Любить, чтобы понять
- к дальнейшему осмыслению граней тонких и многих«Единство, - возвестил оракул наших дней, -
Быть может спаяно железом лишь и кровью...»
Но мы попробуем спаять его любовью, -
А там увидим, что прочней...
Ф.И. Тютчев. Два единства
18.12.2014
Джордж Фридман, Stratfor:
«Сила русских - это способность
вытерпеть то, что сломало бы
другие нации»
«НЕТ НИЧЕГО ОПАСНЕЕ, ЧЕМ РАНЕНЫЙ МЕДВЕДЬ. ЛУЧШАЯ АЛЬТЕРНАТИВА - УБИТЬ ЕГО, ОДНАКО ИСТОРИЯ ПОКАЗАЛА, ЧТО УБИТЬ РОССИЮ НЕЛЕГКО», - СЧИТАЕТ ОСНОВАТЕЛЬ ЧАСТНОЙ РАЗВЕДКОМПАНИИДжордж Фридман - основатель «теневого ЦРУ», как называют его компанию Stratfor, побывал на днях в Москве и был сильно удивлен. Поездка показала ему, что в Америке как не понимали никогда, так и сейчас не понимают Россию и ее народ. Соответственно, и политика США в отношении России не имеет того эффекта, на который там рассчитывают. Стратегические императивы России и США несовместимы, заключает Фридман, и потому надо хотя бы понимать страхи друг друга. Несомненно, его выводы распространятся среди американского аналитического сообщества и в конечном итоге могут хотя бы в некоторой степени подкорректировать американскую политику. Может быть, именно для этого Фридман и посетил Россию.доступно здесь
Вот такое инфо.событие, оно же - инфо.повод к нижеследующим выкладкам.
1. Грань между идентификационным и идентичностным:
понять, нельзя убить
Сначала фрагмент одного комментария к статье Фридмана, написанной им по итогам своего визита в Россию (целиком переведенный текст статьи см. по ссылке выше).
Собственно, заключительные слова из этого комментария -
friend - Понять, чтобы убить:Фридман подробно описывает свои переживания по поводу того, что Россия не ведет агрессивную политику и не становится оккупантом (что для США вовсе не страшно), а ведет себя так, что... США не могут просчитать ее игру. А до тех пор, пока США не просчитали нашу игру, до тех пор пока мы являемся masters of the game (ломаем чужие правила игры и задаем свои - «внезапные шаги вне привычной канвы развития событий») мы опасны и возможно все.
И потому Фридман приехал в Россию. Он приехал понять, чтобы убить.
Задача "понять, чтобы убить" подразумевает следующее.
Прежде всего, поскольку речь о понимании, постольку намерение (понять/убить) направлено на того, кто обладает определенными смыслами - духовного субъекта. Иначе вполне было бы достаточно объяснения, ибо природу мы объясняем, духовную жизнь понимаем.
Однако, при этом, понимаемый субъект оказывается настолько враждебен, что его жизнь со всеми её естественными и духовными гранями выступает несовместимой с жизнью понимающего субъекта. Поэтому, понимание здесь осуществляется под определенным углом, - а именно, в смысле возможности разобраться во всём, что составляет понимаемого субъекта в виде его жизненных ресурсов и всевозможных потенциалов.
В том числе, потенциалов духовных. Однако, здесь возникает одна фундаментальная аберрация.
В рамках христианского мира, присутствует представление о духовных корнях зла. И те, кто выступает в качестве естественного носителя зла, может рассматриваться как укорененное в этом метафизически предельном злом духе, и потому подлежащее естественному уничтожению.
Однако, в рамках этих же религиозно-цивилизационных представлений, все представители человеческого рода несут в своем естестве злое начало, как результат первородного греха. Равно, как все люди в своем духе содержат начало благое - как образ и подобие Божие. Насколько человек становится способен освободиться от действия прервородного греха (в чём, собственно, суть христианского понимания свободы), настолько он преображает свое естество, воплощая в нём это духовное и безусловно благое начало.
Поэтому, понимание, как проникновение в духовную суть человеческой жизни, насколько оно встречает в ней это благое начало, настолько оно видит в ней безусловную ценность. А значит, подлинное понимание, в принципе, не может предполагать желания убить в качестве своего мотива (в чём, очевидно, суть заповедей не убий и возлюби ближнего своего как самого себя)!
Эти представления составляют культурно-цивилизационное содержание идентичности как в западной, так и в восточной частях христианского мира, как в религиозных, так и в светских формах исторического бытия этой идентичности (см. по теме).
В соответствии с этими представлениями, желание убить исключает намерение понять. В то же время это желание, коль скоро оно проявлено, является следствием непонимания и нежелания понимать ничего, кроме своих интересов, на пути которых, собственно, оказывается тот, кого желают убить.
В этом фундаментальное противоречие Запада, метафизически сделавшего ставку на господство, ввиду "всесилия и непобедимости" смерти. И тем самым предавшего революционную суть христианства, не допустив его в свое идентичностное ядро и сохранив в этом ядре ветхую, архаичную начинку (см. там же).
Здесь могли бы заметить, что говоря о предательстве Запада, мы нарушаем христианскую заповедь не судите. Однако заповедь апеллирует к Суду Божию. К тому Суду, который свершается по истечении исторического времени. Но пока это время длится, до тех пор человечество проживает свою историческую Судьбу, которая свершается в археполемическом действе, где духовно-творческие энергии, устремленные вперед и вверх, сталкиваются с мощными энергиями естества, отторгающими дух и стремящимися назад и вниз! И те, кто инициируют это контрреволюционное отторжение и вовлекаются в него, с полным правом и обязательнейше должны представать, как метафизические преступники, перед судом Истории!
