Фантомас, Шерлок Холмс и другие. O злодеях и сыщиках эпохи Belle époque. II
Часть вторая. Злодей во фраке
Слева направо: афиша к фильму "Фантомас" 1913, обложка издания "Призрак оперы" 1921, иллюстрация Сидни Пейджета к "Приключениям Чарльза Августа Милвертона" The Strand Magazine, 1904
«Признаюсь, Уотсон, я всегда думал, что из меня вышел бы замечательный преступник», - не без самодовольства замечает Холмс, готовясь проникнуть в дом к Милвертону - «королю всех шантажистов».
«…Холмс вынул из ящика аккуратный кожаный футляр и, открыв его, показал мне несколько блестящих инструментов.
- Это первоклассный, последнего изобретения воровской набор, в нем никелированная фомка, алмаз для резания стекла, отмычки и все новейшие приспособления, требуемые прогрессом цивилизации. Вот также потайной фонарь. Все в порядке. Есть у вас бесшумные башмаки?
- Да, есть. Башмаки для тенниса с резиновыми подошвами.
- Прекрасно. А маска?
- Могу сделать пару из черного шелка.
- У вас, я вижу, врожденная склонность к таким вещам. Очень хорошо; делайте маски. Поужинаем перед уходом чем-нибудь холодным. Теперь половина девятого. В одиннадцать мы доедем до Черч-роу. Оттуда четверть часа ходьбы до Аплдор Тауэрс. Начнем работать еще до полуночи. Милвертон спит крепко и всегда ложится в половине одиннадцатого. При удаче будем дома в два часа с письмами леди Евы в кармане.
Мы надели фраки, чтобы иметь вид людей, возвращающихся из театра».
В другом рассказе «Скандал в Богемии» Холмс, переодевшись священником, обманом попадает в дом Ирэн Адлер, чтобы выкрасть фотографию, компрометирующую принца Богемии. Эти его попытки откровенно переступить закон терпят неудачу, Конан Дойль словно подчеркивает, что противозаконные методы, даже если намерения благородны, не для Холмса. Писатель играет с читателем, ненадолго надевая личину преступника на борющегося со злом сыщика.
Авторы Фантомаса, Пьер Сувестр и Марсель Аллен не церемонятся в отличие от Конан Дойля: комиссар Жюв, ведя расследование, прибегает к переодеванию и другим уловкам, далеким от законности, столь часто, что его названный помощник Жером Фандор начинает подозревать Жюва в том, что он и есть Фантомас. Этот же прием стирания границ между преступлением и борьбой с преступлением, только в комическом ключе использовался в советской экранизации приключений Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Доктор Ватсон, наблюдая странный образ жизни своего соседа, начинает думать, что тот является преступником, более того, «мозгом преступного мира» и пытается вывести Холмса на чистую воду.
Наиболее ярко двойственность образа, когда джентльмен слишком похож на злодея, а злодей - на джентльмена - но уже со знаком минус показал в 1890 году Оскар Уайльд в романе «Портрет Дориана Грея». Новый же герой освобожден от декадентских рефлексий. Это обладатель разнообразных талантов, образованный, артистичный, спортивный, эксцентричный, при случае «зловеще элегантный», готовый переступить рамки закона, если тот идет вразрез с его личными моральными принципами. Некто очень модный, балансирующий на грани скандала. Денди. Никакой не роковой мужчина, не мелодраматический злодей. Только денди. Причем денди нового типа: со склонностью к преступлениям.
В ХIХ веке - в начале ХХ века денди не столько легкомысленный щеголь, сколько философ своего времени, превращающий каждый свой жест в творческий акт. Изящество и умение носить маску - в прямом и переносном смысле - в детективе на рубеже ХIX-ХХ вв. сочетается с большой физической силой: в «прекрасную эпоху» стали популярны выступления борцов и циркачей. Призрак оперы, живая горгулья театра Гранд Опера, как ни парадоксально, также полностью соответствует этой парадигме; он энергичный и сильный мужчина, а его гротескное уродство, казалось, оправдывает потребность в хамелеонстве - чтобы скрыть безобразное лицо - и одновременно становится каркасом, позволяющим надеть любую маску. Аллюзия на персонажа Гастона Леру встречается и в «Фантомасе»: "...если временами ему и удавалось забыться, его тут же начинал преследовать постоянно меняющийся образ Фантомаса: то ему представлялся великан со звериным лицом и могучими плечами, то какое-то бледное, худое существо с горящими глазами, то нечто неопределённое, фантом... Фантомас!"
