Марианна Анатольевна Герасимова, Мураша. Окончание

[eliabe_l]

Отрывок из письма Юрия Николаевича Либединского Сталину:
«На днях особое совещание приговорило к пяти годам лагеря Марианну Анатольевну Герасимову, мою бывшую жену, оставшуюся на всю жизнь моим луч­шим другом и товарищем, человека, которому в мо­лодости я посвятил свою первую книгу «Неделя» <...> Но я знаю все чувства и мысли этого человека <...> И

Comments

[eliabe_l]

Я была неточна. Либединский и другие писатели-коммунисты, как он их называет, сначала вошли в группу "Октябрь", затем участвовали в журнале "На посту" (и их называли "напостовцы"), а потом вошли в РАПП>

Но вот что сам Либединский написал про себя в 1931 году, в первом томе его собрания сочинений: "...эпоха развертывания нэпа (...) была слишком контрастной в сравнении с моим романтическим восприятием военного коммунизма, и мои политические настроения стали приобретать паникерский и пессимистический характер; за "пеной" нэпа я не сумел увидеть перестройки рядов партии, перехода от штурма к осаде, мне стало казаться, что если не наступит международная революция, то нам грозит перерождение. Отсюда - замысел "Завтра". (...)

...Мое "Завтра" по существу явившееся по идейному содержанию выражением троцкистских настроений на языке образов. (...) Отойдя от троцкизма, я сам подверг "Завтра" резкой критике".

Цитирую по: Либединский, Юрий. Сочинения. 1 том. М, 1931, с. 221-222.

Другими словами, Сталин мог не доверять Либединскому: он в 1923 году поддержал первое выступление троцкистской оппозиции своей повестью (на самом деле он отразил настроения, на которых сыграл Троцкий), он и затем был связан с троцкистами-двурушниками. Значит, его слова в поддержку Мураши не могли ей помочь.

Парадокс состоит в том, что Либединский был полностью преданным партии и ее дисциплине. Он не был оппозиционером.

[vive_liberta]

Да, спасибо за уточнение.
На мой взгляд, главный парадокс в том, что для строительства коммунизма нужны люди мыслящие и деятельные. А человек мыслящий просто не может принимать что-то на веру. Он сомневается, выдвигает возражения, другие проекты. И это нормально, потому что та самая практика критерий истины еще на накопилась. И получается печально: вроде и умные нужны, а не только "верные", а потом и те и другие могут оказаться как бы врагами...

[eliabe_l]

Ну, люди той эпохи это воспринимали не так. С их идеальной точки зрения, дискуссии и постоянные споры были необходимы для "убыстрения времени", быстрого коллективного нахождения решения, нового пути вперед. Ошибшийся должен был публично признать свою ошибку и выдержать достойно критику (немалое испытание для самолюбия). После принятия решения никакие возражения, сомнения, другие проекты не принимались, это да. Принятие решения большинством означало закрытие этой темы.

Вероятно, поэтому Либединский и не пострадал, в конечном итоге. Он признал свою ошибку, не боялся о ней напоминать (иначе зачем включать в том 1931 года саморазоблачительное признание), отошел от троцкизма. Другими словами, с точки зрения партийной этики, поступил правильно.

Но в эпоху кризиса доверия, прошлое могло сыграть против него, тем более, что у него были близкие связи в настоящем "с врагами народа".