Советская армия. Часть 3.
Тягот ы армейской службы:
Казармы
Казармы в нашей части представляли собой обыкновенные деревянные бараки с выбитыми или потрескавшимися стеклами. Утеплителем являлся обыкновенный шлак. Зимой температура в яркий солнечный день не поднималась выше 18 С, ночью 7-10 С. Спать было холодно. Изо рта шел пар. Благо всегда были пустые кровати людей ушедших в караул и матрасов для укрытия хватало. В особо холодные ночи спали не раздеваясь (сапоги конечно снимали).
Баня
Смена нательного белья случалась раз в месяц, баня раз в три месяца. Горячая вода была дефицитом (в умывальниках только холодная вода). Я, вот хоть убей, не могу вспомнить, как выглядела наша баня. Мне кажется я всё-таки ошибаюсь: мылся я только в самоволках, увольнительных и отпуске.
Воровство
Воровали безбожно. Воровали все и всё. Все это: офицеры, солдаты, гражданские служащие. Всё: еду, одежду, провода, радиодетали, радиолампы, осциллографы, радиоприемники, колеса, бензин ... Одним из самых ходовых товаров был комплект химзащиты. Сколько бы ты не утащил, все уходило влет. Химзащита была твердой валютой нашей части. Химзащиту не только продавали, ее дарили, меняли на водку и еду. Вспомните, кто жил в то время: восьмидесятые - годы тотального дефицита.
Мою шинель украли, как только закончился карантин, оставив не совсем старую и в приличном состоянии, но такую огромную и безразмерную, что воротник висел хомутом и заканчивался где-то в районе живота, рукава подворачивались вполовину, а полы шинели болтались где-то позади меня как платье у дам 18 века. Я мог обмотаться этой шинелью трижды, а ремень терялся в нависающих складках. Вы думаете, кому-то было дело до моего вида? Я отходил два года в этой шинели и чтоб кто-то сказал, что я позор Советской армии. Нет, я был ее типичный представитель. Когда у меня украли мои первые сапоги, я просто не помню. Наверно где-то рядом с шинелью. У меня своровали 10 или 11 пар сапог! И с каждой «новой» парой сапоги становились все хуже и хуже. Первый год службы я закончил с сапогами размеров на пять больше моего и огромными, чудовищными дырами из которых все время торчали портянки. После этого сапоги воровать перестали, а уж вскоре и год службы подошел, и сапоги мне выдали новые. Моя шапка в конце-концов тоже ушла, хотя я клал ее под подушку. Но вот ушла и все тут! Оставленная взамен тоже была необычайных размеров. Я так и не смог определить какого она была размера. Это фактически была не шапка. Это был меховой чемодан, кожух небольших размеров в котором полностью скрывалась моя голова. Чтобы поговорить и увидеть собеседника я закидывал голову назад и придерживал шапку рукой на уровне глаз, а в строю держал на переносице. Во всех остальных случаях при движении я руководствовался тем, что видел у себя под ногами или прислушивался к звукам из внешнего мира. Эта шапка тоже была со мной до конца службы. Нельзя сказать, что я не мог воровать. Мог, как любой советский человек, но крысятничать или отобрать - увольте. Вообще, в Советской армии всегда были проблемы с размерами, и выданные новые вещи всегда были либо большего, либо меньшего размеров. С моими безразмерными шинелью и шапкой я, конечно, был исключением. Уж повезло так повезло. В смысле размера. Но у всех без исключения новобранцев шинели, сапоги и шапки в конце-концов оказались чьими-то ношенными и даже в еще более худшем состоянии.
Огневая подготовка
Стрелковым оружием в нашей части и, я так понимаю, в нашем роде войск на то время был самозарядный карабин Симонова. За два года службы я стрелял ровно один раз, и мне было позволено израсходовать три боевых патрона. Три патрона за два года службы! Почему так случилось, я не знаю. Можно только догадываться. Например, стрельба из карабина это развлечение, а солдату Совтской армии было не до развлечений, у него дел хватало: плац подметать, ногу тянуть, на тумбочке стоять, историю КПСС изучать. Да мало ли какие дела у советского солдата были. Какая там огневая подготовка!