В этом смысле, помимо того, что непонимание Западом России, по сути, связано с замкнутостью западной элиты на свои интересы, более глубинно это непонимание представляет собой неспособность понять авангардную суть христианской победы любви над смертью. Той победы, метафизическая ставка на которую является корневым содержанием идентичностного ядра русского народа (см. там же).
Можно заметить, что сказанное о несовместимости понимания и убийства в метафизически предельном смысле не имеет ничего общего с лукавыми умонастроениями пацифистски-пораженческого толка, в соответствии с которыми мы будто бы не вправе противостоять поползновениям врага на нашу жизнь. Средства противодействия должны быть строго соразмерны угрозе тому, на что этот враг покушается. И если целью этих поползновений является то сверх-ценное, что представляет собой наша духовная сущность, и тем более, если, покушаясь на неё, враг идет против ценностных универсалий, которые призваны были лежать в основе и его собственной культурно-цивилизационной идентичности, тогда соразмерный ответ на это будет представлять собой выполнение священного долга!
А потому и слова о всесилии любви даже в сравнение со смертью, эти слова приводятся здесь совершенно не в русле умонастроений, типа: "не важно, как, но мы победим". Дескать, Россия "победила априори". Подобное, вне полноценного историософско-метафизического контекста, неизбежно представляет собой инфантильно-патерналистские чаяния. И независимо от того, настроены ли чающие провластно или в ключе патриошизофренической оппозиционности, в этих чаяниях явлено отчуждение их носителей от идентичностно-кодового содержания. А дело в том, чтобы это содержание, питало волю к победе (о чём дальше)!
Для Запада же, как видно (см. материал с инфо.событием), это, вообще, "не вопрос" - отсутствует или присутствует понимание идентичностных начал друг друга. А важно для него то, что вытекает из этих начал - миро-проектные императивы и их (не)совместимость.
И в этом ключе - именно миро-проектном, т.е. таком, который апостериорен в отношение культурно-национальной идентичности и её культурно-цивилизационных кодов, но априорен в отношение политико-экономических интересов, - в этом ключе Западу, по определению, и не доступно метафизически предельное понимание идентичностных кодов России, и не нужно. Для него это некое "недо...", в сравнение с образом самого себя в рамках своей историософско-метафизикой системы.
Итак, понимание Запада, замкнутое у него на его интересы, которые укоренены в его императивах, а эти последние замкнуты на его же идентичностно-метафизическое содержание.
Однако тут обнаруживается чрезвычайно опасная уязвимость положения России. Потому что императивы, которые озвучиваются нашим "гарантом", они, наоборот, укоренены в интересах. Ставка делается на это (о недостаточности и двусмысленности такой ставки см. по ссылке в подзаголовке этого поста), - при фактическом отсутствии полноценного миро-проекта и именно из него вытекающих политико-идеологических императивов.
Соответственно, все эти ныне прогнозируемые "в плюс отскоки" (см. фрагмент давешней "Большой пресс-конференции") - это, если не совсем блеф, то, в любом случае, что-то чисто для умиротворения и позитивного тонуса. Т.е. для дальнейшего пребывания в том состоянии, в котором гнойник довольства и покоя, прорвавшись внутрь, не дает понять, откуда смерть (см. подробнее).
А полноценный миро-проект, значит, миро-проект _сверхдержавный_ (см. по теме). В сверхновейшей перспективе, и именно для того чтобы она действительно сбылась у России и мира, в этой перспективе сверхдержавное содержание миро-проекта не сводимо к ядерным потенциалам, как и вообще, потенциалам индустриально-технологическим. Это всё относится к сфере политических интересов. А собственно ценностно-мировоззренчески фундаментальное в миро-проекте - это сверх-задача самим _понять_ содержание своего культурно-идентичностного ядро! Понять, чтобы осознать себя как культурно-исторического субъекта и носителя той самой сверх-идеи, которой является _победа любви над смертью_. А это _метафизически_ ядерное содержание!
Вот, НЕ на словах, в виде дежурных риторических фигур, НО на деле - осуществить это самоосознание. И это НЕ просто саморефлексия, НО духовное схватывание своего идентичностного содержания и его претворение во всём, что составляет общественные бытие и сознание - от самых обыденно-сермяжных дел и забот, до, в целом, проектно-исторического самосозидания. И, наконец, самоосознание и самосозидание осуществляются НЕ "каждый в меру ..." чего-то своего индивидуального, НО совместно, _всем миром_!
Именно это есть основа полноценной гражданско-политической консолидации и мобилизации, как движения вперед и вверх!
И всё это - в противоположность реально наличествующему и широко распространенному состоянию полусонного "му-му" с самоуспокаивающими упованиями на "хитрый план" и на то, что западным "умом Россию не понять". А это, между прочим, совершенно не соответствует состоянию "masters of the game", которым "пока мы являемся" (приведенный в начале комментарий к инфо.событию), но, продолжая пребывать в неподобающем состоянии, вскоре перестанем являться. А значит, перестанем _быть_. Перестанем быть в метафизическом и историософском смысле, совершив духовно-экзистенциальный суицид. Именно в этом суть метафизической диверсии Запада - чтобы мы убили себя _своими руками_, уничтожив свою идентичностную суть!...
