Советская армия. Часть 2.
Призывная комиссия.
Призвали меня в армию с тремя хроническими заболеваниями:
Хронический холецистит
Хронический тонзиллит
Порок сердца (Порок митрального клапана)
С двумя первыми я был знаком до призывной комиссии, а вот про порок уже узнал во время прохождения. Когда меня осмотрел врач и признал годным к строевой без ограничений, я из чистого любопытства (даже и в мыслях не было откосить) и потому, что много раз лежал в больницах с хроническим холециститом (по две недели за раз, количество проглоченных шлангов-сотня) , да и к тому же не понаслышке был знаком с постоянными ощущениями тошноты, подташнивания, слабости в течение всей моей предыдущей жизни, спросил у врача, а как же вот хронический холецистит, на что получил простой ответ, что еда по режиму все вылечит. Я удовлетворился ответом и направился к двери, но все равно решил еще докопаться и, уже держась за ручку двери, поинтересовался, а как же вот с шумами в сердце, вы же меня слушали, неужели не заметили. Врач посмотрел на меня, переглянулся с другим врачом и попросил подождать за дверью.
Дело в том, что я в школе активно занимался лыжными гонками и перед каждыми более-менее серьезными соревнованиями проходил обследование. Так вот мне там все уши прожужжали про шумы в сердце и моя карта была испещрена записями о каких-то там систолических шумах, с устными замечаниями, что это, возможно, подростковое и, все может быть, пройдет. Я никогда не придавал этому какого-либо значения и бегал дистанции на соревнованиях до 30 км. без особых проблем, пока однажды не вскочил среди ночи от ужаса остановившегося сердца и застрявшего в груди дыхания. С полгода после этого у меня была какая-то дикая, просто-таки ударная (в буквальном смысле сердце бухало и останавливалось) аритмия, но школа подходила к концу, вместе с нею нагрузки и тренировки, аритмия прошла сама собой и к призывной комиссии от нее остались лишь воспоминания. Но интерес остался, вот я и спросил. Минут через десять меня позвали обратно и поинтересовались, не беспокоит ли меня сердце. Я рассказал об аритмии и всем остальном. Врач, выслушав меня, дал направление в МОНИКИ. После обследования в моей карте появилась запись - порок митрального клапана.
После этого призывная комиссия при Домодедовском военном комиссариате Московской области признала меня годным к строевой службе без ограничений 26 ноября 1984 года.
Не прошло и месяца моей службы в Советской армии как:
1)Температура моего тела стабилизировалась на отметке 37,5-37,8 С из-за непрекращающейся и постоянной ангины на которую армейские лекари не обращали никакого внимания из-за пустячности и маловажности такого заболевания для организма солдата Советской армии. Каждое утро в течение последующих полутора лет я просыпался мокрый от пота. У меня был непрерывный озноб и охрипший голос. Меня можно как-то неправильно понять, так я повторюсь для закрепления: озноб, температура, пот зимой и летом полтора непрерывных года.
2) Еда по режиму однозначно подействовала на меня самым драматическим образом. Я начал блевать недавно съеденной пищей. Но, справедливости ради, должен заметить, что блевал не я один и что здесь все-таки в большей степени сыграла роль не моя болезнь, а качество пищи. И благо нам давали ее действительно по расписанию. Если бы такими помоями кормили вне расписания, боюсь большая часть солдатиков просто бы передохла, а так организм уже предполагал, когда его начнут травить и вырабатывал всякие противоядия. Блевать я начинал обычно через два-три часа после приема пищи. Все это было похоже на обыкновенное пищевое отравление. Мой организм оказался, к моему определенному удовлетворению не самым слабым, потому что всегда находилось два-три солдатика блюющие фонтаном прямо при выходе из столовой перед построением.
3) У меня началась аритмия. Она не была такой сильной как прежде. Не пугающей. Дыхание не перехватывало. Просто неприятные ощущения слабо трепыхающегося с перебоями сердца. К тому же у меня вообще не было никаких физических нагрузок в армии, да и после лыжного спорта большинство физических нагрузок как-то организмом и не замечались.
Все это практически мгновенно прекратилось после того, как я стал старшим СВЧ радиорелейной станции и начал безвылазно жить на точке вдали от казармы и армейской столовой. Спать я стал в тепле, готовил я себе сам и начал бегать каждое утро 10 км. кроссы одетый по погоде по дороге через лес ( это было великолепное экологически чистое время в моей жизни). Физические упражнения вообще здорово помогают в поддержании здоровья. Но до того времени было еще долгих полтора года и то, что я не стал физическим инвалидом, я благодарю мою тетю, заведующую тогдашнего центрального "Гастронома" города Домодедово.
