(no subject)
В бутылке воды Evian вижу то Бориса Виана, то Ивана из песни «Антон, Иван, Борис и я», то наивность группы the xx, которых всё тянет читать как группу шу шу (Xiu Xiu).
В слове хорошо увидела шорох, или услышала, тут как посмотреть. Как пёс по сухим осенним листочкам. И хорошо ему.
Какой день, какой сезон, не даёт ответа.
Один мой друг, учёный историк, всё искал, где издать книгу, и в итоге создал своё издательство. Вот это история!
Другой мой друг, романист, отчаявшись с издательствами, собрал краудфандинг, и издался сам, и вот это история!
Титаническими и во многом садистскими методами (тем не менее) постепенно стала будто почти совсем здоровой, почти перестала колоться, перестала жаловаться на перемены погоды, давление, усталость, боль там и сям. Всё это совершенно фантастические вещи, и я как-нибудь может пущусь в подробности, когда эксперимент нечеловеческой выдержки разбавлю-таки какими-нибудь отличным от чистой воды напитком (нескоро). Рано, конечно, радоваться, да меня это всё почему-то не особо и радует. Быть весёлой развалиной будто бы приятнее, чем оставляющим свой инсулин дома фрустрированным бодрым аскетом.
Впрочем, у всех свои аскеты в шкафу.
В слове хорошо увидела шорох, или услышала, тут как посмотреть. Как пёс по сухим осенним листочкам. И хорошо ему.
Какой день, какой сезон, не даёт ответа.
Один мой друг, учёный историк, всё искал, где издать книгу, и в итоге создал своё издательство. Вот это история!
Другой мой друг, романист, отчаявшись с издательствами, собрал краудфандинг, и издался сам, и вот это история!
Титаническими и во многом садистскими методами (тем не менее) постепенно стала будто почти совсем здоровой, почти перестала колоться, перестала жаловаться на перемены погоды, давление, усталость, боль там и сям. Всё это совершенно фантастические вещи, и я как-нибудь может пущусь в подробности, когда эксперимент нечеловеческой выдержки разбавлю-таки какими-нибудь отличным от чистой воды напитком (нескоро). Рано, конечно, радоваться, да меня это всё почему-то не особо и радует. Быть весёлой развалиной будто бы приятнее, чем оставляющим свой инсулин дома фрустрированным бодрым аскетом.
Впрочем, у всех свои аскеты в шкафу.