...предохранить наших читательниц от подобного увлечения...
Д. И. Писарев. "Отечественные записки" 1859 года.
"Сенковский -- дилетант русской словесности". С. Дудышкина.
Осип Иванович Сенковский, основатель и бывший редактор "Библиотеки для чтения", критик и беллетрист, любимец нашей русской публики тридцатых и сороковых годов, умер в прошлом году, после двадцатипятилетних трудов на поприще русской литературы и журналистики.
Громкая известность, которою не так давно пользовался Сенковский, затихла прежде его смерти; кончина его прошла незаметно, и, как замечает г. Дудышкин, в нашей литературе появились только две статьи, проникнутые сочувствием к жизни и к трудам покойного.
Узнать причины подобного явления любопытно не для одного специалиста по части русской словесности: это явление имеет важное значение в истории развития нашего общества; любопытно сравнить требования современной критики с тем, что нравилось прежде, что удовлетворяло потребностям общества, с тем, что так недавно возбуждало всеобщее сочувствие и восклицания. Имя Сенковского, знаменитый псевдоним его - "барон Брамбеус", - считались синонимом остроумия и глубокомыслия; его повести читались с наслаждением, рецензии его для массы читателей считались безапелляционными приговорами; с того времени прошло лет пятнадцать-двадцать, и авторитет Брамбеуса упал; что казалось остроумным, то кажется натянутым; в чем видели глубокомыслие, в том теперь видят напыщенность.
Защитники Сенковского отстаивают его человеческую личность, чистоту его стремлений, говорят об его замечательных умственных способностях и твердых нравственных убеждениях; но никто не решается сказать, чтобы влияние Сенковского на направление русской литературы, на развитие русского общества было прочное и благотворное.
В печати уже установилось мнение о произведениях Сенковского, и повести его и рецензии низведены на степень фельетона, потому что в первых нет художественности, а во вторых нет глубины и серьезности, и в тех и других Сенковский осмеивает то, что кажется ему смешным, а смешными находит он часто предметы самые возвышенные: стремление человека к нравственной свободе, распространение просвещения, самоотвержение ученого во имя науки.
В печати, повторяем мы, мнение о произведениях Сенковского уже установилось; но в обществе еще до сих пор случается слышать одобрительные отзывы об остроумии и занимательности повестей Брамбеуса.
Такого рода отзывы могут слышать наши читательницы; они могут ими увлечься и плениться, хотя на короткое время, блестящим изложением Сенковского.
Подобное увлечение вредно, как всякое уклонение от истины; оно может быть тем более вредно, что всякий взгляд Брамбеуса на предметы, заслуживающие полного уважения со стороны каждого развитого человека, нравится неприготовленному читателю своею смелостию.
Этот легкий взгляд на вещи может внушить неосмысленный, бесплодный и безотрадный скептицизм, может заставить сомневаться в прогрессе, в благодетельном влиянии просвещения, потому что и над просвещением Брамбеус смеется при каждом удобном случае.
На этом основании, чтобы предохранить наших читательниц от подобного увлечения, мы считаем нужным указать им на статью г. Дудышкина, в которой личность Сенковского разбирается строгим, но беспристрастным судом истории.
Статья эта, доступная по своему изложению, важная по выбранному автором предмету, близко касающемуся нашей современности, может познакомить наших читательниц с приемами исторической критики, с тем, как должно смотреть на общественных деятелей, как оценивать их заслуги и распознавать невольные ошибки от намеренных уклонений.
Г. Дудышкин передает главные факты жизни Сенковского и особенно подробно говорит о первых годах его молодости, чтобы определить элементы, из которых составился его характер, влияния, которым он был подвержен, и знания, которые вынес он из школы в жизнь и которые должен был приложить к полезной деятельности.
Сенковский воспитывался в Виленском университете и слушал лучших тамошних профессоров.
