КТО ЗАКАЗЫВАЕТ ТЕРРОР В ДАГЕСТАНЕ?
Ещё одна старая статья.
“Молодежь Дагестана”, №22, 6 июня 1997 г.
КТО ЗАКАЗЫВАЕТ ТЕРРОР В ДАГЕСТАНЕ?
Рассуждения экономиста после четвертого покушения на Саида Амирова
Четыре месяца назад была опубликована моя статья, посвященная политическим и экономическим системным предпосылкам терроризма в Дагестане (см. "5 лет террора (к пятилетию убийства народного депутата, руководителя депутатской группы "Демократический Дагестан" Верховного Совета РД Магомеда Сулейманова)", “МД”, №4, 31 января 1997 года). Статья не вызвала широкого резонанса. Не многие ее вообще прочитали. А между тем события последних месяцев убедили меня в правильности основных выводов той статьи.
Нельзя бороться с терроризмом от случая к случаю, беспомощно размахивая руками после каждого очередного теракта. Двумя обязательными условиями искоренения терроризма являются, во-первых, безусловная наказуемость как исполнителей, так и заказчиков каждого теракта и, во-вторых, устранение глубинных причин, порождающих терроризм как явление общественной жизни. Ни одно из этих двух условий в Дагестане не выполняется.
Правоохранительные органы Дагестана не назвали публично заказчика хотя бы одного из убийств или покушений на видных экономических и политических деятелей республики. Причиной такого позорного молчания могут быть либо их абсолютная профессиональная непригодность, либо их криминальная зависимость от преступников, либо и то, и другое вместе.
Других объяснений быть не может. И я не понимаю, почему в таких условиях вопрос о необходимости кардинальных кадровых перемен в руководстве правоохранительных органов должен быть предметом дискуссии.
На руководителях правоохранительных органов лежит прямая ответственность за создание в республике атмосферы
безнаказанности преступников, что поощряет все новых и новых заказчиков убийств на использование этого метода для решения своих финансовых, служебных, политических проблем. В свою очередь это способствует созданию атмосферы всеобщего страха, неуверенности. Никто не может быть застрахован от того, что завтра не окажется жертвой нового террористического акта, даже в качестве случайного прохожего. Бессилие тех, кто по Закону должен вершить правосудие, ведет к возрождению у нас традиций кровной мести и даже к фактам самосуда.
Такая атмосфера в республике становится достоянием российской и мировой общественности, некоторые московские средства массовой информации эту тему нередко красочно смакуют. Их можно понять, они оправдывают свой журналистский хлеб, часто не задумываясь о последствиях этих публикаций. А последствия таковы, что они серьезно осложняют позиции дагестанских предпринимателей, имеющих партнеров в России и за рубежом. Тему же прямых инвестиций в Дагестан после сообщений об очередных терактах вообще бессмысленно поднимать.
Однако было бы ошибкой всю ответственность за криминогенную ситуацию в Дагестане возлагать исключительно на правоохранительные органы.
В неменьшей степени вина ложится на политическое руководство республики, ибо глубинные причины роста числа и тяжести преступлений против личности, связанных с нанесением физических и моральных травм, лишением жизни, в первую очередь - терроризма, связаны с характером политического и экономического строя, формирующегося в Дагестане. В упомянутой выше статье я попытался в общих чертах изложить сущность меркантилистского пути развития, по которому пошел Дагестан.
С интервалом в 2 месяца я опубликовал в "МД" две политические статьи. В демократической стране с рыночной экономикой общественный взрыв вызвала бы первая статья о терроризме, она непременно стала бы предметом чуть ли не парламентского обсуждения. В меркантилистском Дагестане на нее никто не среагировал. Вторая статья ("Кто возглавит Дагестан в 1998 году?" - "МД", №12, 28 марта 1997 г.) в демократической стране утонула бы в общем потоке такого рода публикаций. А в меркантилистском Дагестане она оказалась чуть ли не единственной такого рода статьей и вызвала неподдельный интерес нашего политического и чиновничьего истэблишмента и даже стала объектом критики со стороны председателя Госсовета при представлении ежегодного Послания Народному Собранию республики.