Всё это заставляет взглянуть на понимание как на многогранный процесс. Причём, наличие множества граней подразумевает здесь и многомерность, многоплановость, многопластовость осмысливаемого содержания, и внимание к граням, как линиям, разделяющим контексты, формируемые множеством измерений, планов и пластов осмысления.
В этой связи, отталкиваясь от освещения грани между внешне-идентификационным и глубинно-идентичностным, пересекающейся с гранью совместимости/размежевания желания убить и понимания, отталкиваясь от этого, зафиксируем и продолжим осмысление ещё одной ключевой грани, которая высветилась в процессе этого разбора.
2. На грани полит.аналитического и полит.метафизического:
вызов нетранспарентности и барьер сложности
Значит, с одной стороны, внимание к тому, чего хотят элитные субъекты, что стоит за их высказываниями, какие неявные смыслы и адресации, намерения и ставки и т.д. и т.п. С другой стороны, вопросы о том, насколько для общественного субъекта ясно всё то, что связано с его культурно-идентичностной сутью и культурно-цивилизационными кодами, в которых эта суть им прочитывается, осознается и претворяется в культурно-историческом творчестве.
Проводя это различие, мы заостряем внимание на достаточно тонкой грани. По одну её сторону находится всё то, что связано с пониманием реальности, скрытой от непосредственного восприятия и находящейся в жесткой зависимости от воли элитных субъектов. По другую сторону - всё то, что доступно для понимания и воздействия общества, и от чего зависят понимание метаисторического Предназначения и творческое свершение исторической Судьбы народа, представленного на данном этапе своей истории в лице этого общества.
Акцентируя внимание на второй стороне, заметим следующее.
Можно произнести много правильных и красивых фраз о том, что идея должна стать главной для человека. И при этом человеки, слушающие эти фразы, будут соглашаться, но продолжать длить тот образ жизни и мысли, который фактически исключает главенство идеи.
Проблема в том, что между политическим и метафизическим содержаниями находится плотный слой упрощенческого гноя. Этот гнойный субстрат, наполняя общественное сознание, замутняет оптику мировосприятия и тем самым практически сводит на нет возможность понимания и действия, сообразующихся с политической реальностью и историческими вызовами ситуации в стране и мире.
Вычищать этот субстрат надо начиная с себя.
Прежде всего, надо представить и воспринять политику как _концентрированное выражение культуры_. Именно так, причем, это не противоречит определению, где политика фигурирует в качестве "концентрированного выражения экономики", просто потому, что экономика это часть культурного мира. В замутненном же упрощенческим гноем сознании "концентрация" такова, что "выражением" экономики становится всё, что происходит вокруг. Поэтому политика, и особенно сфера публично-политической коммуникации, становится концентрированным выражением двусмысленности (см. по теме).
Значит, политика как _концентрированное выражение культуры_, вот так сначала представить и воспринять политические процессы и всё, что в них происходит. И далее направлять внимание к самому средоточию, которое является культуро-творческим источником. Это, собственно, культурно-идентичностное ядро твоего народа, являющееся носителем универсальных ценностно-мировоззренческих кодов и представлений о человеке и мире. При сосредоточении внимания на этом источнике-носителе, содержание, концентрированно выраженное в политике, помещается в те предельные рамки, которыми очерчивается метафизический контекст. Осмысление помещенного в этот контекст содержания должно придать осмысливающему тот умонастрой, в котором он будет способен нацелить свою волю в направлении всего того, что является единственно решающим в ответе на вызовы ситуации в стране и мире. И сделать это в тех конкретных ситуациях, в которых находится субъект этой воли.
Так вот, можно, сколько угодно произносить фразы о главенстве идеи и сокрушаясь о её реальном, почему-то, неглавенстве у окружающих людей. Но при этом ничего не делать для пробуждения и раскрепощения в себе самом одной конкретной высшей творческой способности (ВТС). Вот, стратегически, вообще, раскрепощение/пробуждение всех ВТС во всех и каждом, но начинать надо с того, что конкретно - в себе самом и такую ВТС, как понимание (см. подробнее).
Именно так. Если говорится о высших смыслах, устремляющих вперед и вверх, то понимание, помимо того, что оно, в привычном значении, является просто интеллектуальным актом (каковые простые аналоги, в виде "просто способностей", можно найти и у других ВТС), вот, помимо и прежде этого, понимание должно быть осознано как ВТС. В этом качестве понимание должно проявляться в способности соизмерять и сопрягать жизненно-конкретное содержание с содержанием т.наз. метанарративов - больших рассказов, повествующих о больших проектах в их концептуально-методологическом (метатеоретическом vs. просто теоретизирующие выкладки, оформляемые в концептуальных конструкциях) и мобилизационно-творческом (практическом, как, собственно, проектном) наполнении.
А удостоверяться раскрепощенное/пробужденное состояние понимания в этом качестве должно фактом обретения идеей качества материальной силы, овладевающей массами.
Разумеется, на первых порах, пусть эта материализация идеи будет осуществляться в какой-то малой степени, в каких-то небольших сегментах народной массы. Или уж совсем как минимум, пусть, по началу, это раскрепощение/пробуждение понимания, как ВТС, удостоверяется хотя бы в виде налаженной коммуникации внутри определенных общественно-политически активных групп и между ними. И как минимум же, у участников этих групп должно быть глубокое чувство всего ужаса ситуации пребывания в гнойном мороке деградации и регресса. Осознание этого ужаса должно быть импульсом, настраивающим их на совместное овнутрение идейного содержания, адресующего к формированию сверхдержавно-мессианского миро-проекта.