Блестящие природные способности молодого студента обратили на него внимание наставников; еще в бытность свою в университете Сенковский участвовал в некоторых работах, предпринимавшихся его профессорами, и выбрал себе изучение Востока предметом специальных занятий; по выходе из университета он в течение двух лет путешествовал по Турции и Малой Азии и приобрел в арабском языке такие фундаментальные сведения, что выдержал блестящим образом экзамен, сделанный ему известным академиком Френом.
Обстоятельства благоприятствовали ученой карьере Сенковского: двадцати двух лет он получил кафедру при Петербургском университете.
Что мог он при своих знаниях сделать на пользу науки и что сделал -- этого не взвешивает г. Дудышкин, отклоняя от себя в этом случае роль судьи и предоставляя специалистам решить этот вопрос, важный для оценки личности Сенковского.
Главное дело в том, что Сенковский через несколько лет оставил трудную дорогу исследователя и принялся за русскую литературу.
По каким побуждениям взялся он за дело, незнакомое ему и не возбуждавшее в нем сочувствия, как действовал он на этом новом для себя поприще, какое влияние имела его деятельность на современное ему общество и какое значение имеет эта деятельность, ежели смотреть на нее с исторической точки зрения, - вот вопросы, на которые статья г. Дудышкина дает полный и решительный ответ.
Самое заглавие статьи показывает взгляд автора на разбираемую личность.
Сенковский - дилетант, то есть человек, не проникнутый глубоким чувством к своему делу, не способный на самоотвержение, а готовый трудиться тогда, когда это доставляет ему выгоду или удовольствие, и притом не так, как того требует положение общества, а так, как велит ему трудиться собственная, часто минутная, прихоть.
Из этого дилетантизма выводится объяснение всех поступков Сенковского: оттого он бросил науку и принялся за журналистику, убедившись в том, что известность литератора хотя, может быть, и не так прочна, как известность ученого, но зато при тогдашнем положении дел могла достаться легче, наделать более шуму и скорее подействовать на массу; оттого он не проводит в своей критической и беллетристической деятельности никакой общей мысли, а надо всем смеется, во всем сомневается, потому что смеяться и сомневаться легче, нежели доказывать и опровергать; сверх того, смех и сомнение, облеченное в игривую форму, тешили массу читателей, для которых было бы трудно следить за доказательствами и взвешивать опровержения.
Оттого и деятельность его в свое время была вредна для правильного развития общества, а теперь она не имеет никакого, даже исторического, значения; ее как будто не существовало.
Эти суждения г. Дудышкина могут казаться резкими только с первого взгляда; на самом деле в них нет ничего произвольного: они основаны на поступках покойного литератора, на мыслях, взятых из его собственных сочинений, на отзывах его современников и сотрудников и, наконец, на суждениях тех лиц, которые брали на себя обязанность защищать Сенковского перед судом ближайшего потомства.
Противоречия, в которые Сенковский часто впадает с самим собою, - противоречия, выражавшиеся и в его произведениях, и в словах, и в поступках, - все это обнаруживает в нем очевидное отсутствие убеждений как литературных, так и общественных.
Он не доверял теории, смеялся над всеми существующими научными системами, но, разрушая или, вернее, стараясь разрушить все, не созидал, не давал взамен разрушенного ничего нового и руководился при своих суждениях случайными обстоятельствами, а не твердою мыслью, вошедшею в сознание.
Он тешился своим делом, иногда занимался им из личных выгод, иногда для собственного удовольствия, для удовлетворения своего самолюбия, но никогда не служил делу, не жертвовал собою во имя истины - вот в чем состоит особенность дилетанта, человека, выбравшего себе занятия случайно, вот чем отличается дилетант от человека, действующего по внутреннему призванию, чувствующего в себе действительную потребность творчества и удовлетворяющего этой высшей потребности тем путем, к которому естественно направлены его способности.
Сенковский был дилетант, и многие читатели придут к этому убеждению, прочтя статью г. Дудышкина.
Это убеждение важно, потому что оно является результатом исторического обсуждения личности по тем материалам, которые сама она дает за себя или против себя.
Такое обсуживание ведет к познанию исторической истины и уясняет собою нравственные законы практической жизни, по которым должен действовать человек в отношении к своему обществу.