Чем вызвана такая разная реакция? В демократической стране власть и общественность озабочены прежде всего поддержанием институтов гражданского общества, эффективного функционирования механизмов рыночной экономики, для которых терроризм - смертельный яд. В меркантилистской стране (каковой является и Дагестан) почти все жизненные силы общества организованы в политические и экономические группы (так называемые "перераспределительные синдикаты"), стремящиеся добиться от правительства перераспределения в пользу своих членов. Побеждают те, кто держит нос по ветру, или обладает более мощными рычагами давления. Перераспределительные синдикаты правят, сменяя друг друга или сообща, ресурсы страны используются нерационально, производство развивается медленно, ибо все погружены в борьбу за незаработанный доход, предоставляемый государством. И естественно, что в таком обществе больший интерес вызывают публикации, отражающие рейтинг лидеров тех или иных групп, нежели тема терроризма, которая никого лично не касается, пока... он не окажется случайным прохожим.
Ряд обстоятельств осложнил жизнь "перераспределительных синдикатов" в последние 2 - 3 года, что вызвало обострение их борьбы, в т.ч. террористической, за жизненные блага. Эти обстоятельства связаны с процессами финансовой стабилизации в стране. В 1992-1993 годах, в условиях гиперинфляции, вопиющего несовершенства (а по ряду позиций - и полного отсутствия) финансового законода-тельства и финансовой инфраструктуры, соединенного с экономической безграмотностью не жившего в условиях цивилизованного рынка советского народа, внелегальные финансово-экономические группировки часто могли спокойно договариваться между собой, т.к. "ресурсов" и "криминального поля" для грабежа хватало всем. Они были заняты тогда выбиванием и проматыванием фактически безвозвратных кредитов, зарабатыванием колоссального инфляционного дохода на разнице между процентом за кредит и темпами роста цен на купленный за кредитные деньги товар, банковским грюндерством и фальшивыми авизо, строитель-ством "пирамид", скупкой за бесценок приватизируемых объектов... Начиная с 1995 года ситуация стала резко меняться. Инфляция уверенно пошла вниз. Кредитные ресурсы истощились, да и ставка процента за кредит стала опережать темпы роста цен. Совершенствование финансового законодательства и инфраструктуры поставило заслон строителям "пирамид", усилился контроль за прохождением авизо. Приватизируемых объектов уже осталось мало, да и ваучеров уже нет, а денежная оценка этих объектов стала расти. Невыплаты пенсий, пособий и заработной платы плюс массовая безработица резко снизили общую покупательную способность населения, что привело к снижению доходности внелегальной торговли.
В Дагестане эти процессы обострились в силу геополитического положения республики. Транспортная блокада, усложнение режима прохождения границы с Азербайджаном сузили возможности экономической деятельности в РД. "Перераспределительные синдикаты" в этих условиях спешно начали перегруппировывать свои силы, чтобы надежно ухватиться за наиболее лакомый источник наживы - республиканский бюджет, а с резким снижением вливаний из федерального бюджета стало ясно, что всем теперь уже может не хватить. Финансовые группировки все отчетливее трансформируются в финансово-политические группировки, их представители устремляются в парламент, в местные администрации, в кабинеты высоких чиновников министерств и ведомств... Борьба за все более истощающиеся (а они будут истощаться, пока не будет преодолен меркантилизм) экономические ресурсы и борьба за политическую власть сливаются воедино. И как теперь отде-лить терроризм на почве экономической от терроризма политического?!
"Перераспределительные синдикаты" не умеют жить в условиях демократического строя с развитыми институтами гражданского общества и цивилизованной рыночной экономикой. Поэтому эти группировки воюют не только между собой, но и вместе против всего, что может разрушить меркантилистскую систему и способствовать развитию демо-кратии и рынка.
Именно поэтому ряд терактов у нас был направлен не только против конкретных жертв, но и в целом против всех институтов гражданского общества. Именно с этих позиций, я думаю, следует оценивать ту вызывающую жестокость, явно рассчитанную на общественный резонанс, с которой был совершен террористический акт в отношении Гамида Гамидова в августе прошлого года. Тот же почерк мы увидели при последнем покушении на Саида Амирова. Не удивлюсь, если вдруг окажется, что у этих террористических актов общий заказчик. И в том, и в другом случае в качестве главной цели выбрана фигура, находящаяся в эпицентре общественного внимания. В прошлом году - молодой, напористый министр финансов, энергично приступивший к исполнению своих но-вых обязанностей. В этом году - активно вышедший на политическую арену вице-премьер, лидер народной партии реформ, предложивший на суд граждан свою концепцию развития республики.
В этом же ряду преступлений, направленных в целом против республики, - взрыв жилого дома в Каспийске.