Фантомас в этом смысле наиболее пластичный персонаж, нарочно по минимуму персонифицированный и оттого его искусство перевоплощения кажется совершенно фантастичным; вместе с тем нет никаких сомнений, что Фантомас человек из общества: неоднократно в романах подчеркивается, как он прекрасно одет, что у него безукоризненные манеры.
Шерлок Холмс даже в походных условиях тщательно следит за собой: «…Строгий спортивный костюм, кепи - ни дать ни взять турист, странствующий по болотам! Он даже остался верен своему поистине кошачьему пристрастию к чистоплотности: гладко выбритые щеки, рубашка без единого пятнышка. Как будто все это происходило на Бейкер-стрит!»
Подобное внимание к собственной внешности и потребность окружать себя красивыми и изящными вещами добавляет образу легкомысленность - как там у Пушкина: «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей…» - и… женственность, вплоть до подозрений в гомосексуализме. Знаменитые модники Браммелл, дʾОрсе, Монтескью демонстрировали страсть к красивым вещам и - весьма умеренный интерес к женщинам. Громкое судебное дело над «профессором эстетики» Оскаром Уайльдом - увы! - прочно связало дендизм с гомосексуализмом.
Денди очаровывает женщин, но не очаровывается ими. Шерлок Холмс избегает любовных отношений, но безукоризненно галантен с дамами. Призрак Оперы вообще был девственником, однако же, несомненно, обладал магнетизмом, делавшим его личность неотразимой для женщин. Фантомас, предпочитая флирт, с легкостью бросает и предает своих любовниц. Единственное белое пятно в нашем списке - профессор Мориарти. Артур Конан Дойль изображает его чистым Гением Зла, подчеркивая только две его страсти: страсть к науке и страсть к преступлениям. Конан Дойль не дал персонажу профессора Мориарти развернуться, поскольку профессор нужен был ему только как орудие убийства Шерлока Холмса, а Холмс никак не мог пасть от руки заурядного преступника. Профессор Мориарти, конечно, не заслужил такого отношения, и впоследствии ему удалось наверстать недополученное внимание публики благодаря кинематографистам.
Такие разные Мориарти:
Виктор Евграфов в "Последней схватке"
Джарет Харрис в "Игре теней"
Использованы материалы книг О.Ванштейн «Денди - мода, литература, стиль жизни», А. Шарый «Знак F: Фантомас в книгах и на экране».
Читать первую часть
Слева направо: афиша к фильму "Фантомас" 1913, обложка издания "Призрак оперы" 1921, иллюстрация Сидни Пейджета к "Приключениям Чарльза Августа Милвертона" The Strand Magazine, 1904
«Признаюсь, Уотсон, я всегда думал, что из меня вышел бы замечательный преступник», - не без самодовольства замечает Холмс, готовясь проникнуть в дом к Милвертону - «королю всех шантажистов».
«…Холмс вынул из ящика аккуратный кожаный футляр и, открыв его, показал мне несколько блестящих инструментов.
- Это первоклассный, последнего изобретения воровской набор, в нем никелированная фомка, алмаз для резания стекла, отмычки и все новейшие приспособления, требуемые прогрессом цивилизации. Вот также потайной фонарь. Все в порядке. Есть у вас бесшумные башмаки?
- Да, есть. Башмаки для тенниса с резиновыми подошвами.
- Прекрасно. А маска?
- Могу сделать пару из черного шелка.
- У вас, я вижу, врожденная склонность к таким вещам. Очень хорошо; делайте маски. Поужинаем перед уходом чем-нибудь холодным. Теперь половина девятого. В одиннадцать мы доедем до Черч-роу. Оттуда четверть часа ходьбы до Аплдор Тауэрс. Начнем работать еще до полуночи. Милвертон спит крепко и всегда ложится в половине одиннадцатого. При удаче будем дома в два часа с письмами леди Евы в кармане.
Мы надели фраки, чтобы иметь вид людей, возвращающихся из театра».
В другом рассказе «Скандал в Богемии» Холмс, переодевшись священником, обманом попадает в дом Ирэн Адлер, чтобы выкрасть фотографию, компрометирующую принца Богемии. Эти его попытки откровенно переступить закон терпят неудачу, Конан Дойль словно подчеркивает, что противозаконные методы, даже если намерения благородны, не для Холмса. Писатель играет с читателем, ненадолго надевая личину преступника на борющегося со злом сыщика.
