Моя кафкиана
В каждом дне нужно отыскать мгновение, ради которого стоило этот день прожить. Сегодня для меня таким мгновением стал целый час, проведённый на спектакле «Письма к Фелиции» Кирилла Сбитнева.
На малой сцене Центра им. Мейерхольда три актрисы пересказывают письма Кафки к своей невесте и выдержки из его дневника. Три очень разные по внешности и энергетике женщины, как три мойры, плетут из слов нить жизни писателя. Словно монахини, во всём чёрном, они исполняют под Верди и Брамса танец больной души, насыщенный странными звуками. В комнате, завешанной чёрной бумагой, с огромным белым пером в стороне, валяется на полу чёрное конфетти - бесконечные буквы, которые Франц Кафка отсылал в конвертах своей Ф. Актрисы рисуют чёрными чернилами на белом полотне портрет писателя, который и правда, кажется, жил только своими романами, письмами, дневниками… Мы как будто оказываемся внутри кафкианского мира. Один на один с самым тонким, настоящим. И что же там видим?
«Дневниковая запись Кафки от 20 августа 1912 года, зафиксировавшая его первые впечатления от встречи с Фелицией, с почти брезгливой беспощадностью выделяет «костистое», «пустое», «выставлявшее свою пустоту напоказ» лицо». Кафка говорит о том, что Фелиция - человек, который, пожалуй, понимал его ещё меньше, чем все остальные. В «любовных» письмах Кафка жалуется на своё творчество, жизнь, здоровье - разве об этом пишут любимой женщине? Он обсуждает бесконечные бытовые вопросы: знакомство с родителями, формальности помолвки, аренда квартиры. Так любил ли К. свою Ф. или женитьба была мифом, позволявшим надеяться на счастье? Мне кажется, последнее. Писатель честно признаётся: он осуждён на одиночество, независимо от того, согласится ли Фелиция на брак или откажет. Женитьба для него - идея-фикс, проверка себя на нормальность, которая так и не увенчается успехом. Кафка никогда не верил в семейную идиллию, его пугала жизнь, он был слишком слаб для неё. Франц Кафка любил только свою ущербность, она стала основой его личности. Теми же чёрными чернилами, что и на портрете, актрисы рисуют себе брови: Кафка-Пьеро нашёл свою маску в комплексе неполноценности, с её помощью он и любил, и творил.
В спектакле Сбитнева писатель чуть не плачет от радости, рассказывая возлюбленной в подробностях о своём лёгочном кровотечении и обнаруженном туберкулёзе. Болезнь становится для него апогеем, ещё одним штришком к собственному портрету в чёрных красках. Тяжёлое заболевание оправдывает духовную слабость, превращается в дополнительный источник самоутверждения. Там, в болезненном бреду, к Кафке приходит ангел. Страдалец польщён божественным визитом, он ждёт ангельских слов, но ... спектакль кончается молчанием.
Видно, что режиссёр очень старался сделать постановку совершенной. Логика любого художника - противопоставить уродливому хаотичному миру своё рациональное произведение искусства, в котором каждый жест, каждый звук заранее вписан в схему, подчинён главной идее. Всего час гармонии - кажется, не так сложно, а? Но эстетическое совершенство не состоялось. У одной из актрис на трико проступили пятна пота, у другой обнажённая спина покрылась красными пятнами, у третей размазались нарисованные краской брови. Маленькая чёрная комната невыносимо раскалилась от яркого света прожекторов. Реальность внесла свои коррективы в спектакль, но именно они, а не воля автора, задали идейную целостность. Что есть творческий мир Кафки, как не душная чёрная комната? Что есть его жизнь, как не неудавшийся замысел?