Советская армия. Часть 5.
Зарисовочки
На улице дерутся двое. Один капитан. Другой солдат. Дерутся из-за бабы. Она жена капитана. Продавщица в магазине.
Сержант зовет меня в свою каптерку. На самой верхней полке, заваленная всяким барахлом, УКВ радиостанция. Первый раз в жизни я слушаю Севу Новгородцева и то ли Голос Америки, то ли Радио Свободы.
Крыльцо столовой в городке. На крыльце чеченцы. Их человек пять на всю часть, но с ними боятся связываться и деды, и офицеры. Чеченцы не пропускают в столовую, пока не отдашь честь. Честь отдают все. Чеченцы ржут.
Маленький солдатик. На солдатике такая же, как у меня не по росту, огромная шинель, только солдатик на голову меня ниже. Солдатик весь грязный, в коросте, зачмыренный. Его чмырят все - и деды, и одногодки. Он стирает хэбэшки, носки, чистит сапоги. Его бьют. Он сбегает. Часть поднимают по тревоге. Прочесывают леса. Ловят. Бьют. Он опять сбегает. И опять его ловят. И опять бьют. Опять сбегает. Опять ловят. Опять бьют. Сбегает. Ловят. Бьют. Раз на шестой переводят в другую часть.
Лето. Полдень. Часть выстроена на плацу. Командир части пьян. Командир части решил нас за что-то наказать. Стоим час, два. Очнулся в туалете, меня обливают водой.
Казарма РТЦ совмещена со столовой (не в городке, а около командного центра (бункера), где солдаты РТЦ несли двухнедельную вахту, я же приходил ежедневно на свою станцию). Вход в казарму с одной стороны здания, вход в столовую, прямо по длинному коридору, в другой. Я единственный молодой на точке. Ко времени обеда солдатики выстраиваются вдоль стен коридора (человек 15). Пока дойду до дверей столовой подворотничок и пуговицы оторваны, ремень затянут так, что можно уже не есть, не влезет. Зимой туда в шинели не ходил, пуговицы пришивать тяжело.
На улице дерутся двое. Один капитан. Другой солдат. Дерутся из-за бабы. Она жена капитана. Продавщица в магазине.
Сержант зовет меня в свою каптерку. На самой верхней полке, заваленная всяким барахлом, УКВ радиостанция. Первый раз в жизни я слушаю Севу Новгородцева и то ли Голос Америки, то ли Радио Свободы.
Крыльцо столовой в городке. На крыльце чеченцы. Их человек пять на всю часть, но с ними боятся связываться и деды, и офицеры. Чеченцы не пропускают в столовую, пока не отдашь честь. Честь отдают все. Чеченцы ржут.
Маленький солдатик. На солдатике такая же, как у меня не по росту, огромная шинель, только солдатик на голову меня ниже. Солдатик весь грязный, в коросте, зачмыренный. Его чмырят все - и деды, и одногодки. Он стирает хэбэшки, носки, чистит сапоги. Его бьют. Он сбегает. Часть поднимают по тревоге. Прочесывают леса. Ловят. Бьют. Он опять сбегает. И опять его ловят. И опять бьют. Опять сбегает. Опять ловят. Опять бьют. Сбегает. Ловят. Бьют. Раз на шестой переводят в другую часть.
Лето. Полдень. Часть выстроена на плацу. Командир части пьян. Командир части решил нас за что-то наказать. Стоим час, два. Очнулся в туалете, меня обливают водой.
Казарма РТЦ совмещена со столовой (не в городке, а около командного центра (бункера), где солдаты РТЦ несли двухнедельную вахту, я же приходил ежедневно на свою станцию). Вход в казарму с одной стороны здания, вход в столовую, прямо по длинному коридору, в другой. Я единственный молодой на точке. Ко времени обеда солдатики выстраиваются вдоль стен коридора (человек 15). Пока дойду до дверей столовой подворотничок и пуговицы оторваны, ремень затянут так, что можно уже не есть, не влезет. Зимой туда в шинели не ходил, пуговицы пришивать тяжело.