ручей». Не «Центральный», конечно, но всё-таки довольно большая разработка. Для нас маловата, а для других пойдёт в самый раз.
- Здесь работы на два года верных, - сказал другой водитель, - надо разведку интенсифицировать. Я видел на Чукотке как с воздуха шла разведка нового золотого месторождения Полярный. Сначала спутники на двух орбитах - более высоко и более низко расположенных, потом стратосферные самолёты, не знаю, где они взяли военные, наверное, одолжили, а потом просто самолёты-амфибии, потому, что там озёр много, и сесть легко. Это уже 4 уровня воздушной разведки, но когда контуры месторождения определились, то начался пятый, самый низкий уровень - вертолёты, которые временами опускались так низко, что чуть не залетали в дома одного из посёлков. Я тогда хотел подработать, и на свой шестимесячный отпуск контракт заключил. У них не было опытных водителей таких махин, поэтому взяли охотно. И уже на земле я видел, как работали геологоразведочные партии. Практически круглосуточно работали, ни разу не видел, чтобы вся партия одновременно спала. Если кто-то спит, то кто-то работает. И я думаю, - обратился водитель уже прямо ко мне, - что к тому времени, как выработается «Центральный», надо иметь новое месторождение - большое, для нас даже относительно большой «Олений ручей» и то не выход.
Здесь, под зарослями лесного хвоща могут обнаружится апатито-нефелиновые руды.
Фотограф Vlad Tuchkov
Люди говорили разумно, логично, никого не в чём не обвиняя. Предлагали собрать вот такие предложения и, оформив общее мнение, передать его в совет министров. Когда одна машина из отстоя выехала на серпантин, я спросил:
- На погрузку?
- Да.
- До экскаватора не довезёте?
- Садитесь.
Это был день, который погода разделила пополам. С утра было ясно и солнечно, а сейчас «Центральный» быстро заволакивал туман, рудник становился призрачным, а водитель самосвала стал на верхнюю ступеньку и вёл самосвал, ориентируясь по белой окаёмке серпантина. Было видно, что такая деятельность ему привычна. Если видимость горизонтальна, можно сидеть за баранкой. Если видимость вертикальна, надо отслеживать кайму серпантина. При этом не замедлялась скорость. Время от времени продолжая наш разговор, водитель позволял себе даже на секунду повернуть ко мне голову, но только на секунду, и сразу снова начинал всматриваться в кайму серпантина. Тем не менее, на его лице не было следов тревоги, а мимическая мускулатура не поддаётся произвольному регулированию. Он делал привычное дело, и подъезжая к загрузочный площадке, спросил:
- Вам на какой экскаватор?
Я подумал, что вчера я был на третьем и четвёртом, и можно продолжить линию.
- Давайте на пятый, - сказал я.
- Слезайте потихоньку, чтобы мне не задерживаться.
Я стал спускаться по узенькой лестнице, держась за верхние ступеньки.
- Стоп, - скомандовал водитель, и в ту же минуту машина точно встала на ровной площадке.
Я спрыгнул на землю, помахал водителю рукой, а он поехал на погрузку. На пятом экскаваторе шёл обычный день, только что отъехала загруженная машина и подъезжала под погрузку следующая.
«Да, - подумал я, - с экскаваторщиками поговорить будет труднее всего, им некогда отвлечься».
В это время ко мне повернулся от рычагов управления человек с очень знакомым лицом, и я вспомнил, что называли его не по имени, а бригадиром, и что он мне объяснял особенности этих гигантских экскаваторов. Тогда он мне понравился спокойствием, дотошностью и доскональным знанием предмета. Казалось, он легко может объяснить, где и почему 6 а не 8 винтиков.
- Привет профессорам, - сказал он, - как вас сюда занесло?
- Да я улета через два дня, - сказал я, - хочу последний раз на вас насмотреться.
- Фёдор, - скал он какому-то человеку в глубине машины, - сядь за рычаги, я с профессором побеседую.
- Вы не в этом экипаже? - спросил я
- Я вообще не в экипаже, - сказал бригадир, - я нужен для того, чтобы все экипажи хорошо работали.
- И довольны?
- Сейчас доволен, - сказал бригадир, - а вот что дальше будет - не знаю.
- А что, может быт какая-то неприятность?
-Ну, самая естественная неприятность, если можно это неприятностью назвать, - месторождение выработается.
Туман начал рассеиваться.
Фотограф Dennis Mikhailov
- И скоро?
- Да года через два.
- И что тогда?
- Это тоже вопрос. Уточнить надо бы - что тогда со мной, или что тогда с объединением «Апатит»? Я мастер, лучше меня этих машин никто в Хибинах не знает. Могу перейти на другое месторождение, а могу с досады бросить Хибины и улететь на Чукотку, где будет идти очередная вскрыша месторождения.
- Ну, а что вас больше интересует, выход для себя или выход для объединения?
- Здесь хорошие ребята, - сказал бригадир, - аварии крайне редки, уже почти год ни одной аварии, а темп высокий - это уже от водителей зависит. У нас никакая машина не задержится на погрузке. Но «Центральный» кончается, - сказал бригадир и сделал тягостную паузу.
- Но вы же знали, что он кончится, и мне об этом сказали.
- Да я вот знаю, что умру, только в отличие от «Центрального», не знаю, когда. Но всё равно считаю это крупной неприятностью и мне её не хочется.
- А выход? - спросил я, - Практический выход из этого положения?
- Трудно сказать, - ответил бригадир, - из разведанных месторождений самое крупное «Олений ручей», но нам и он будет тесен, это только так, на время, на всякий случай. А всерьёз надо начинать разведку Хибин на основе новой техники, так, как будто эту разведку никогда не вели. Вы Сверхглубокую видели?
Продолжение следует.