И вот что тогда важно.
Приведем и последовательно рассмотрим фрагмент книги "Качели". Это аналитика политических элит. Однако то, что в том фрагменте говорится о методологических аспектах этой аналитики, связанных с непрозрачностью её объекта и выработкой подхода, соразмерного сложной задаче проникновения в его суть, это значимо и в осмыслении, в целом, общества и человека, как существа общественного и разумного. Значимо, учитывая нынешнее состояние этих свойств человеческой сущности.
Нетранспарентность - это непрозрачность. Ты утыкаешься в непрозрачные ситуации и сюжеты. Констатируешь эту самую непрозрачность. Делай следующий шаг! Превращай непрозрачное в прозрачное! Для этого включай вместо обычного света, неспособного это высветить, другие, так сказать, инфракрасные прожектора. Направляй в нетранспарентные зоны лазер своего метода. В любом случае, как только ты констатировал непрозрачность и сделал заявку на ее преодоление, тебе вроде бы - просто по факту непрозрачности - нужен метод. Тот или иной, но метод!
Создай свой метод или используй имеющийся - и веди разговор по существу на неочевидную тему.
Увы, место подобного разговора занимает специфическая болтовня, которую я называю «словоохотливой немотой». Это не только немота нашего политического класса, изредка прерываемая высказываниями собственно политического (а не преобладающего суконно-бюрократического) характера. Это еще и немота тех, кто должен по роду профессии и месту в обществе вести эти самые разговоры по существу на неочевидные темы. Тех, для кого нетранспарентность - это прямой профессиональный вызов, который они должны преодолевать по роду своей профессии. Что они делают вместо этого? Они многословно и вальяжно констатируют нетранспарентность и барственно уходят от необходимости ее раскрывать.
Между тем способ раскрытия нетранспарентности хорошо известен. Сначала наблюдается то, что явлено. Потом раскрывается сама противоречивость этого явленного. И по следам раскрытых противоречий ты идешь от явленного к сокрытому. От видимости - к сущности.
Кургинян С.Е. Качели. Конфликт элит - или развал России? М.: МОФ ЭТЦ, 2008.
Часть 2. От предмета и метода - к смыслу и ситуации.
Глава 1. Требует ли «внепредметное» отдельного обсуждения?
"Словоохотливая немота", как наиболее гнойное в упрощенчестве. Как источник гниения! Как гнилость нутра тех, кто по своему профессиональному долгу обязан вычищать этот гной из сознания людей. А т.ж. очищать от него концептуально-методологическую оптику и настраивать её ровно в том режиме, в котором она со всей очевидностью явит происходящее в реальности, ровно в той степени сложности, в какой оно есть. Вместо этого имитационные картинки, проецируемые на плотную стену упрощенческого гноя. И тем самым еще более препятствующие уразумению ключевого - "противоречивости явленного".
Да, внимание к противоречиям! Внимание к ним, именно как к ключевому в уразумении всего того архиполемического, в чём суть вызова ситуации и та её спасительная новизна, которая содержит в себе ответ на этот вызов. Ответ в виде миро-проектного Синтеза и тех конкретных, принимаемых в серьмяжно-приземленных ситуациях решений, которые ведут к этому судьбоносному и спасительному Синтезу! Но сначала - противоречия, через разрешение которых лежит этот путь. Противоречия историософско-метафизического характера, но, опять-таки, усматриваемые в своей самой что ни наесть конкретно-ситуативной явленности!
Зафиксировав ключевое это, проследуем далее по ходу рассматриваемого фрагмента книги "Качели".
Говорят, ссылаясь на принцип Оккама, что для раскрытия ситуации нужны самые простые средства. Средства чего? Ведь не средства же вообще, а средства раскрытия! Вы берете самые простые средства из всех имеющихся. Применяете их. И видите, что они очевидным образом не раскрывают ситуации. Тогда вы что делаете? Вы берете более сложные средства. Оккам ведь просил не умножать сущности без необходимости. А если необходимость есть? Не было бы ее - вся математика свелась бы к арифметике. Но ведь она к ней не сводится.
Итак, исчерпав совсем простые средства и не раскрыв ситуацию, вы начинаете применять чуть-чуть более сложные средства ее раскрытия. Вы делаете это не потому, что вам хочется испробовать более сложные средства. А потому, что самые простые исчерпаны, а следом за простыми всегда идут чуть более сложные. Если вы не пасуете - вы их используете. Они тоже не срабатывают? Вы берете новые средства. А они еще более сложные. Ведь, упорядочивая множество средств по принципу «от простого к сложному» и отдавая приоритет простому, вы с каждой новой попыткой не можете не переходить от простого к сложному. Если, конечно, хотите взять барьер понимания, ответить на вызов, который содержится в ситуации.
И, наконец, скрипя зубами, вы начинаете читать и то, что я написал. Просто от безысходности, а не от любви к зауми. Вам надо как-то раскрыть ситуацию. И неважно, как. Не получается иначе - хотя бы так.
Казалось бы, я описываю нечто аксиоматическое - отражающее фундаментальные свойства разума. На самом же деле для того, чтобы так поступить, вы должны обладать определенной, причем достаточно сложно организованной, структурой «познающего я».
