В дебрях Маньчжурии (5): Цзиань (1)
25/09/06
Завтрак - шведский стол, буфет. При входе стоит девчонка в униформе, подает мокрый поднос и палочки. В мокрую же пиалу наливаешь жидкую кукурузную кашу...
Одновременно с нами завтракала группа военных, большинство, судя по большой звезде, майоры. На золотых бэджиках - имена и номера. У соседа справа номер - 00004. Атмосфера, благодаря покрытым клеенкой столам, как в старых советских столовках.
По словам гида, гостиница - три звезды, номер на двоих в корейском эквиваленте - пятьдесят тысяч вон, против чего мои попутчики дружно запротестовали.
Позавтракав, покидаем гостиницу. Сюда мы вернемся вечером и переночуем еще ночь. Напротив - вокзал. Отъезжаем - чуть поодаль толпа ребят синхронно выполняет движения китайской утренней зарядки. Проехали дальше - у входа в банк огромная очередь. Банки в Китае открываются в семь утра?
Наш путь лежит в Цзиань (кор. Чибан), где некогда располагалась вторая по счету столица Когурё, Куннэсон.
На окраине Цзианя музейный комплекс: могила когурёского Квангэтхо-вана, Великого расширителя земель, и знаменитая стела, сооруженная в честь вана его сыном, Чансу-ваном, чуть поодаль, в стороне - гробница самого сына.
Могила Квангэтхо-вана - огромный курган, а стела - заключенная в стекляный саркофаг четырехгранная каменная колонна высотой шесть с половиной метров, каждая из сторон которой испещрена иероглифами. Стела подробно описана Р.Ш.Джарылгасиновой в книге "Этногенез и этническая история корейцев по данным эпиграфики (Стела Квангэтхо-вана)" (1979). К ней я и отсылаю любопытного читателя.
Прорвавшись сквозь заслон местных музейных служителей, полтораста паломников с восторгом бросились к стеле. Как же! Это доказательство превосходства древних когурёсцев (и их потомков, нынешних корейцев) над кичливыми ханьцами, корейского права на местные земли. Внутри саркофага фотографировать нельзя, снаружи - можно, но мои паломники взяли числом и фотографировали без устали, а с таким числом правонарушителей даже десятку смотрителей и агентов госбезопасности КНР не было мочи справиться. Последним ничего не оставалось, как стоять снаружи саркофага и обреченно наблюдать за буйством орды корейских паломников.
По многу раз обойдя стелу и сфотографировавшись (строя умильные рожицы и показывая указательный и средний палец - виктория!), мы пошли взбираться на курган.
Истоптав его вдоль и поперек, отправились топтать могилу сына.
Завтрак - шведский стол, буфет. При входе стоит девчонка в униформе, подает мокрый поднос и палочки. В мокрую же пиалу наливаешь жидкую кукурузную кашу...
Одновременно с нами завтракала группа военных, большинство, судя по большой звезде, майоры. На золотых бэджиках - имена и номера. У соседа справа номер - 00004. Атмосфера, благодаря покрытым клеенкой столам, как в старых советских столовках.
По словам гида, гостиница - три звезды, номер на двоих в корейском эквиваленте - пятьдесят тысяч вон, против чего мои попутчики дружно запротестовали.
Позавтракав, покидаем гостиницу. Сюда мы вернемся вечером и переночуем еще ночь. Напротив - вокзал. Отъезжаем - чуть поодаль толпа ребят синхронно выполняет движения китайской утренней зарядки. Проехали дальше - у входа в банк огромная очередь. Банки в Китае открываются в семь утра?
Наш путь лежит в Цзиань (кор. Чибан), где некогда располагалась вторая по счету столица Когурё, Куннэсон.
На окраине Цзианя музейный комплекс: могила когурёского Квангэтхо-вана, Великого расширителя земель, и знаменитая стела, сооруженная в честь вана его сыном, Чансу-ваном, чуть поодаль, в стороне - гробница самого сына.
Могила Квангэтхо-вана - огромный курган, а стела - заключенная в стекляный саркофаг четырехгранная каменная колонна высотой шесть с половиной метров, каждая из сторон которой испещрена иероглифами. Стела подробно описана Р.Ш.Джарылгасиновой в книге "Этногенез и этническая история корейцев по данным эпиграфики (Стела Квангэтхо-вана)" (1979). К ней я и отсылаю любопытного читателя.
Прорвавшись сквозь заслон местных музейных служителей, полтораста паломников с восторгом бросились к стеле. Как же! Это доказательство превосходства древних когурёсцев (и их потомков, нынешних корейцев) над кичливыми ханьцами, корейского права на местные земли. Внутри саркофага фотографировать нельзя, снаружи - можно, но мои паломники взяли числом и фотографировали без устали, а с таким числом правонарушителей даже десятку смотрителей и агентов госбезопасности КНР не было мочи справиться. Последним ничего не оставалось, как стоять снаружи саркофага и обреченно наблюдать за буйством орды корейских паломников.
По многу раз обойдя стелу и сфотографировавшись (строя умильные рожицы и показывая указательный и средний палец - виктория!), мы пошли взбираться на курган.
Истоптав его вдоль и поперек, отправились топтать могилу сына.