Силы, которым выгодны и которые возможно заказывают такие резонансные террористические акты, это те же самые силы, которые в начале 90-х годов хотели столкнуть между собой дагестанские народы. Не получилось. Сегодня эти же силы, я думаю, играют не последнюю роль в нагнетании вражды между последователями различных исламских течений в республике. И, наверное, не случайно, покушение на Саида Амирова произошло как раз тогда, когда он активно взялся за урегулирование этого опасного конфликта.
Эти же силы наверняка потирают руки от удовольствия, наблюдая за тем, как с неприсущей духу Корана нетерпимостью отдельные религиозные деятели противодействуют идее воздвижения памятника Великому Шамилю. Никакой памятник не сделает человека идолопоклонником, если он тверд в своей вере и не создает идолов в собственной голове. А между тем действительный идол, а не Великий Шамиль, до сих пор сидит в мозгу многих наших земляков. Иначе как объяснить, что даже в селах, едва ли не большая часть взрослого населения которых совершила хадж, на выборах 1995 года абсолютное большинство голосов отдали за церковь Ленина, главного идола страны, - коммунистическую партию. А ведь более жестокого и коварного врага, чем Ленин и компартия, Ислам не знал за всю свою многовековую историю. У идолопоклонничества и поклонения коммунистической идеологии одна общая питательная почва - невежество, малообразованность. И то и другое (идолопоклонничество и коммунизм) возникает в стра-нах слаборазвитых, отсталых. Вот где поле деятельности для тех, кто действительно радеет за веру.
Силы, которые организуют террор, объективные враги любой религии, основанной на священном писании. Ибо они противники всего, что упорядочивает жизнь людей, против Законов, против низама. И людям верующим надо быть мудрыми, чтобы не поддаваться на провокации тех, кто толкает их друг против друга и против светского общества.
Преодоление терроризма в Дагестане невозможно без устранения его питательной почвы - меркантилизма, то есть без серьезной реформы всего нашего общественного устройства. Меркантилизм - общий враг всех честных дагестанцев независимо от национальности, религиозных и политических убеждений. Только повернув наше развитие от меркантилизма к нормальной рыночной системе и к цивилизованному политическому устройству, мы начнем выбивать почву из-под терроризма.
“Молодежь Дагестана”, №22, 6 июня 1997 г.
КТО ЗАКАЗЫВАЕТ ТЕРРОР В ДАГЕСТАНЕ?
Рассуждения экономиста после четвертого покушения на Саида Амирова
Четыре месяца назад была опубликована моя статья, посвященная политическим и экономическим системным предпосылкам терроризма в Дагестане (см. "5 лет террора (к пятилетию убийства народного депутата, руководителя депутатской группы "Демократический Дагестан" Верховного Совета РД Магомеда Сулейманова)", “МД”, №4, 31 января 1997 года). Статья не вызвала широкого резонанса. Не многие ее вообще прочитали. А между тем события последних месяцев убедили меня в правильности основных выводов той статьи.
Нельзя бороться с терроризмом от случая к случаю, беспомощно размахивая руками после каждого очередного теракта. Двумя обязательными условиями искоренения терроризма являются, во-первых, безусловная наказуемость как исполнителей, так и заказчиков каждого теракта и, во-вторых, устранение глубинных причин, порождающих терроризм как явление общественной жизни. Ни одно из этих двух условий в Дагестане не выполняется.
Правоохранительные органы Дагестана не назвали публично заказчика хотя бы одного из убийств или покушений на видных экономических и политических деятелей республики. Причиной такого позорного молчания могут быть либо их абсолютная профессиональная непригодность, либо их криминальная зависимость от преступников, либо и то, и другое вместе.
Других объяснений быть не может. И я не понимаю, почему в таких условиях вопрос о необходимости кардинальных кадровых перемен в руководстве правоохранительных органов должен быть предметом дискуссии.
На руководителях правоохранительных органов лежит прямая ответственность за создание в республике атмосферы
безнаказанности преступников, что поощряет все новых и новых заказчиков убийств на использование этого метода для решения своих финансовых, служебных, политических проблем. В свою очередь это способствует созданию атмосферы всеобщего страха, неуверенности. Никто не может быть застрахован от того, что завтра не окажется жертвой нового террористического акта, даже в качестве случайного прохожего. Бессилие тех, кто по Закону должен вершить правосудие, ведет к возрождению у нас традиций кровной мести и даже к фактам самосуда.
