Записки одиночного велосипедиста (5)
6/10/06
Сегодня чхусок, корейский день благодарения (он празднуется в пятнадцатый день восьмой луны). Все приличные люди собрались кланами и целыми кавалькадами едут на могилы предков, а мне предстоит проехать 90-километровый отрезок своего маршрута из Восточного Тэгу до монастыря Хэинса в Хапчхоне. Хэинса знаменит тем, что в его хранилище, расположенном чуть выше за главным храмом, хранятся 81340 деревянных блоков "Великого Канона сокровенного [на] восьмидесяти тысячах [блоков]" (Пхальман тэ-чжангён), более известного в миру под названием Tripitaka Koreana.
Восточный Тэгу-Хэинса (90 км)
Выехал, как и запланировал, в восемь. Изрядно наплутавшись в Тэгу, выбрался в Сонсо, проехал мимо университета Кемён. Дальше путь был ясен - еду по 30-му, затем по 59-му шоссе.
Мимо пролетали легкие автомашины, я же, палимый солнцем, пыжился, давил на педали, пыхтя под тяжестью 7-килограммового рюкзака. Пару раз до Сончжу останавливался на заправках, чтобы перехватить воды, кока-колы, заправиться шоколадкой. Один раз задержался надолго. Должно быть, это была последняя деревня, где был открыт магазин, потому что там я увидел буквально скопище машин: машины подъезжали одна за другой, водители и седоки выбегали, мчались к лавке, покупали подарочные наборы, воду, мороженое, кофе, перекуривали, садились в машины и уезжали... Решил отдохнуть и я, тем более что утром мой завтрак составили только два стаканчика кофе, а природа требовала свое. Я съел: упаковку жирных и сладких пончиков, здоровенную булку с какой-то начинкой, мороженое, сникерс, выпил два кофе, две кока-колы... Уточнил у людей дорогу. Все давали разные советы. Я плюнул и решил действовать по собственному плану.
Проскочив ровный участок, я очутился у подножия горного массива Каясан.
Дорога вела круто вверх, я почесал затылок, отступать было некуда, и я, сжав зубы, надавил на педали. Подъем, то крутой, то относительно пологий, тянулся километров десять. Но вот подъем закончился, и я помчался по относительно ровной дороге, проложенной по средней части склона знаменитой горы. Затем дорога круто оборвалась вниз, и я стремглав помчался вниз - спуск занял считанные минуты. Но радоваться было рано. Спустившись в долину, я свернул, повинуясь дорожному знаку, направо и увидел указатель: "До Хэинса - 7.5 км" и дорогу, ведущую круто вверх вдоль живописного и узкого горного ущелья в ту же гору Каясан, но с другой стороны! Впрочем, после только что пройденного испытания мне уже ничего не было страшно, и я отважно двинул дальше... В начале четвертого я с благоговением бродил по территории монастыря.
Хэинса оказался примечателен и тем, что в нем не берут денег за вход. Осмотрев и сфотографировав все, что было позволено, я поднялся в святая святых - в хранилище Чангён пханчжон, в котором с 15-го века хранятся восемьдесят тысяч деревянных дощечек.
"Великий Канон", вопреки распространенному мнению, не является оригинальным "Каноном". Оригинальный "Канон", который был вырезан к 1087 г., был уничтожен монголами в 1232 году. Этот же всего лишь копия прежнего, вырезанная вскоре после этого по приказу корёского короля Кочжона (1192-1259 гг.), но это не умаляет его значения, потому что это едва ли не единственная полная и древнейшая в мире копия свода буддийского канона (здесь с сомнением отсылаю к Гуглу).
Дощечки хранятся чуть ли не на открытом воздухе, они видны сквозь открытые решетки, по ним гуляет ветер. Удивительно, что дощечки, которым более семисот пятидесяти лет, сохранились как новенькие, их не тронула плесень, не съели насекомые...
Выждав момент, когда гулявший по двору хранилища служка утратил бдительность, я просунул камеру внутрь левого павильона и нажал гашетку...
Спустившись вниз в информбюро, я по привычке (так поступаю во всех храмах и музеях, где это возможно), заплатив пять тысяч вон, изготовил собственноручную копию одного блока. Теперь у меня есть ксилографический лист, отпечатанный древним способом, пусть и с копии, но все же "Канона".
Покинув монастырь, я приземлился в харчевне, где купил очередной платок (с картой Каясана), за что меня накормили корейской пиццей пхачжоном и прочими разносолами. Сытый, я думал, где мне переночевать - в монастыре, под монастырем, либо проехать дальше и подняться в горы. Подумав, решил остановиться на третьем варианте. Я рванул вниз с горы и, разогнавшись за семь с половиной километров, повернул круто налево и поднялся вверх на пару километров. Там увидел горный мотель. Приковал конька, поднялся на второй этаж. Из окошечка высунулась женская физиономия. "Комната есть?". "Да. Сколько вас?". "Я один". "Вам побольше или поменьше комнату?". "Поменьше". "Двадцать пять тысяч". "Превосходно".
Мотель оказался еще лучше, чем тэгуйский.
Принял душ, постирал футболки, купил у тетушки пива. В придачу получил упаковку кима, сушеной морской капусты...