Физическая подготовка
Не было, если не считать невнятной издевательской зарядки. Как еще можно воспринимать построение в течение 10-15 минут в шесть утра в феврале и бег в кирзачах на тридцатиградусном морозе без гимнастерки, в нижней рубашке? Болели все. Только вот не надо о тяготах. Моей лыжной беговой формой на соревнованиях в 20-ти градусный мороз был тонкий нейлоновый комбинезон на голое тело (плюс перчатки, шапочка). Все должно соответствовать ситуации, во всем должна быть мера и разум. Что в дефиците.
Строевая подготовка
Заебывали. А что еще сказать? Какое еще слово можно подобрать, чтобы описать основой процесс усиления обороноспособности страны. От высоты поднятой ноги и оттянутого мыска зависела судьба уебищной Родины.
Спец. подготовка
Хотя моя служба проходила в войсках ПВО, но моей военной специализацией стала связь. Случилось это довольно спонтанно и неожиданно (для меня) из-за того, что в подразделении связи на момент моего нахождения в карантине не хватало людей (или из-за увольнения в запас, или из-за недобора специалистов). В один из дней на построении карантина какой-то майор попросил выйти из строя тех, кто знает, что такое LC колебательный контур, p-n-p переход и сможет нарисовать схему простейшего усилителя. Вышел я один. А-ха-ха, хотя я и радиолюбительствовал до армии уже несколько лет, но всё, что он перечислил было в стандартной программе физики старших классов. Однако самым умным оказался я один. Как бы показатель самого лучшего образования в мире, однако. Ну так вернёмся к спец. подготовке.
Не было. Дали кучу радиосхем на новое оборудование. Изучай. Да и кто бы обучал! Дело в том, что в 1984 году 99,9% офицеров нашей части вообще не шарило во всем, что было связано с полупроводниками и транзисторами. Солдаты срочники шарили, а офицеры нет. Это было потрясающе! Это была оборона! На нашу радиорелейную станцию начальство боялось заходить. К началу моей службы, как управлять станцией знало два человека, да и те были прикомандированы к нам из другой части, а к концу моей службы оставался один человек, обученный мной парень. Шахтер. Из Донбасса. Но это,по крайней мере,гарантировало ему хорошую, спокойную, свободную от армейского дебилизма службу.
Питание
Как я уже сказал, это были помои. По будням хлеб был серый, по выходным на завтрак кусок белого с маслом. Масло в 50 % случаев было зеленоватое и пахло испорченным жиром. На завтрак перловка на воде, жидкий компот из сухофруктов. На обед суп из гнилой капусты на воде, с добавлением перловки и кусочка картошки, каша гречневая или картошка-пюре на воде с кожурой и сухой, неизвестно сколько пролежавшей рыбой, слитый чай. На ужин гречка или картошка-пюре с сухой, неизвестно сколько пролежавшей рыбой, слитый чай. Готовилось все это на комбижире, такая белесая, парафиновой консистенции субстанция. Мяса за два года в нашем рационе не было ни разу, а может и было, но, очевидно, так редко, что я просто не помню. Молоко, фрукты-овощи? Не надо даже спрашивать, это издевательство спрашивать такое в Советской армии. Зато всего, что давали, было много. На стол выставлялось дымящимися чанами. Ну как вот в хлеву скотине в корыто наливают. Много. От души. Вот от души потом и блевали. На весь городок. А ведь у нас в части был свой хоз. взвод, свои быки и свиньи, а вокруг части одни колхозные поля с морковью, картошкой, капустой, горохом, кукурузой в какую сторону не пойди. Одним из удовольствий было спереть в столовке кускового сахара и весь день грызть с хлебом.
В целом усредненный солдат в нашей части представлял собой что-то типа бича или бомжа в военной форме: голодное, больное, грязное, воняющее гуталином и портянками, простуженное, все в чирьях существо, со стеклянным, равнодушным взглядом и поведением тряпичной куклы.
Через пару месяцев такой жизни уже было по хуй всё. Только бы пожрать. Только бы выспаться.
