Советская армия. Часть 6.
Армия скот ов.
В декабре 1985 года к нам в часть для прохождения практики прибыла группа новобранцев водителей. Нашу казарму (РТЦ и связь) отдали для их нужд, а нас переселили в четвертую, нежилую казарму ( в первой части я писал, что она была заброшена и зассана-засрана до полного соответствия отхожему месту). Говно солдатики отскребли, завезли кровати и дополнительный набор матрасов для утепления. Снег к тому времени выпал и его было много. Так как казарма не использовалась, по крайней мере, один год моей службы, то говорить об отоплении в ней не имеет смысла. Его не было. Более того, во многих окнах стекла отсутствовали, их вытаскивали для ремонта окон в других трех казармах или просто побили ради развлечения. Так и спали, укрывшись двумя тремя матрасами, не снимая шинелей и шапок, в запахе сортира и нередко просыпаясь под сугробом наметенного снега. Ну вот представьте себе, просыпаетесь вы утром и чтобы добраться до выхода, вы в плавь пробираетесь через горы снега. Не верите? Вот и я тоже. Самому себе не верю, что такое могло быть. Подъемы как таковые вообще отсутствовали: забегал какой-нибудь сержант, орал Подъем и тут же убегал. Да никто и так не залеживался. В эти дни было не редкостью не умываться совсем. Правда, стоит сказать, что наши командиры до какой-то степени осознавали происходящее и, в конце концов, было дано негласное распоряжение позволить спать солдатикам где им теплее. Половина народа расползлась по части (у связи была отдельная учебная комната в городке), кто-то спал в штабе, кто-то в сержантских каптерках, но четвертая казарма все равно не пустовала. Вы спросите, неужели нельзя было поставить кровати во второй и третьей казарме? Я не знаю. Может количество народа превысило бы пожарные нормы. Может еще какие-то заморочки, но мне видится это: не было воли, обыкновенной человеческой воли. В нашей части в воздухе висела тяжелая усталость, усталость от маразма той жизни в СССР и особенно в армии. Вы понимаете, офицеры пили. Офицеры стремились уволиться из армии любой ценой. Ценой пьянок, ценой залетов, ценой невыполнения приказов. Их не отпускали. Понимаете, не отпускали. В военных городках нечего было жрать, жилье было ветхое, зарплата маленькая. Это был форменный кошмар. Ну возьмите само прибытие 60 человек в часть для прохождения практики, где невозможно разместить личный состав. Стоит ли углубляться в детали?
Водители ходили в наряды. Одной из их обязанностей была работа в кочегарке. Уголь кидать. По утрам колона грузовиков уезжала колесить по Московской области. Пробыли они у нас около месяца и, наконец, разъехались по своим частям. Жизнь у нас вернулась в своё «нормальное русло». В один из первых мартовских дней нас собрали в клубе на комсомольское собрание. Молоденький лейтенант (то ли старый комсомолец, то ли молодой коммунист) объявил повестку дня: исключение из комсомола троих военнослужащих нашей части за изнасилование. За изнасилование ребят из той водительской учебки (в кочегарке). Кто-то из ребят в конце концов рассказал родителям, те прямиком пожаловались в КГБ, изнасилования продолжались в течение всего нахождения ребят у нас в части (рассказываю, что нам сообщили на собрании). И вот нам необходимо принять меры. Я очень хорошо помню реакцию всех нас на это сообщение, в том числе и меня: довольно вялая, довольно равнодушная реакция. Мы все уже были в отдалении от человеческих норм поведения (вся страна давно уже плавала в море говна, но для молодого 18-19 -летнего человека это все еще было выходом в океан человеческой вони). Это было сборище скотов. Сборище коммунистов и комсомольцев. И каждый был занят собственным выживанием. Единогласно мы проголосовали за исключение. И... Все. На этом для той троицы все и закончилось. Они какое-то время еще побыли в части, посидели на гауптвахте и в один прекрасный день их всех одновременно демобилизовали. Ребята отъехали в Москву, на радостях изнасиловали какую-то бабу в переходе. Их вернули обратно в часть. Судили. Дали по три года. Все. Конец истории. Из советской армии сор не выносили. Такого в советской армии не могло случиться. Точка.