«Что еще за структура? - возразят мне. - Вы описываете процессуальное любого, самого элементарного понимания».Структурность познающего субъекта и элементарность процесса понимания.
Структурность здесь, очевидно, адресует к той инфраструктурной метафоре, которая связана с "этажами", как слагаемыми человеческого существа в целом (см. подробнее). Соответственно, речь не только о чисто когнитивной и чисто ментальной структурах. Они сами суть элементы одного из "этажей" (собственно, "2-го этажа", см. там же), грани, слагающие целостное устройство деятельности и мировосприятия человека.
А тогда, как можно заметить, и элементарность процесса понимания адресует к этой сложной структурированности. Элементарное здесь есть, буквально, совокупность определенных элементов, из которых слагается структурное целое.
Более того, понимание, поскольку оно выступает как ВТС, оно есть способ бытия человека его и экзистенциальный миро-проект. Будучи таковым, понимание выступает как пред-структурирующее (см. по теме). И тогда то, что понимание, как когнитивный процесс, складывается из определенных концептуальных кирпичиков и скрепляется цементом определенной логики, в этом качестве понимание есть лишь элемент в целом пред-структурирования нашего мировосприятия и деятельности. А именно пред-решение, связанное с двумя другими элементами пред-структуры - пред-взятием и пред-усмотрением. Концептуально-логические элементы/связи всегда включены в такую структурную связь (пред-структурирующую конкретные акты понимания и коммуникации), которая внутри той или иной деятельности представляет собой практическое обращении с предметами в широком смысле, - и в смысле применения орудийных средств, и средств знаковых, как и всего, что составляет обиход нашего социально-культурного опыта, - в чём, собственно, суть пред-взятия. Пред-усмотрение же внутри этой деятельностной связи средств, сопряжено с её целями, в виду которых эта совокупная связь складывается в целое. Либо не складывается, и в этом суть внимания к противоречиям (о чём выше)!
Во внимании к этой сложной структурно-процессуальной композиции задается полномасштабный контекст к осмыслению всего целокупного устройства культурно-исторического миро-проектирования в органично устроенной последовательности его слагаемых. Иерархической последовательности, где политико-экономические интересы подчинены политико-идеологическим императивам, и через них подчиняют деятельность и коммуникацию идеям, а те, в свою очередь, надстраиваются над ценностно-мировоззренческим базисом, который центрируется культурно-идентичностным началом и его культурно-цивилизационными кодами.
Что касается значимости внимания к этим основополагающим аспектам структурно-процессуального устройства понимания, об этом как раз дальше в рассматриваемом фрагменте книги "Качели".
А многие ли вообще хотят понимания? Ясно, что не все. Отбрасываем тех, кто вообще не хочет понимания. Внутри оставшихся, ищущих понимания, многие ли могут отделить понимание от непонимания? Осуществить проблематизацию - понять, что ты не понимаешь? Уловить момент, когда ты в самом деле начинаешь понимать? Отделить подлинное понимание от «туфты»? От той же конспирологии, например. А также от болтовни (переливания из пустого в порожнее). Отбросили и этих. А кто остался? Это ведь только говорится, что раз ты homo sapiens, человек разумный, то у тебя есть некое неизымаемое и от тебя как бы и не зависящее sapiens. На самом же деле, чтобы homo был sapiens, нужен огромный труд тех, кто видит свою миссию в отстаивании права этого самого homo на sapiens.
Ибо сам homo - если его не волокут к sapiens - сразу же готов от sapiens отказаться. Иначе откуда взялись все эти homo faber (человек делающий), homo ludens (человек играющий)? Потому-то они и появились, что проблемность с sapiens стремительно нарастает. Сложность ситуаций требует предельного напряжения потенциала sapiens. A sapiens напрягаться не хочет.Самый миро-проект человеческого существования низводится до той незатейливой замкнуто-циклической регулярности, в которой чередуются выполнение некой профессиональной функции (homo faber) и игровой досуг (homo ludens). Что такое "мир" этого человека? Если всё действительное разумно и всё разумное действительно, то где действительность этого разумного (homo sapiens), постигающего и устраивающего рациональный порядок действительного? Т.е. откуда здесь взяться всем вышеописанным структурно-процессуальным сложностям этого разумно-действительного устройства, многогранного и ввиду присутствия в нём вертикального измерения, и уже в своем горизонтальном измерении?...
Скажут, дескать, "человек полагает" и т.д. Однако, насколько у человека присутствует такая фундаментальная способность его разума, как полагание, настолько, чтобы многообразие проявлений этой способности не превращалось в "кашу, которая сама себя хвалит", человеческий разум наделен проектирующей способностью (см. подробнее).
Скажут, дескать, всё это заносчивые штучки Модерна с этим его "общечеловеческим рационализмом". Дескать, "не надо обобщать".
Но вот, эта фундаментальная проблема в её конкретном проявлении, конкретно в пределах отдельно взятого народа.
Да, многие ли хотят понимания?... И вообще, мы - до того, как соотнестись с какими-то общностями, измеряемыми тем или иным количеством, мы, как общество, представляющее, в целом, ту общность ныне живущих, живших ранее и будущих поколений, ту коллективную историческую _личность_, которой является народ, - вот, представляя сверх-многое это, хотим ли мы понимания?! Хотим ли мы понять происходящее в том максимальном масштабе, который задается таким контекстом?