Казармы
Казармы в нашей части представляли собой обыкновенные деревянные бараки с выбитыми или потрескавшимися стеклами. Утеплителем являлся обыкновенный шлак. Зимой температура в яркий солнечный день не поднималась выше 18 С, ночью 7-10 С. Спать было холодно. Изо рта шел пар. Благо всегда были пустые кровати людей ушедших в караул и матрасов для укрытия хватало. В особо холодные ночи спали не раздеваясь (сапоги конечно снимали).
Баня
Смена нательного белья случалась раз в месяц, баня раз в три месяца. Горячая вода была дефицитом (в умывальниках только холодная вода). Я, вот хоть убей, не могу вспомнить, как выглядела наша баня. Мне кажется я всё-таки ошибаюсь: мылся я только в самоволках, увольнительных и отпуске.
Воровство
Воровали безбожно. Воровали все и всё. Все это: офицеры, солдаты, гражданские служащие. Всё: еду, одежду, провода, радиодетали, радиолампы, осциллографы, радиоприемники, колеса, бензин ... Одним из самых ходовых товаров был комплект химзащиты. Сколько бы ты не утащил, все уходило влет. Химзащита была твердой валютой нашей части. Химзащиту не только продавали, ее дарили, меняли на водку и еду. Вспомните, кто жил в то время: восьмидесятые - годы тотального дефицита.
Мою шинель украли, как только закончился карантин, оставив не совсем старую и в приличном состоянии, но такую огромную и безразмерную, что воротник висел хомутом и заканчивался где-то в районе живота, рукава подворачивались вполовину, а полы шинели болтались где-то позади меня как платье у дам 18 века. Я мог обмотаться этой шинелью трижды, а ремень терялся в нависающих складках. Вы думаете, кому-то было дело до моего вида? Я отходил два года в этой шинели и чтоб кто-то сказал, что я позор Советской армии. Нет, я был ее типичный представитель. Когда у меня украли мои первые сапоги, я просто не помню. Наверно где-то рядом с шинелью. У меня своровали 10 или 11 пар сапог! И с каждой «новой» парой сапоги становились все хуже и хуже. Первый год службы я закончил с сапогами размеров на пять больше моего и огромными, чудовищными дырами из которых все время торчали портянки. После этого сапоги воровать перестали, а уж вскоре и год службы подошел, и сапоги мне выдали новые. Моя шапка в конце-концов тоже ушла, хотя я клал ее под подушку. Но вот ушла и все тут! Оставленная взамен тоже была необычайных размеров. Я так и не смог определить какого она была размера. Это фактически была не шапка. Это был меховой чемодан, кожух небольших размеров в котором полностью скрывалась моя голова. Чтобы поговорить и увидеть собеседника я закидывал голову назад и придерживал шапку рукой на уровне глаз, а в строю держал на переносице. Во всех остальных случаях при движении я руководствовался тем, что видел у себя под ногами или прислушивался к звукам из внешнего мира. Эта шапка тоже была со мной до конца службы. Нельзя сказать, что я не мог воровать. Мог, как любой советский человек, но крысятничать или отобрать - увольте. Вообще, в Советской армии всегда были проблемы с размерами, и выданные новые вещи всегда были либо большего, либо меньшего размеров. С моими безразмерными шинелью и шапкой я, конечно, был исключением. Уж повезло так повезло. В смысле размера. Но у всех без исключения новобранцев шинели, сапоги и шапки в конце-концов оказались чьими-то ношенными и даже в еще более худшем состоянии.
Огневая подготовка
Стрелковым оружием в нашей части и, я так понимаю, в нашем роде войск на то время был самозарядный карабин Симонова. За два года службы я стрелял ровно один раз, и мне было позволено израсходовать три боевых патрона. Три патрона за два года службы! Почему так случилось, я не знаю. Можно только догадываться. Например, стрельба из карабина это развлечение, а солдату Совтской армии было не до развлечений, у него дел хватало: плац подметать, ногу тянуть, на тумбочке стоять, историю КПСС изучать. Да мало ли какие дела у советского солдата были. Какая там огневая подготовка!
