Моя текстотерапия - дневник поиска себя (глава 6)
27 июня 2023 г. Гештальт №1
Как же трудно начать ковырять, ещё не успевшую зарасти, рану, особенно если её охраняет личная мораль - что есть хорошо и правильно, а что плохо.
Но это, пожалуй, самая важная страница текстотерапии о поиске себя через писательство.
Сделала паузу, а потом бросила на четыре года.
В 2019 году я прекратила писать, бросила даже роман, сцены из которого мне просто снились, живыми реалистичными кадрами, я вдохновлялась на него даже банальной встречей с подругой в кафе, писала отрывочные будущие сцены, чтобы не забыть. Диалоги лились из меня, я едва успевала их записывать на всём, что только попадалось под руку. Даже аудиозаписи в телефон на ходу делала. И бросила всё это, прописав подробный план новой главы, которая и осталась там, в черновиках.
А причиной тому стал самый родной человек - мама. У меня с ней хорошие отношения, но она неосознанно давит на меня в эмоциональном плане, а я, лишний раз не желая её расстраивать, просто молчу. Мы с ней пережили тяжёлую утрату, хоть для каждой из нас она была уникальна, это были два абсолютно разных вида боли, объединённые только источником. В девятнадцать лет я потеряла отца, она в тридцать девять - мужа, свою первую и единственную любовь. После этого у меня даже развилась одна фобия, когда я приезжала к маме и мы спали в одной кровати, я могла ночью проверять дышит ли она. Из всех многочисленных родственников, время показало, что по-настоящему рассчитывать мы может только друг на друга. Эта тема требует отдельных страниц, кое-что я даже описала в одном из упражнений по писательскому мастерству, но я её немного затронула сейчас, чтобы показать, какие у нас с ней отношения. Насколько мы близки и как нуждаемся друг в друге. Кто-то скажет, что это болезненная обманчивая зависимость - пусть. Но я бесконечно люблю свою маму и желаю ей только самого лучшего.
2019 год. Я много читала, вдохновлялась и писала, погрузившись в историю, которая прописалась в моей голове, требуя излиться на бумаге. Сто семнадцать вордоских страниц двенадцатым шрифтом - и я безумно жалею, что не закончила эту историю. Эта увлечённость не могла не ускользнуть от внимания мамы. В тот период мы занимались одним важным вопросом, и мама захотела, чтобы я полностью погрузилась в него, не отвлекаясь ни на что. Поэтому и высказала мне, так строго-напутственно, но не на крике эмоций, вполне спокойно, и очень серьёзно. Когда говоришь о важных серьёзных вещах спокойным тоном, это всегда сильнее отпечатывается, чем крик на грани истерики. И она высказалась, что моё увлечение писательством - это хобби, детская забава, а мне пора уже повзрослеть и серьёзнее отнестись к своей жизни. Расставить, так сказать, приоритеты. Мне не ставились ультиматумы, но довольно чётко дали понять, что моё увлечение не одобряют, даже осуждают, но решение было за мной. Разговор с многоточием, послевкусие от которого ясно даёт понять, каких действий от меня ждут и что в этой ситуации есть «правильно».
Тот период моей жизни был очень сложен в эмоциональном плане, и тратиться на эмоции выдуманной истории, придуманных героев было тяжело. Я часто выпала из реальности. Да и знала, что писательство - не более чем хобби (хоть и не осознавала, как оно необходимо мне для личностного развития). Я была, в некотором роде, зависима от мамы (она помогла мне отучиться, ведь я училась на платном, всегда поддерживала меня, даже в писательстве, до этого разговора, конечно же), и я чувствовала, да и сейчас чувствую себя обязанной ей. Пишу это, а у самой глаза на мокром месте. Да, это всё звучит как жалкое оправдание, и я прекрасно понимаю, что это был мой выбор. Мой осознанный, хоть и не правильный, как оказалось, выбор. Но я решила не расстраивать маму, и переключилась на реальный мир. Дав себе установку, что это на время, неопределённое, но точно не навсегда.
Соль этого рассказа в том, что гештальт образовался позднее. Событие, которое стало ударом в спину, которое моя правильная сторона пытается стереть из памяти, осуждая за обиду на маму, говоря, даже приводя тысячи аргументов, что виновата во всем я сама. Это был разговор уже после ковидной изоляции, в году 2021 где-то, когда мама пыталась со мной поднять разговор о целях в жизни (имея в виду отсутствие мужа и детей). Сказала - я уже не помню точно, но могу передать общий смысл - что я сама не достаточно стараюсь в поисках кандидата для создания семьи. И в пример мне поставили моё увлечение писательством, в котором, по словам мамы, я делала успехи, но по своей прихоти, а точнее лени, я всё бросила. И мне предлагалось задуматься теперь над этим тезисом.
Оставляя писательство, я не собиралась бросать его насовсем. Это была долгая пауза, в течение которой я просмотрела старые наброски, продумала сюжеты новых, делала небольшие зарисовки, но это была капля в море от старых практик. Я даже читать почти перестала. И вот этот упрёк и стал моим гештальтом. Не знаю, можно ли будет считать его закрытым, ведь я не проговорила этот вопрос со вторым действующим лицом проблемы - с мамой. Но я впервые даже сама себе призналась, что это меня сильно ранило. Это стало сродни предательству Брута.
Я сама себе лучший критик, всегда находила в своих тестах гору проблемных зон: где-то сложно-заумные длиннющие предложения, где-то детсадовский примитивизм, но спустя столько времени, перечитав некоторые из черновиков, понимаю, что всё не так плачевно. На ранних порах увлечения писательством, когда моя аудитория только набиралась, меня особенно вдохновляли отзывы и поддержка читателей. Я пробовала стили, пробовала себя, изливала боль в словах, или делилась радостью. Знала, что полно тех, кто пишет лучше меня, но дышала полной грудью и наслаждалась процессом создания историй в своём маленьком мире. Но мама, которая «плохого не посоветует, и всё ради моего блага - кто ещё, как не мать» просто ткнула меня носом в мои же страхи и призраки: я попросту трачу время не на то. Я не хочу, да и не могу винить маму, но боль, стала Великой Китайской стеной между мной и миром моих фантазий, моим творчеством, моей отдушиной. Я закрыла блокноты, вышла из ворда, и от пустоты внутри спасалась только книгами.
Я поставила чужой душевный комфорт выше своих желаний, и это стало началом моего падения как личности. Неудачные отношения, нереализованность на работе (работала много, но не имела отдачи) - мучилась и молчала. Невозможность высказаться даже через писательство топила меня. Гештальт выразился в желании заслужить маминого одобрения, оправдать её надежды, даже если это душит мой внутренний комфорт. Я всех и вся понимаю, улыбаюсь и тяну марку нормальности. Только последние отношения с самым настоящим трутнем показали мне, как губительно обманываться, насилуя себя. И я могу до старости гоняться за желанной золотой медалью «дочери, которой гордятся» и не успею насладиться жизнью. Потому что всё, что буду делать, это жить чужими мечтами, желаниями, ориентирами.
Тема отношений и любви требует отдельной, так сказать главы. Но слишком долго я молчала. Я устала молчать и затыкать себя аргументами «так правильнее» и «так будет лучше для всех». Я хочу, чтобы лучше было мне.
Я прощаю себе эту обиду на маму.