Гостомысл - первый русский князь?
Ну вот, дошла очередь и до моего любимого эпизода в истории Руси - "призвания варягов", как это рассказывается в Русском летописце архиепископа Пахомия.
Гостомысл, как его представляют некоторые российские кинематографисты XXI века.
Само "призвание", как оно приводится в Повести временных лет, я уже подробно разбирал. Даже идею сценария фильма накатал. Вроде, неплохую 6-). Вкратце: "призвания" не было, а были две или более волны скандинавских колонизаторов в южное Приильменье с последующей ассимиляцией их местным населением.
Естественно, как адепт древлести и самобытности, понуждаемый, по-видимому, ещё и неким политическим заказом, Пахомий описывает это достославное событие в полном соответствии с тогдашней "генеральной линией партии и правительства". Отношения Московского государства со Швецией в XVII веке - время написания Русского летописца - были, мягко говоря, далеки от теплоты и сочувствия, а потому иметь что-то общее со шведами русской высшей знати было политически невыгодно, по-современному говоря. Как иметь в таких условиях основателем правящей династии шведа? - Никак невозможно. Но и отказываться от насчитывающей несколько столетий торговой марки Рюриковичи было тоже никак нельзя. Выход нашёлся простой: а Рюрик вообще не был шведом! Хорошо, не был. А кем был? А-а-а...
А вот тут возникает вопрос: если Рюрик не был варягом-шведом, то все предыдущие летописи относительно его врали, а это не есть гут: к легитимизации власти уже в те времена подходили исключительно серьёзно. Да и прежние обстоятельства "призвания" были не очень лицеприятны: сами себе злобные буратины меж собой передрались и позвали собой управлять иностранного бандюка с его бригадой- что это такое? Никуда не годится: надо придумать что-нибудь поблагопристойнее и желательно - хоть как-то документально подтверждаемое. И здесь, как раз, возникает фигура Гостомысла. А потому имеет смысл приглядеться к этой фигуре попристальнее.
Впервые в истории Руси его имя как первого новгородского посадника появляется только в XV веке в перечнях "А се посадници новгородьстии" из Комиссионного списка Новгородской первой, Софийской первой и Новгородской четвёртой летописей. Цитирую по книге Новгородская первая летопись. М.,Л.: Издательство АН СССР, 1950. Стр. 471:
"А се посадници новгородьстии: Гостомысл, Коснятин, Остромир..."
Далее он появляется в ещё более поздних источниках XVI века. В частности, Воскресенская летопись XVI века сообщает, что по совету Гостомысла призвали варягов из Пруссии. Ещё позднее Гостомысл появляется в литературных произведениях "Сказание о князьях Владимирских" XVI века и "Сказание о Словене и Русе и городе Словенске" XVII века, а также в Киевском синопсисе XVII века, так что Русский летописец - тоже XVII века - никак не может претендовать на первенство в этом вопросе.
Подробнее всего история Гостомысла разработана, не побоюсь так написать, весьма разносторонне развитой личностью - В.Н. Татищевым. Личностью, правда, весьма неоднозначной в части истории. К примеру, другой выдающийся человек - Н.М. Карамзин - считал некоторые фрагменты труда Татищева - Истории Российской - шутками автора.
В четвёртой главе своего труда Татищев приводит сведения из так называемой Иоакимовской летописи, которая - конечно же! - предполагается древнейшей, чем труд Нестора. Эпизод с этой летописью - тоже весьма мутный. Татищев, собирая исторические документы для своего труда, якобы получает несколько тетрадей, явно вырванных из какой-то книги, естественно от каких-то древних монахов. Тетради содержат сведения, местами схожие с ПВЛ, но местами - весьма отличные или отсутствующие вовсе. Предполагалось, что эти летописные записи создал Иоаким - первый новгородский епископ, умерший в 1030-м году. Татищев и включил эти тетради в свою Историю Российскую, правда - без указания датировок и, по-видимому, своими словами. После чего тетради исчезли, как вещественные доказательства, оставив сведения, упоминавшиеся в них, как элемент веры. Были эти тетради, не были - сие уже теперь науке неизвестно. Не говоря уж о суждении об их подлинности.
Здесь я несколько отвлекусь именно на труд Татищева.Читая его описание этой самой Иоакимовской летописи, никак нельзя не прийти к некоторому недоумению. В первых же строках четвёртой главы Татищев говорит, что нигде не упоминается, что Иоаким что-то там писал, однако сразу же за этим утверждает, что в лице епископа имеет "совершенно древнего писателя, более нежели Нестор сведущего и в греческом языке (неизвестно почему греческом), и в истории искусного..." То бишь, сведения, содержащиеся в тетрадях, признаются Татищевым подлинными.Чуть далее Татищев честно отмечает, что в тетрадях "письмо новое, но худое, склад старый, смешанный с новым, самый простой и наречие новгородское". По-современному: записи свежие, но в плохом состоянии, написаны смесью упрощённого старого новгородского диалекта и "новояза". То есть, Татищев если и имел дело, то совершенно точно не с оригиналом записей Иоакима, а с неким не то, что списком, то есть очень близкой к оригиналу копией в полном смысле слова, а изложением неизвестного происхождения и совершенно непроверяемой достоверности. Получается, что именно на этом основании Татищев считает Иоакима более "в истории искусным" более, чем Нестор. К чести Татищева следует сказать, что всю историю появления у себя этих тетрадей он изложил подробно. У Татищева был родственник - Мелхиседек Борщов, продвизавшийся по части администрации религии. Родственник этот "... в книгах мало знал и меньшую охоту к ним имел". Татищев "по знакомству" обратился к свойственнику, чтобы тот прислал писателю для работы какие-нибудь древние книги. Борщов отписался, что никаких древних книг не имеет, и пришлёт, если встретит - знакомо, да? Очень жизненный аргумент доныне 6-). Правда, есть монах Вениамин, который такие книги собирает, но давать их никому не желает ни за деньги, никак, разве что вот три такие тетради прислал. Вот Татищев, как человек добросовестный, и указал особо на их неоригинальность: "... так разумел, что сии тетради нарочно для посылки ко мне списаны..."
В.Н. Татищев:
"В предъизвещании я показал, что хотя все наши и польские историки Нестора Печёрского за первейшего историка русского почитают, однако ж то довольно видимо, что прежде его писатели были, да книги те погибли, или ещё где хранятся, или коих либо обстоятельств ради от неразсудных презираемы, как то довольно примечаем, что несмысленные малые книжки или тетрадки великий разум и нужное к ведению малости ради презирают, а великие баснями и лжами наполненные предпочитают, и так оные полезные забвению предаются."
Сижу вот и размышляю: "великие наполненные баснями и лжами" - это Василий Никитич о чьих книгах написал? 4-)
Продолжение, как говорится, следует...