Физическая подготовка
Не было, если не считать невнятной издевательской зарядки. Как еще можно воспринимать построение в течение 10-15 минут в шесть утра в феврале и бег в кирзачах на тридцатиградусном морозе без гимнастерки, в нижней рубашке? Болели все. Только вот не надо о тяготах. Моей лыжной беговой формой на соревнованиях в 20-ти градусный мороз был тонкий нейлоновый комбинезон на голое тело (плюс перчатки, шапочка). Все должно соответствовать ситуации, во всем должна быть мера и разум. Что в дефиците.
Строевая подготовка
Заебывали. А что еще сказать? Какое еще слово можно подобрать, чтобы описать основой процесс усиления обороноспособности страны. От высоты поднятой ноги и оттянутого мыска зависела судьба уебищной Родины.
Спец. подготовка
Хотя моя служба проходила в войсках ПВО, но моей военной специализацией стала связь. Случилось это довольно спонтанно и неожиданно (для меня) из-за того, что в подразделении связи на момент моего нахождения в карантине не хватало людей (или из-за увольнения в запас, или из-за недобора специалистов). В один из дней на построении карантина какой-то майор попросил выйти из строя тех, кто знает, что такое LC колебательный контур, p-n-p переход и сможет нарисовать схему простейшего усилителя. Вышел я один. А-ха-ха, хотя я и радиолюбительствовал до армии уже несколько лет, но всё, что он перечислил было в стандартной программе физики старших классов. Однако самым умным оказался я один. Как бы показатель самого лучшего образования в мире, однако. Ну так вернёмся к спец. подготовке.
Не было. Дали кучу радиосхем на новое оборудование. Изучай. Да и кто бы обучал! Дело в том, что в 1984 году 99,9% офицеров нашей части вообще не шарило во всем, что было связано с полупроводниками и транзисторами. Солдаты срочники шарили, а офицеры нет. Это было потрясающе! Это была оборона! На нашу радиорелейную станцию начальство боялось заходить. К началу моей службы, как управлять станцией знало два человека, да и те были прикомандированы к нам из другой части, а к концу моей службы оставался один человек, обученный мной парень. Шахтер. Из Донбасса. Но это,по крайней мере,гарантировало ему хорошую, спокойную, свободную от армейского дебилизма службу.
Питание
Как я уже сказал, это были помои. По будням хлеб был серый, по выходным на завтрак кусок белого с маслом. Масло в 50 % случаев было зеленоватое и пахло испорченным жиром. На завтрак перловка на воде, жидкий компот из сухофруктов. На обед суп из гнилой капусты на воде, с добавлением перловки и кусочка картошки, каша гречневая или картошка-пюре на воде с кожурой и сухой, неизвестно сколько пролежавшей рыбой, слитый чай. На ужин гречка или картошка-пюре с сухой, неизвестно сколько пролежавшей рыбой, слитый чай. Готовилось все это на комбижире, такая белесая, парафиновой консистенции субстанция. Мяса за два года в нашем рационе не было ни разу, а может и было, но, очевидно, так редко, что я просто не помню. Молоко, фрукты-овощи? Не надо даже спрашивать, это издевательство спрашивать такое в Советской армии. Зато всего, что давали, было много. На стол выставлялось дымящимися чанами. Ну как вот в хлеву скотине в корыто наливают. Много. От души. Вот от души потом и блевали. На весь городок. А ведь у нас в части был свой хоз. взвод, свои быки и свиньи, а вокруг части одни колхозные поля с морковью, картошкой, капустой, горохом, кукурузой в какую сторону не пойди. Одним из удовольствий было спереть в столовке кускового сахара и весь день грызть с хлебом.
В целом усредненный солдат в нашей части представлял собой что-то типа бича или бомжа в военной форме: голодное, больное, грязное, воняющее гуталином и портянками, простуженное, все в чирьях существо, со стеклянным, равнодушным взглядом и поведением тряпичной куклы.
Через пару месяцев такой жизни уже было по хуй всё. Только бы пожрать. Только бы выспаться.