Авторы Фантомаса, Пьер Сувестр и Марсель Аллен не церемонятся в отличие от Конан Дойля: комиссар Жюв, ведя расследование, прибегает к переодеванию и другим уловкам, далеким от законности, столь часто, что его названный помощник Жером Фандор начинает подозревать Жюва в том, что он и есть Фантомас. Этот же прием стирания границ между преступлением и борьбой с преступлением, только в комическом ключе использовался в советской экранизации приключений Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Доктор Ватсон, наблюдая странный образ жизни своего соседа, начинает думать, что тот является преступником, более того, «мозгом преступного мира» и пытается вывести Холмса на чистую воду.
Наиболее ярко двойственность образа, когда джентльмен слишком похож на злодея, а злодей - на джентльмена - но уже со знаком минус показал в 1890 году Оскар Уайльд в романе «Портрет Дориана Грея». Новый же герой освобожден от декадентских рефлексий. Это обладатель разнообразных талантов, образованный, артистичный, спортивный, эксцентричный, при случае «зловеще элегантный», готовый переступить рамки закона, если тот идет вразрез с его личными моральными принципами. Некто очень модный, балансирующий на грани скандала. Денди. Никакой не роковой мужчина, не мелодраматический злодей. Только денди. Причем денди нового типа: со склонностью к преступлениям.
В ХIХ веке - в начале ХХ века денди не столько легкомысленный щеголь, сколько философ своего времени, превращающий каждый свой жест в творческий акт. Изящество и умение носить маску - в прямом и переносном смысле - в детективе на рубеже ХIX-ХХ вв. сочетается с большой физической силой: в «прекрасную эпоху» стали популярны выступления борцов и циркачей. Призрак оперы, живая горгулья театра Гранд Опера, как ни парадоксально, также полностью соответствует этой парадигме; он энергичный и сильный мужчина, а его гротескное уродство, казалось, оправдывает потребность в хамелеонстве - чтобы скрыть безобразное лицо - и одновременно становится каркасом, позволяющим надеть любую маску. Аллюзия на персонажа Гастона Леру встречается и в «Фантомасе»: "...если временами ему и удавалось забыться, его тут же начинал преследовать постоянно меняющийся образ Фантомаса: то ему представлялся великан со звериным лицом и могучими плечами, то какое-то бледное, худое существо с горящими глазами, то нечто неопределённое, фантом... Фантомас!"
Фантомас в этом смысле наиболее пластичный персонаж, нарочно по минимуму персонифицированный и оттого его искусство перевоплощения кажется совершенно фантастичным; вместе с тем нет никаких сомнений, что Фантомас человек из общества: неоднократно в романах подчеркивается, как он прекрасно одет, что у него безукоризненные манеры.
Шерлок Холмс даже в походных условиях тщательно следит за собой: «…Строгий спортивный костюм, кепи - ни дать ни взять турист, странствующий по болотам! Он даже остался верен своему поистине кошачьему пристрастию к чистоплотности: гладко выбритые щеки, рубашка без единого пятнышка. Как будто все это происходило на Бейкер-стрит!»
Подобное внимание к собственной внешности и потребность окружать себя красивыми и изящными вещами добавляет образу легкомысленность - как там у Пушкина: «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей…» - и… женственность, вплоть до подозрений в гомосексуализме. Знаменитые модники Браммелл, дʾОрсе, Монтескью демонстрировали страсть к красивым вещам и - весьма умеренный интерес к женщинам. Громкое судебное дело над «профессором эстетики» Оскаром Уайльдом - увы! - прочно связало дендизм с гомосексуализмом.
Денди очаровывает женщин, но не очаровывается ими. Шерлок Холмс избегает любовных отношений, но безукоризненно галантен с дамами. Призрак Оперы вообще был девственником, однако же, несомненно, обладал магнетизмом, делавшим его личность неотразимой для женщин. Фантомас, предпочитая флирт, с легкостью бросает и предает своих любовниц. Единственное белое пятно в нашем списке - профессор Мориарти. Артур Конан Дойль изображает его чистым Гением Зла, подчеркивая только две его страсти: страсть к науке и страсть к преступлениям. Конан Дойль не дал персонажу профессора Мориарти развернуться, поскольку профессор нужен был ему только как орудие убийства Шерлока Холмса, а Холмс никак не мог пасть от руки заурядного преступника. Профессор Мориарти, конечно, не заслужил такого отношения, и впоследствии ему удалось наверстать недополученное внимание публики благодаря кинематографистам.
Такие разные Мориарти:
Виктор Евграфов в "Последней схватке"
Джарет Харрис в "Игре теней"
Использованы материалы книг О.Ванштейн «Денди - мода, литература, стиль жизни», А. Шарый «Знак F: Фантомас в книгах и на экране».
Читать первую часть