Такая атмосфера в республике становится достоянием российской и мировой общественности, некоторые московские средства массовой информации эту тему нередко красочно смакуют. Их можно понять, они оправдывают свой журналистский хлеб, часто не задумываясь о последствиях этих публикаций. А последствия таковы, что они серьезно осложняют позиции дагестанских предпринимателей, имеющих партнеров в России и за рубежом. Тему же прямых инвестиций в Дагестан после сообщений об очередных терактах вообще бессмысленно поднимать.
Однако было бы ошибкой всю ответственность за криминогенную ситуацию в Дагестане возлагать исключительно на правоохранительные органы.
В неменьшей степени вина ложится на политическое руководство республики, ибо глубинные причины роста числа и тяжести преступлений против личности, связанных с нанесением физических и моральных травм, лишением жизни, в первую очередь - терроризма, связаны с характером политического и экономического строя, формирующегося в Дагестане. В упомянутой выше статье я попытался в общих чертах изложить сущность меркантилистского пути развития, по которому пошел Дагестан.
С интервалом в 2 месяца я опубликовал в "МД" две политические статьи. В демократической стране с рыночной экономикой общественный взрыв вызвала бы первая статья о терроризме, она непременно стала бы предметом чуть ли не парламентского обсуждения. В меркантилистском Дагестане на нее никто не среагировал. Вторая статья ("Кто возглавит Дагестан в 1998 году?" - "МД", №12, 28 марта 1997 г.) в демократической стране утонула бы в общем потоке такого рода публикаций. А в меркантилистском Дагестане она оказалась чуть ли не единственной такого рода статьей и вызвала неподдельный интерес нашего политического и чиновничьего истэблишмента и даже стала объектом критики со стороны председателя Госсовета при представлении ежегодного Послания Народному Собранию республики.
Чем вызвана такая разная реакция? В демократической стране власть и общественность озабочены прежде всего поддержанием институтов гражданского общества, эффективного функционирования механизмов рыночной экономики, для которых терроризм - смертельный яд. В меркантилистской стране (каковой является и Дагестан) почти все жизненные силы общества организованы в политические и экономические группы (так называемые "перераспределительные синдикаты"), стремящиеся добиться от правительства перераспределения в пользу своих членов. Побеждают те, кто держит нос по ветру, или обладает более мощными рычагами давления. Перераспределительные синдикаты правят, сменяя друг друга или сообща, ресурсы страны используются нерационально, производство развивается медленно, ибо все погружены в борьбу за незаработанный доход, предоставляемый государством. И естественно, что в таком обществе больший интерес вызывают публикации, отражающие рейтинг лидеров тех или иных групп, нежели тема терроризма, которая никого лично не касается, пока... он не окажется случайным прохожим.
Ряд обстоятельств осложнил жизнь "перераспределительных синдикатов" в последние 2 - 3 года, что вызвало обострение их борьбы, в т.ч. террористической, за жизненные блага. Эти обстоятельства связаны с процессами финансовой стабилизации в стране. В 1992-1993 годах, в условиях гиперинфляции, вопиющего несовершенства (а по ряду позиций - и полного отсутствия) финансового законода-тельства и финансовой инфраструктуры, соединенного с экономической безграмотностью не жившего в условиях цивилизованного рынка советского народа, внелегальные финансово-экономические группировки часто могли спокойно договариваться между собой, т.к. "ресурсов" и "криминального поля" для грабежа хватало всем. Они были заняты тогда выбиванием и проматыванием фактически безвозвратных кредитов, зарабатыванием колоссального инфляционного дохода на разнице между процентом за кредит и темпами роста цен на купленный за кредитные деньги товар, банковским грюндерством и фальшивыми авизо, строитель-ством "пирамид", скупкой за бесценок приватизируемых объектов... Начиная с 1995 года ситуация стала резко меняться. Инфляция уверенно пошла вниз. Кредитные ресурсы истощились, да и ставка процента за кредит стала опережать темпы роста цен. Совершенствование финансового законодательства и инфраструктуры поставило заслон строителям "пирамид", усилился контроль за прохождением авизо. Приватизируемых объектов уже осталось мало, да и ваучеров уже нет, а денежная оценка этих объектов стала расти. Невыплаты пенсий, пособий и заработной платы плюс массовая безработица резко снизили общую покупательную способность населения, что привело к снижению доходности внелегальной торговли.