Понять, не сводя сам этот процесс понимания к тому, чтобы, встретив n-ное количество знаков, идентифицировать содержание как доступное для понимания n-му же количеству людей, которые в свою очередь идентфицируются как множество, обладающее умственными способностями n-й величины относительно чего-то "среднего"? При этом т.ж. понять и в качественном, но всё том же - идентификационном - ключе, соотнося содержание с "жанрами", "рубриками" и т.п., и тем самым определяя n-степень удобства потребления "продукта".
Вот, понять, не сводя к этому. Непотребному этому, когда речь, наоборот, о возведении к тому предельно масштабному контексту, в котором становится возможно свидетельство Судьбы и Предназначения народа! Свидетельство, осуществляемое пониманием как высшей творческой способностью. Той способностью, пробуждение и раскрепощение которой есть условие спасения - перед лицом духовно-экзистенциального самоубийства, которое мы совершаем в угоду врагу! Совершаем в отношение всей коллективной личности своего народа!...
Такова сегодня цена вопроса. При этом вопрос адресует к преодолению барьера такой высоты, которая несоизмерима с реальным состоянием общественного большинства. И сколь бы ни были искушены "понимающие немногие", задача, состоящая в том, чтобы идея овладела массами, выглядит предельно проблематичной в своем возможном решении.
Однако, сложность, сколь бы максимального масштаба она не достигала, она, как мы заметили, в своём составе всегда предполагает элементарное. В чём, собственно, и заключается суть процесса понимания, как движения от простого к сложному.
Разумеется, при этом целое, - в нашем случае, целое миро-проектирующего коллективного действа, - не сводится к совокупности элементов. И как элементов, из которых складывается структура понимания (в его когнитивном и деятельностном измерениях), и как элементов, из которых складывается общественно-государственный организм коллективно субъекта.
Требуется же зафиксировать то элементарное, что является структурообразующим в этих целостностях. И соотнести эти структурообразующие элементы друг с другом.
Элементарный набросок этих фиксации/соотнесения - в заключительной части.Продолжение »»» ...
Быть может спаяно железом лишь и кровью...»
Но мы попробуем спаять его любовью, -
А там увидим, что прочней...
Ф.И. Тютчев. Два единства
18.12.2014
Джордж Фридман, Stratfor:
«Сила русских - это способность
вытерпеть то, что сломало бы
другие нации»
«НЕТ НИЧЕГО ОПАСНЕЕ, ЧЕМ РАНЕНЫЙ МЕДВЕДЬ. ЛУЧШАЯ АЛЬТЕРНАТИВА - УБИТЬ ЕГО, ОДНАКО ИСТОРИЯ ПОКАЗАЛА, ЧТО УБИТЬ РОССИЮ НЕЛЕГКО», - СЧИТАЕТ ОСНОВАТЕЛЬ ЧАСТНОЙ РАЗВЕДКОМПАНИИДжордж Фридман - основатель «теневого ЦРУ», как называют его компанию Stratfor, побывал на днях в Москве и был сильно удивлен. Поездка показала ему, что в Америке как не понимали никогда, так и сейчас не понимают Россию и ее народ. Соответственно, и политика США в отношении России не имеет того эффекта, на который там рассчитывают. Стратегические императивы России и США несовместимы, заключает Фридман, и потому надо хотя бы понимать страхи друг друга. Несомненно, его выводы распространятся среди американского аналитического сообщества и в конечном итоге могут хотя бы в некоторой степени подкорректировать американскую политику. Может быть, именно для этого Фридман и посетил Россию.доступно здесь
Вот такое инфо.событие, оно же - инфо.повод к нижеследующим выкладкам.
1. Грань между идентификационным и идентичностным:
понять, нельзя убить
Сначала фрагмент одного комментария к статье Фридмана, написанной им по итогам своего визита в Россию (целиком переведенный текст статьи см. по ссылке выше).
Собственно, заключительные слова из этого комментария -
friend - Понять, чтобы убить:Фридман подробно описывает свои переживания по поводу того, что Россия не ведет агрессивную политику и не становится оккупантом (что для США вовсе не страшно), а ведет себя так, что... США не могут просчитать ее игру. А до тех пор, пока США не просчитали нашу игру, до тех пор пока мы являемся masters of the game (ломаем чужие правила игры и задаем свои - «внезапные шаги вне привычной канвы развития событий») мы опасны и возможно все.
И потому Фридман приехал в Россию. Он приехал понять, чтобы убить.
Задача "понять, чтобы убить" подразумевает следующее.
Прежде всего, поскольку речь о понимании, постольку намерение (понять/убить) направлено на того, кто обладает определенными смыслами - духовного субъекта. Иначе вполне было бы достаточно объяснения, ибо природу мы объясняем, духовную жизнь понимаем.
Однако, при этом, понимаемый субъект оказывается настолько враждебен, что его жизнь со всеми её естественными и духовными гранями выступает несовместимой с жизнью понимающего субъекта. Поэтому, понимание здесь осуществляется под определенным углом, - а именно, в смысле возможности разобраться во всём, что составляет понимаемого субъекта в виде его жизненных ресурсов и всевозможных потенциалов.
В том числе, потенциалов духовных. Однако, здесь возникает одна фундаментальная аберрация.
В рамках христианского мира, присутствует представление о духовных корнях зла. И те, кто выступает в качестве естественного носителя зла, может рассматриваться как укорененное в этом метафизически предельном злом духе, и потому подлежащее естественному уничтожению.