Призвали меня в армию с тремя хроническими заболеваниями:
Хронический холецистит
Хронический тонзиллит
Порок сердца (Порок митрального клапана)
С двумя первыми я был знаком до призывной комиссии, а вот про порок уже узнал во время прохождения. Когда меня осмотрел врач и признал годным к строевой без ограничений, я из чистого любопытства (даже и в мыслях не было откосить) и потому, что много раз лежал в больницах с хроническим холециститом (по две недели за раз, количество проглоченных шлангов-сотня) , да и к тому же не понаслышке был знаком с постоянными ощущениями тошноты, подташнивания, слабости в течение всей моей предыдущей жизни, спросил у врача, а как же вот хронический холецистит, на что получил простой ответ, что еда по режиму все вылечит. Я удовлетворился ответом и направился к двери, но все равно решил еще докопаться и, уже держась за ручку двери, поинтересовался, а как же вот с шумами в сердце, вы же меня слушали, неужели не заметили. Врач посмотрел на меня, переглянулся с другим врачом и попросил подождать за дверью.
Дело в том, что я в школе активно занимался лыжными гонками и перед каждыми более-менее серьезными соревнованиями проходил обследование. Так вот мне там все уши прожужжали про шумы в сердце и моя карта была испещрена записями о каких-то там систолических шумах, с устными замечаниями, что это, возможно, подростковое и, все может быть, пройдет. Я никогда не придавал этому какого-либо значения и бегал дистанции на соревнованиях до 30 км. без особых проблем, пока однажды не вскочил среди ночи от ужаса остановившегося сердца и застрявшего в груди дыхания. С полгода после этого у меня была какая-то дикая, просто-таки ударная (в буквальном смысле сердце бухало и останавливалось) аритмия, но школа подходила к концу, вместе с нею нагрузки и тренировки, аритмия прошла сама собой и к призывной комиссии от нее остались лишь воспоминания. Но интерес остался, вот я и спросил. Минут через десять меня позвали обратно и поинтересовались, не беспокоит ли меня сердце. Я рассказал об аритмии и всем остальном. Врач, выслушав меня, дал направление в МОНИКИ. После обследования в моей карте появилась запись - порок митрального клапана.
После этого призывная комиссия при Домодедовском военном комиссариате Московской области признала меня годным к строевой службе без ограничений 26 ноября 1984 года.
Не прошло и месяца моей службы в Советской армии как:
1)Температура моего тела стабилизировалась на отметке 37,5-37,8 С из-за непрекращающейся и постоянной ангины на которую армейские лекари не обращали никакого внимания из-за пустячности и маловажности такого заболевания для организма солдата Советской армии. Каждое утро в течение последующих полутора лет я просыпался мокрый от пота. У меня был непрерывный озноб и охрипший голос. Меня можно как-то неправильно понять, так я повторюсь для закрепления: озноб, температура, пот зимой и летом полтора непрерывных года.
2) Еда по режиму однозначно подействовала на меня самым драматическим образом. Я начал блевать недавно съеденной пищей. Но, справедливости ради, должен заметить, что блевал не я один и что здесь все-таки в большей степени сыграла роль не моя болезнь, а качество пищи. И благо нам давали ее действительно по расписанию. Если бы такими помоями кормили вне расписания, боюсь большая часть солдатиков просто бы передохла, а так организм уже предполагал, когда его начнут травить и вырабатывал всякие противоядия. Блевать я начинал обычно через два-три часа после приема пищи. Все это было похоже на обыкновенное пищевое отравление. Мой организм оказался, к моему определенному удовлетворению не самым слабым, потому что всегда находилось два-три солдатика блюющие фонтаном прямо при выходе из столовой перед построением.
3) У меня началась аритмия. Она не была такой сильной как прежде. Не пугающей. Дыхание не перехватывало. Просто неприятные ощущения слабо трепыхающегося с перебоями сердца. К тому же у меня вообще не было никаких физических нагрузок в армии, да и после лыжного спорта большинство физических нагрузок как-то организмом и не замечались.
Все это практически мгновенно прекратилось после того, как я стал старшим СВЧ радиорелейной станции и начал безвылазно жить на точке вдали от казармы и армейской столовой. Спать я стал в тепле, готовил я себе сам и начал бегать каждое утро 10 км. кроссы одетый по погоде по дороге через лес ( это было великолепное экологически чистое время в моей жизни). Физические упражнения вообще здорово помогают в поддержании здоровья. Но до того времени было еще долгих полтора года и то, что я не стал физическим инвалидом, я благодарю мою тетю, заведующую тогдашнего центрального "Гастронома" города Домодедово.