В Дагестане эти процессы обострились в силу геополитического положения республики. Транспортная блокада, усложнение режима прохождения границы с Азербайджаном сузили возможности экономической деятельности в РД. "Перераспределительные синдикаты" в этих условиях спешно начали перегруппировывать свои силы, чтобы надежно ухватиться за наиболее лакомый источник наживы - республиканский бюджет, а с резким снижением вливаний из федерального бюджета стало ясно, что всем теперь уже может не хватить. Финансовые группировки все отчетливее трансформируются в финансово-политические группировки, их представители устремляются в парламент, в местные администрации, в кабинеты высоких чиновников министерств и ведомств... Борьба за все более истощающиеся (а они будут истощаться, пока не будет преодолен меркантилизм) экономические ресурсы и борьба за политическую власть сливаются воедино. И как теперь отде-лить терроризм на почве экономической от терроризма политического?!
"Перераспределительные синдикаты" не умеют жить в условиях демократического строя с развитыми институтами гражданского общества и цивилизованной рыночной экономикой. Поэтому эти группировки воюют не только между собой, но и вместе против всего, что может разрушить меркантилистскую систему и способствовать развитию демо-кратии и рынка.
Именно поэтому ряд терактов у нас был направлен не только против конкретных жертв, но и в целом против всех институтов гражданского общества. Именно с этих позиций, я думаю, следует оценивать ту вызывающую жестокость, явно рассчитанную на общественный резонанс, с которой был совершен террористический акт в отношении Гамида Гамидова в августе прошлого года. Тот же почерк мы увидели при последнем покушении на Саида Амирова. Не удивлюсь, если вдруг окажется, что у этих террористических актов общий заказчик. И в том, и в другом случае в качестве главной цели выбрана фигура, находящаяся в эпицентре общественного внимания. В прошлом году - молодой, напористый министр финансов, энергично приступивший к исполнению своих но-вых обязанностей. В этом году - активно вышедший на политическую арену вице-премьер, лидер народной партии реформ, предложивший на суд граждан свою концепцию развития республики.
В этом же ряду преступлений, направленных в целом против республики, - взрыв жилого дома в Каспийске.
Силы, которым выгодны и которые возможно заказывают такие резонансные террористические акты, это те же самые силы, которые в начале 90-х годов хотели столкнуть между собой дагестанские народы. Не получилось. Сегодня эти же силы, я думаю, играют не последнюю роль в нагнетании вражды между последователями различных исламских течений в республике. И, наверное, не случайно, покушение на Саида Амирова произошло как раз тогда, когда он активно взялся за урегулирование этого опасного конфликта.
Эти же силы наверняка потирают руки от удовольствия, наблюдая за тем, как с неприсущей духу Корана нетерпимостью отдельные религиозные деятели противодействуют идее воздвижения памятника Великому Шамилю. Никакой памятник не сделает человека идолопоклонником, если он тверд в своей вере и не создает идолов в собственной голове. А между тем действительный идол, а не Великий Шамиль, до сих пор сидит в мозгу многих наших земляков. Иначе как объяснить, что даже в селах, едва ли не большая часть взрослого населения которых совершила хадж, на выборах 1995 года абсолютное большинство голосов отдали за церковь Ленина, главного идола страны, - коммунистическую партию. А ведь более жестокого и коварного врага, чем Ленин и компартия, Ислам не знал за всю свою многовековую историю. У идолопоклонничества и поклонения коммунистической идеологии одна общая питательная почва - невежество, малообразованность. И то и другое (идолопоклонничество и коммунизм) возникает в стра-нах слаборазвитых, отсталых. Вот где поле деятельности для тех, кто действительно радеет за веру.
Силы, которые организуют террор, объективные враги любой религии, основанной на священном писании. Ибо они противники всего, что упорядочивает жизнь людей, против Законов, против низама. И людям верующим надо быть мудрыми, чтобы не поддаваться на провокации тех, кто толкает их друг против друга и против светского общества.
Преодоление терроризма в Дагестане невозможно без устранения его питательной почвы - меркантилизма, то есть без серьезной реформы всего нашего общественного устройства. Меркантилизм - общий враг всех честных дагестанцев независимо от национальности, религиозных и политических убеждений. Только повернув наше развитие от меркантилизма к нормальной рыночной системе и к цивилизованному политическому устройству, мы начнем выбивать почву из-под терроризма.