Однако, в рамках этих же религиозно-цивилизационных представлений, все представители человеческого рода несут в своем естестве злое начало, как результат первородного греха. Равно, как все люди в своем духе содержат начало благое - как образ и подобие Божие. Насколько человек становится способен освободиться от действия прервородного греха (в чём, собственно, суть христианского понимания свободы), настолько он преображает свое естество, воплощая в нём это духовное и безусловно благое начало.
Поэтому, понимание, как проникновение в духовную суть человеческой жизни, насколько оно встречает в ней это благое начало, настолько оно видит в ней безусловную ценность. А значит, подлинное понимание, в принципе, не может предполагать желания убить в качестве своего мотива (в чём, очевидно, суть заповедей не убий и возлюби ближнего своего как самого себя)!
Эти представления составляют культурно-цивилизационное содержание идентичности как в западной, так и в восточной частях христианского мира, как в религиозных, так и в светских формах исторического бытия этой идентичности (см. по теме).
В соответствии с этими представлениями, желание убить исключает намерение понять. В то же время это желание, коль скоро оно проявлено, является следствием непонимания и нежелания понимать ничего, кроме своих интересов, на пути которых, собственно, оказывается тот, кого желают убить.
В этом фундаментальное противоречие Запада, метафизически сделавшего ставку на господство, ввиду "всесилия и непобедимости" смерти. И тем самым предавшего революционную суть христианства, не допустив его в свое идентичностное ядро и сохранив в этом ядре ветхую, архаичную начинку (см. там же).
Здесь могли бы заметить, что говоря о предательстве Запада, мы нарушаем христианскую заповедь не судите. Однако заповедь апеллирует к Суду Божию. К тому Суду, который свершается по истечении исторического времени. Но пока это время длится, до тех пор человечество проживает свою историческую Судьбу, которая свершается в археполемическом действе, где духовно-творческие энергии, устремленные вперед и вверх, сталкиваются с мощными энергиями естества, отторгающими дух и стремящимися назад и вниз! И те, кто инициируют это контрреволюционное отторжение и вовлекаются в него, с полным правом и обязательнейше должны представать, как метафизические преступники, перед судом Истории!
В этом смысле, помимо того, что непонимание Западом России, по сути, связано с замкнутостью западной элиты на свои интересы, более глубинно это непонимание представляет собой неспособность понять авангардную суть христианской победы любви над смертью. Той победы, метафизическая ставка на которую является корневым содержанием идентичностного ядра русского народа (см. там же).
Можно заметить, что сказанное о несовместимости понимания и убийства в метафизически предельном смысле не имеет ничего общего с лукавыми умонастроениями пацифистски-пораженческого толка, в соответствии с которыми мы будто бы не вправе противостоять поползновениям врага на нашу жизнь. Средства противодействия должны быть строго соразмерны угрозе тому, на что этот враг покушается. И если целью этих поползновений является то сверх-ценное, что представляет собой наша духовная сущность, и тем более, если, покушаясь на неё, враг идет против ценностных универсалий, которые призваны были лежать в основе и его собственной культурно-цивилизационной идентичности, тогда соразмерный ответ на это будет представлять собой выполнение священного долга!
А потому и слова о всесилии любви даже в сравнение со смертью, эти слова приводятся здесь совершенно не в русле умонастроений, типа: "не важно, как, но мы победим". Дескать, Россия "победила априори". Подобное, вне полноценного историософско-метафизического контекста, неизбежно представляет собой инфантильно-патерналистские чаяния. И независимо от того, настроены ли чающие провластно или в ключе патриошизофренической оппозиционности, в этих чаяниях явлено отчуждение их носителей от идентичностно-кодового содержания. А дело в том, чтобы это содержание, питало волю к победе (о чём дальше)!
Для Запада же, как видно (см. материал с инфо.событием), это, вообще, "не вопрос" - отсутствует или присутствует понимание идентичностных начал друг друга. А важно для него то, что вытекает из этих начал - миро-проектные императивы и их (не)совместимость.
И в этом ключе - именно миро-проектном, т.е. таком, который апостериорен в отношение культурно-национальной идентичности и её культурно-цивилизационных кодов, но априорен в отношение политико-экономических интересов, - в этом ключе Западу, по определению, и не доступно метафизически предельное понимание идентичностных кодов России, и не нужно. Для него это некое "недо...", в сравнение с образом самого себя в рамках своей историософско-метафизикой системы.
Итак, понимание Запада, замкнутое у него на его интересы, которые укоренены в его императивах, а эти последние замкнуты на его же идентичностно-метафизическое содержание.
Однако тут обнаруживается чрезвычайно опасная уязвимость положения России. Потому что императивы, которые озвучиваются нашим "гарантом", они, наоборот, укоренены в интересах. Ставка делается на это (о недостаточности и двусмысленности такой ставки см. по ссылке в подзаголовке этого поста), - при фактическом отсутствии полноценного миро-проекта и именно из него вытекающих политико-идеологических императивов.
Соответственно, все эти ныне прогнозируемые "в плюс отскоки" (см. фрагмент давешней "Большой пресс-конференции") - это, если не совсем блеф, то, в любом случае, что-то чисто для умиротворения и позитивного тонуса. Т.е. для дальнейшего пребывания в том состоянии, в котором гнойник довольства и покоя, прорвавшись внутрь, не дает понять, откуда смерть (см. подробнее).