"Сенковский -- дилетант русской словесности". С. Дудышкина.
Осип Иванович Сенковский, основатель и бывший редактор "Библиотеки для чтения", критик и беллетрист, любимец нашей русской публики тридцатых и сороковых годов, умер в прошлом году, после двадцатипятилетних трудов на поприще русской литературы и журналистики.
Громкая известность, которою не так давно пользовался Сенковский, затихла прежде его смерти; кончина его прошла незаметно, и, как замечает г. Дудышкин, в нашей литературе появились только две статьи, проникнутые сочувствием к жизни и к трудам покойного.
Узнать причины подобного явления любопытно не для одного специалиста по части русской словесности: это явление имеет важное значение в истории развития нашего общества; любопытно сравнить требования современной критики с тем, что нравилось прежде, что удовлетворяло потребностям общества, с тем, что так недавно возбуждало всеобщее сочувствие и восклицания. Имя Сенковского, знаменитый псевдоним его - "барон Брамбеус", - считались синонимом остроумия и глубокомыслия; его повести читались с наслаждением, рецензии его для массы читателей считались безапелляционными приговорами; с того времени прошло лет пятнадцать-двадцать, и авторитет Брамбеуса упал; что казалось остроумным, то кажется натянутым; в чем видели глубокомыслие, в том теперь видят напыщенность.
Защитники Сенковского отстаивают его человеческую личность, чистоту его стремлений, говорят об его замечательных умственных способностях и твердых нравственных убеждениях; но никто не решается сказать, чтобы влияние Сенковского на направление русской литературы, на развитие русского общества было прочное и благотворное.
В печати уже установилось мнение о произведениях Сенковского, и повести его и рецензии низведены на степень фельетона, потому что в первых нет художественности, а во вторых нет глубины и серьезности, и в тех и других Сенковский осмеивает то, что кажется ему смешным, а смешными находит он часто предметы самые возвышенные: стремление человека к нравственной свободе, распространение просвещения, самоотвержение ученого во имя науки.
В печати, повторяем мы, мнение о произведениях Сенковского уже установилось; но в обществе еще до сих пор случается слышать одобрительные отзывы об остроумии и занимательности повестей Брамбеуса.
Такого рода отзывы могут слышать наши читательницы; они могут ими увлечься и плениться, хотя на короткое время, блестящим изложением Сенковского.
Подобное увлечение вредно, как всякое уклонение от истины; оно может быть тем более вредно, что всякий взгляд Брамбеуса на предметы, заслуживающие полного уважения со стороны каждого развитого человека, нравится неприготовленному читателю своею смелостию.
Этот легкий взгляд на вещи может внушить неосмысленный, бесплодный и безотрадный скептицизм, может заставить сомневаться в прогрессе, в благодетельном влиянии просвещения, потому что и над просвещением Брамбеус смеется при каждом удобном случае.
На этом основании, чтобы предохранить наших читательниц от подобного увлечения, мы считаем нужным указать им на статью г. Дудышкина, в которой личность Сенковского разбирается строгим, но беспристрастным судом истории.
Статья эта, доступная по своему изложению, важная по выбранному автором предмету, близко касающемуся нашей современности, может познакомить наших читательниц с приемами исторической критики, с тем, как должно смотреть на общественных деятелей, как оценивать их заслуги и распознавать невольные ошибки от намеренных уклонений.
Г. Дудышкин передает главные факты жизни Сенковского и особенно подробно говорит о первых годах его молодости, чтобы определить элементы, из которых составился его характер, влияния, которым он был подвержен, и знания, которые вынес он из школы в жизнь и которые должен был приложить к полезной деятельности.
Сенковский воспитывался в Виленском университете и слушал лучших тамошних профессоров.
Блестящие природные способности молодого студента обратили на него внимание наставников; еще в бытность свою в университете Сенковский участвовал в некоторых работах, предпринимавшихся его профессорами, и выбрал себе изучение Востока предметом специальных занятий; по выходе из университета он в течение двух лет путешествовал по Турции и Малой Азии и приобрел в арабском языке такие фундаментальные сведения, что выдержал блестящим образом экзамен, сделанный ему известным академиком Френом.
