Марианна Анатольевна Герасимова, Мураша. Окончание

[eliabe_l]

Отрывок из письма Юрия Николаевича Либединского Сталину:
«На днях особое совещание приговорило к пяти годам лагеря Марианну Анатольевну Герасимову, мою бывшую жену, оставшуюся на всю жизнь моим луч­шим другом и товарищем, человека, которому в мо­лодости я посвятил свою первую книгу «Неделя» <...> Но я знаю все чувства и мысли этого человека <...> И

Comments

[eliabe_l]

Не факт, что письмо Либединского могло помочь Мураше, даже если Сталин его прочитал. Дело в том, что после окончания гражданской войны, Либединский стал одним из основателей группы писателей-коммунистов. Вот что он сам писал об этом: "Отпечаток недавних военных лет еще лежал тогда на всех коммунистах. У одного на голове была папа­ха, другой подпоясывался ремнем, третий носил са­ поги, многие, уже расставшись с армией, продолжа­ ли носить военную форму, - я сам довольно долго оставался веред ей.

28 (...) что пер­вым последствием перехода к нэпу будет обострение идеологической борьбы, что борьба эта обязательно должна найти отражение в литературе и что проле­ тарская литература будет орудием этой борьбы. Все то, что он говорил, было мне по душе.*

31 я попал в ту атмосферу не­прерывных и жарких споров, которая так по сердцу молодежи. Здесь и возникло ядро новой литературной группы. На первом же заседании мы решили назвать ее «Октябрь».

(…)
У нас не должно быть иной цели, кроме служе­ния своим словом делу партии. У нас каждое

[vive_liberta]

Вон что. Я почему-то думала, РАПП несколько раньше сложился.

[eliabe_l]

Я была неточна. Либединский и другие писатели-коммунисты, как он их называет, сначала вошли в группу "Октябрь", затем участвовали в журнале "На посту" (и их называли "напостовцы"), а потом вошли в РАПП>

Но вот что сам Либединский написал про себя в 1931 году, в первом томе его собрания сочинений: "...эпоха развертывания нэпа (...) была слишком контрастной в сравнении с моим романтическим восприятием военного коммунизма, и мои политические настроения стали приобретать паникерский и пессимистический характер; за "пеной" нэпа я не сумел увидеть перестройки рядов партии, перехода от штурма к осаде, мне стало казаться, что если не наступит международная революция, то нам грозит перерождение. Отсюда - замысел "Завтра". (...)

...Мое "Завтра" по существу явившееся по идейному содержанию выражением троцкистских настроений на языке образов. (...) Отойдя от троцкизма, я сам подверг "Завтра" резкой критике".

Цитирую по: Либединский, Юрий. Сочинения. 1 том. М, 1931, с. 221-222.

Другими словами, Сталин мог не доверять Либединскому: он в 1923 году

[vive_liberta]

Да, спасибо за уточнение.
На мой взгляд, главный парадокс в том, что для строительства коммунизма нужны люди мыслящие и деятельные. А человек мыслящий просто не может принимать что-то на веру. Он сомневается, выдвигает возражения, другие проекты. И это нормально, потому что та самая практика критерий истины еще на накопилась. И получается печально: вроде и умные нужны, а не только "верные", а потом и те и другие могут оказаться как бы врагами...

[eliabe_l]

Ну, люди той эпохи это воспринимали не так. С их идеальной точки зрения, дискуссии и постоянные споры были необходимы для "убыстрения времени", быстрого коллективного нахождения решения, нового пути вперед. Ошибшийся должен был публично признать свою ошибку и выдержать достойно критику (немалое испытание для самолюбия). После принятия решения никакие возражения, сомнения, другие проекты не принимались, это да. Принятие решения большинством означало закрытие этой темы.

Вероятно, поэтому Либединский и не пострадал, в конечном итоге. Он признал свою ошибку, не боялся о ней напоминать (иначе зачем включать в том 1931 года саморазоблачительное признание), отошел от троцкизма. Другими словами, с точки зрения партийной этики, поступил правильно.

Но в эпоху кризиса доверия, прошлое могло сыграть против него, тем более, что у него были близкие связи в настоящем "с врагами народа".