(no subject)
Волосы такой, наверное, рекордной краткости, закрывают лопатки, быстрее вытаскиваются из шарфа, движение расчёски укоротилось, даже меньше попадают в рот и куда бы то ни было, не снимаю больше волосами не свои очки, как ковбой с лассо, здорово, светло.
Миша, большие буквы, ты сказал, что невозможно читать мелкие, а мне и не жалко, наверно, это всё страсть к гармонии, к квадрату, к кругу, у моей витрувианской буквы все стороны равны и сечения золоты, хочется верить, да в общем, большая или малая форма, не здесь сбивать кегли.
Видела газель, на заду которой кто-то размашисто нарисовал знак бэтмена. Бетономешалку, которую раскрасили, как если приехал цирк, ромбами. Жёлтую фуру с жёлтой такси на Магистральной улице предсказуемо магистрального цвета. Всё в разные дни.
Из материальных благ осталось совсем ничтожно удовольствий бытия, в том главная ирония, не знаю, не умею не превратить то, что люблю, в аддикцию, не начать зависеть, и не лишиться этого тем или иным образом, даже по своей воле, будь то сырник или мечта или ещё что, кто, вопросы, и скорее нежелание ответа, даже если ответ 42. когда-нибудь я научусь. хотя бы резкой тени не поклоняться, не боготворить рот, не считать себя невозможным без чего-то, потому что возможно всё, и ты возможен любым, как вода. но вода мудрее.
изношенность и счастие быть постоянно влюблённым и не переставать никогда, будто это единственный способ дыхания, эти деревья, я хочу играть, пока мы оба не выиграем, это как музыка, и ноты обещают, что всё будет хорошо.
Миша, большие буквы, ты сказал, что невозможно читать мелкие, а мне и не жалко, наверно, это всё страсть к гармонии, к квадрату, к кругу, у моей витрувианской буквы все стороны равны и сечения золоты, хочется верить, да в общем, большая или малая форма, не здесь сбивать кегли.
Видела газель, на заду которой кто-то размашисто нарисовал знак бэтмена. Бетономешалку, которую раскрасили, как если приехал цирк, ромбами. Жёлтую фуру с жёлтой такси на Магистральной улице предсказуемо магистрального цвета. Всё в разные дни.
Из материальных благ осталось совсем ничтожно удовольствий бытия, в том главная ирония, не знаю, не умею не превратить то, что люблю, в аддикцию, не начать зависеть, и не лишиться этого тем или иным образом, даже по своей воле, будь то сырник или мечта или ещё что, кто, вопросы, и скорее нежелание ответа, даже если ответ 42. когда-нибудь я научусь. хотя бы резкой тени не поклоняться, не боготворить рот, не считать себя невозможным без чего-то, потому что возможно всё, и ты возможен любым, как вода. но вода мудрее.
изношенность и счастие быть постоянно влюблённым и не переставать никогда, будто это единственный способ дыхания, эти деревья, я хочу играть, пока мы оба не выиграем, это как музыка, и ноты обещают, что всё будет хорошо.