Обстоятельства благоприятствовали ученой карьере Сенковского: двадцати двух лет он получил кафедру при Петербургском университете.
Что мог он при своих знаниях сделать на пользу науки и что сделал -- этого не взвешивает г. Дудышкин, отклоняя от себя в этом случае роль судьи и предоставляя специалистам решить этот вопрос, важный для оценки личности Сенковского.
Главное дело в том, что Сенковский через несколько лет оставил трудную дорогу исследователя и принялся за русскую литературу.
По каким побуждениям взялся он за дело, незнакомое ему и не возбуждавшее в нем сочувствия, как действовал он на этом новом для себя поприще, какое влияние имела его деятельность на современное ему общество и какое значение имеет эта деятельность, ежели смотреть на нее с исторической точки зрения, - вот вопросы, на которые статья г. Дудышкина дает полный и решительный ответ.
Самое заглавие статьи показывает взгляд автора на разбираемую личность.
Сенковский - дилетант, то есть человек, не проникнутый глубоким чувством к своему делу, не способный на самоотвержение, а готовый трудиться тогда, когда это доставляет ему выгоду или удовольствие, и притом не так, как того требует положение общества, а так, как велит ему трудиться собственная, часто минутная, прихоть.
Из этого дилетантизма выводится объяснение всех поступков Сенковского: оттого он бросил науку и принялся за журналистику, убедившись в том, что известность литератора хотя, может быть, и не так прочна, как известность ученого, но зато при тогдашнем положении дел могла достаться легче, наделать более шуму и скорее подействовать на массу; оттого он не проводит в своей критической и беллетристической деятельности никакой общей мысли, а надо всем смеется, во всем сомневается, потому что смеяться и сомневаться легче, нежели доказывать и опровергать; сверх того, смех и сомнение, облеченное в игривую форму, тешили массу читателей, для которых было бы трудно следить за доказательствами и взвешивать опровержения.
Оттого и деятельность его в свое время была вредна для правильного развития общества, а теперь она не имеет никакого, даже исторического, значения; ее как будто не существовало.
Эти суждения г. Дудышкина могут казаться резкими только с первого взгляда; на самом деле в них нет ничего произвольного: они основаны на поступках покойного литератора, на мыслях, взятых из его собственных сочинений, на отзывах его современников и сотрудников и, наконец, на суждениях тех лиц, которые брали на себя обязанность защищать Сенковского перед судом ближайшего потомства.
Противоречия, в которые Сенковский часто впадает с самим собою, - противоречия, выражавшиеся и в его произведениях, и в словах, и в поступках, - все это обнаруживает в нем очевидное отсутствие убеждений как литературных, так и общественных.
Он не доверял теории, смеялся над всеми существующими научными системами, но, разрушая или, вернее, стараясь разрушить все, не созидал, не давал взамен разрушенного ничего нового и руководился при своих суждениях случайными обстоятельствами, а не твердою мыслью, вошедшею в сознание.
Он тешился своим делом, иногда занимался им из личных выгод, иногда для собственного удовольствия, для удовлетворения своего самолюбия, но никогда не служил делу, не жертвовал собою во имя истины - вот в чем состоит особенность дилетанта, человека, выбравшего себе занятия случайно, вот чем отличается дилетант от человека, действующего по внутреннему призванию, чувствующего в себе действительную потребность творчества и удовлетворяющего этой высшей потребности тем путем, к которому естественно направлены его способности.
Сенковский был дилетант, и многие читатели придут к этому убеждению, прочтя статью г. Дудышкина.
Это убеждение важно, потому что оно является результатом исторического обсуждения личности по тем материалам, которые сама она дает за себя или против себя.
Такое обсуживание ведет к познанию исторической истины и уясняет собою нравственные законы практической жизни, по которым должен действовать человек в отношении к своему обществу.