В декабре 1985 года к нам в часть для прохождения практики прибыла группа новобранцев водителей. Нашу казарму (РТЦ и связь) отдали для их нужд, а нас переселили в четвертую, нежилую казарму ( в первой части я писал, что она была заброшена и зассана-засрана до полного соответствия отхожему месту). Говно солдатики отскребли, завезли кровати и дополнительный набор матрасов для утепления. Снег к тому времени выпал и его было много. Так как казарма не использовалась, по крайней мере, один год моей службы, то говорить об отоплении в ней не имеет смысла. Его не было. Более того, во многих окнах стекла отсутствовали, их вытаскивали для ремонта окон в других трех казармах или просто побили ради развлечения. Так и спали, укрывшись двумя тремя матрасами, не снимая шинелей и шапок, в запахе сортира и нередко просыпаясь под сугробом наметенного снега. Ну вот представьте себе, просыпаетесь вы утром и чтобы добраться до выхода, вы в плавь пробираетесь через горы снега. Не верите? Вот и я тоже. Самому себе не верю, что такое могло быть. Подъемы как таковые вообще отсутствовали: забегал какой-нибудь сержант, орал Подъем и тут же убегал. Да никто и так не залеживался. В эти дни было не редкостью не умываться совсем. Правда, стоит сказать, что наши командиры до какой-то степени осознавали происходящее и, в конце концов, было дано негласное распоряжение позволить спать солдатикам где им теплее. Половина народа расползлась по части (у связи была отдельная учебная комната в городке), кто-то спал в штабе, кто-то в сержантских каптерках, но четвертая казарма все равно не пустовала. Вы спросите, неужели нельзя было поставить кровати во второй и третьей казарме? Я не знаю. Может количество народа превысило бы пожарные нормы. Может еще какие-то заморочки, но мне видится это: не было воли, обыкновенной человеческой воли. В нашей части в воздухе висела тяжелая усталость, усталость от маразма той жизни в СССР и особенно в армии. Вы понимаете, офицеры пили. Офицеры стремились уволиться из армии любой ценой. Ценой пьянок, ценой залетов, ценой невыполнения приказов. Их не отпускали. Понимаете, не отпускали. В военных городках нечего было жрать, жилье было ветхое, зарплата маленькая. Это был форменный кошмар. Ну возьмите само прибытие 60 человек в часть для прохождения практики, где невозможно разместить личный состав. Стоит ли углубляться в детали?
Водители ходили в наряды. Одной из их обязанностей была работа в кочегарке. Уголь кидать. По утрам колона грузовиков уезжала колесить по Московской области. Пробыли они у нас около месяца и, наконец, разъехались по своим частям. Жизнь у нас вернулась в своё «нормальное русло». В один из первых мартовских дней нас собрали в клубе на комсомольское собрание. Молоденький лейтенант (то ли старый комсомолец, то ли молодой коммунист) объявил повестку дня: исключение из комсомола троих военнослужащих нашей части за изнасилование. За изнасилование ребят из той водительской учебки (в кочегарке). Кто-то из ребят в конце концов рассказал родителям, те прямиком пожаловались в КГБ, изнасилования продолжались в течение всего нахождения ребят у нас в части (рассказываю, что нам сообщили на собрании). И вот нам необходимо принять меры. Я очень хорошо помню реакцию всех нас на это сообщение, в том числе и меня: довольно вялая, довольно равнодушная реакция. Мы все уже были в отдалении от человеческих норм поведения (вся страна давно уже плавала в море говна, но для молодого 18-19 -летнего человека это все еще было выходом в океан человеческой вони). Это было сборище скотов. Сборище коммунистов и комсомольцев. И каждый был занят собственным выживанием. Единогласно мы проголосовали за исключение. И... Все. На этом для той троицы все и закончилось. Они какое-то время еще побыли в части, посидели на гауптвахте и в один прекрасный день их всех одновременно демобилизовали. Ребята отъехали в Москву, на радостях изнасиловали какую-то бабу в переходе. Их вернули обратно в часть. Судили. Дали по три года. Все. Конец истории. Из советской армии сор не выносили. Такого в советской армии не могло случиться. Точка.