Сегодня чхусок, корейский день благодарения (он празднуется в пятнадцатый день восьмой луны). Все приличные люди собрались кланами и целыми кавалькадами едут на могилы предков, а мне предстоит проехать 90-километровый отрезок своего маршрута из Восточного Тэгу до монастыря Хэинса в Хапчхоне. Хэинса знаменит тем, что в его хранилище, расположенном чуть выше за главным храмом, хранятся 81340 деревянных блоков "Великого Канона сокровенного [на] восьмидесяти тысячах [блоков]" (Пхальман тэ-чжангён), более известного в миру под названием Tripitaka Koreana.
Восточный Тэгу-Хэинса (90 км)
Выехал, как и запланировал, в восемь. Изрядно наплутавшись в Тэгу, выбрался в Сонсо, проехал мимо университета Кемён. Дальше путь был ясен - еду по 30-му, затем по 59-му шоссе.
Мимо пролетали легкие автомашины, я же, палимый солнцем, пыжился, давил на педали, пыхтя под тяжестью 7-килограммового рюкзака. Пару раз до Сончжу останавливался на заправках, чтобы перехватить воды, кока-колы, заправиться шоколадкой. Один раз задержался надолго. Должно быть, это была последняя деревня, где был открыт магазин, потому что там я увидел буквально скопище машин: машины подъезжали одна за другой, водители и седоки выбегали, мчались к лавке, покупали подарочные наборы, воду, мороженое, кофе, перекуривали, садились в машины и уезжали... Решил отдохнуть и я, тем более что утром мой завтрак составили только два стаканчика кофе, а природа требовала свое. Я съел: упаковку жирных и сладких пончиков, здоровенную булку с какой-то начинкой, мороженое, сникерс, выпил два кофе, две кока-колы... Уточнил у людей дорогу. Все давали разные советы. Я плюнул и решил действовать по собственному плану.
Проскочив ровный участок, я очутился у подножия горного массива Каясан.
Дорога вела круто вверх, я почесал затылок, отступать было некуда, и я, сжав зубы, надавил на педали. Подъем, то крутой, то относительно пологий, тянулся километров десять. Но вот подъем закончился, и я помчался по относительно ровной дороге, проложенной по средней части склона знаменитой горы. Затем дорога круто оборвалась вниз, и я стремглав помчался вниз - спуск занял считанные минуты. Но радоваться было рано. Спустившись в долину, я свернул, повинуясь дорожному знаку, направо и увидел указатель: "До Хэинса - 7.5 км" и дорогу, ведущую круто вверх вдоль живописного и узкого горного ущелья в ту же гору Каясан, но с другой стороны! Впрочем, после только что пройденного испытания мне уже ничего не было страшно, и я отважно двинул дальше... В начале четвертого я с благоговением бродил по территории монастыря.
Хэинса оказался примечателен и тем, что в нем не берут денег за вход. Осмотрев и сфотографировав все, что было позволено, я поднялся в святая святых - в хранилище Чангён пханчжон, в котором с 15-го века хранятся восемьдесят тысяч деревянных дощечек.
"Великий Канон", вопреки распространенному мнению, не является оригинальным "Каноном". Оригинальный "Канон", который был вырезан к 1087 г., был уничтожен монголами в 1232 году. Этот же всего лишь копия прежнего, вырезанная вскоре после этого по приказу корёского короля Кочжона (1192-1259 гг.), но это не умаляет его значения, потому что это едва ли не единственная полная и древнейшая в мире копия свода буддийского канона (здесь с сомнением отсылаю к Гуглу).
Дощечки хранятся чуть ли не на открытом воздухе, они видны сквозь открытые решетки, по ним гуляет ветер. Удивительно, что дощечки, которым более семисот пятидесяти лет, сохранились как новенькие, их не тронула плесень, не съели насекомые...
Выждав момент, когда гулявший по двору хранилища служка утратил бдительность, я просунул камеру внутрь левого павильона и нажал гашетку...
Спустившись вниз в информбюро, я по привычке (так поступаю во всех храмах и музеях, где это возможно), заплатив пять тысяч вон, изготовил собственноручную копию одного блока. Теперь у меня есть ксилографический лист, отпечатанный древним способом, пусть и с копии, но все же "Канона".
Покинув монастырь, я приземлился в харчевне, где купил очередной платок (с картой Каясана), за что меня накормили корейской пиццей пхачжоном и прочими разносолами. Сытый, я думал, где мне переночевать - в монастыре, под монастырем, либо проехать дальше и подняться в горы. Подумав, решил остановиться на третьем варианте. Я рванул вниз с горы и, разогнавшись за семь с половиной километров, повернул круто налево и поднялся вверх на пару километров. Там увидел горный мотель. Приковал конька, поднялся на второй этаж. Из окошечка высунулась женская физиономия. "Комната есть?". "Да. Сколько вас?". "Я один". "Вам побольше или поменьше комнату?". "Поменьше". "Двадцать пять тысяч". "Превосходно".
Мотель оказался еще лучше, чем тэгуйский.
Принял душ, постирал футболки, купил у тетушки пива. В придачу получил упаковку кима, сушеной морской капусты...