А полноценный миро-проект, значит, миро-проект _сверхдержавный_ (см. по теме). В сверхновейшей перспективе, и именно для того чтобы она действительно сбылась у России и мира, в этой перспективе сверхдержавное содержание миро-проекта не сводимо к ядерным потенциалам, как и вообще, потенциалам индустриально-технологическим. Это всё относится к сфере политических интересов. А собственно ценностно-мировоззренчески фундаментальное в миро-проекте - это сверх-задача самим _понять_ содержание своего культурно-идентичностного ядро! Понять, чтобы осознать себя как культурно-исторического субъекта и носителя той самой сверх-идеи, которой является _победа любви над смертью_. А это _метафизически_ ядерное содержание!
Вот, НЕ на словах, в виде дежурных риторических фигур, НО на деле - осуществить это самоосознание. И это НЕ просто саморефлексия, НО духовное схватывание своего идентичностного содержания и его претворение во всём, что составляет общественные бытие и сознание - от самых обыденно-сермяжных дел и забот, до, в целом, проектно-исторического самосозидания. И, наконец, самоосознание и самосозидание осуществляются НЕ "каждый в меру ..." чего-то своего индивидуального, НО совместно, _всем миром_!
Именно это есть основа полноценной гражданско-политической консолидации и мобилизации, как движения вперед и вверх!
И всё это - в противоположность реально наличествующему и широко распространенному состоянию полусонного "му-му" с самоуспокаивающими упованиями на "хитрый план" и на то, что западным "умом Россию не понять". А это, между прочим, совершенно не соответствует состоянию "masters of the game", которым "пока мы являемся" (приведенный в начале комментарий к инфо.событию), но, продолжая пребывать в неподобающем состоянии, вскоре перестанем являться. А значит, перестанем _быть_. Перестанем быть в метафизическом и историософском смысле, совершив духовно-экзистенциальный суицид. Именно в этом суть метафизической диверсии Запада - чтобы мы убили себя _своими руками_, уничтожив свою идентичностную суть!...
Всё это заставляет взглянуть на понимание как на многогранный процесс. Причём, наличие множества граней подразумевает здесь и многомерность, многоплановость, многопластовость осмысливаемого содержания, и внимание к граням, как линиям, разделяющим контексты, формируемые множеством измерений, планов и пластов осмысления.
В этой связи, отталкиваясь от освещения грани между внешне-идентификационным и глубинно-идентичностным, пересекающейся с гранью совместимости/размежевания желания убить и понимания, отталкиваясь от этого, зафиксируем и продолжим осмысление ещё одной ключевой грани, которая высветилась в процессе этого разбора.
2. На грани полит.аналитического и полит.метафизического:
вызов нетранспарентности и барьер сложности
Значит, с одной стороны, внимание к тому, чего хотят элитные субъекты, что стоит за их высказываниями, какие неявные смыслы и адресации, намерения и ставки и т.д. и т.п. С другой стороны, вопросы о том, насколько для общественного субъекта ясно всё то, что связано с его культурно-идентичностной сутью и культурно-цивилизационными кодами, в которых эта суть им прочитывается, осознается и претворяется в культурно-историческом творчестве.
Проводя это различие, мы заостряем внимание на достаточно тонкой грани. По одну её сторону находится всё то, что связано с пониманием реальности, скрытой от непосредственного восприятия и находящейся в жесткой зависимости от воли элитных субъектов. По другую сторону - всё то, что доступно для понимания и воздействия общества, и от чего зависят понимание метаисторического Предназначения и творческое свершение исторической Судьбы народа, представленного на данном этапе своей истории в лице этого общества.
Акцентируя внимание на второй стороне, заметим следующее.
Можно произнести много правильных и красивых фраз о том, что идея должна стать главной для человека. И при этом человеки, слушающие эти фразы, будут соглашаться, но продолжать длить тот образ жизни и мысли, который фактически исключает главенство идеи.
Проблема в том, что между политическим и метафизическим содержаниями находится плотный слой упрощенческого гноя. Этот гнойный субстрат, наполняя общественное сознание, замутняет оптику мировосприятия и тем самым практически сводит на нет возможность понимания и действия, сообразующихся с политической реальностью и историческими вызовами ситуации в стране и мире.
Вычищать этот субстрат надо начиная с себя.
Прежде всего, надо представить и воспринять политику как _концентрированное выражение культуры_. Именно так, причем, это не противоречит определению, где политика фигурирует в качестве "концентрированного выражения экономики", просто потому, что экономика это часть культурного мира. В замутненном же упрощенческим гноем сознании "концентрация" такова, что "выражением" экономики становится всё, что происходит вокруг. Поэтому политика, и особенно сфера публично-политической коммуникации, становится концентрированным выражением двусмысленности (см. по теме).
Значит, политика как _концентрированное выражение культуры_, вот так сначала представить и воспринять политические процессы и всё, что в них происходит. И далее направлять внимание к самому средоточию, которое является культуро-творческим источником. Это, собственно, культурно-идентичностное ядро твоего народа, являющееся носителем универсальных ценностно-мировоззренческих кодов и представлений о человеке и мире. При сосредоточении внимания на этом источнике-носителе, содержание, концентрированно выраженное в политике, помещается в те предельные рамки, которыми очерчивается метафизический контекст. Осмысление помещенного в этот контекст содержания должно придать осмысливающему тот умонастрой, в котором он будет способен нацелить свою волю в направлении всего того, что является единственно решающим в ответе на вызовы ситуации в стране и мире. И сделать это в тех конкретных ситуациях, в которых находится субъект этой воли.
Так вот, можно, сколько угодно произносить фразы о главенстве идеи и сокрушаясь о её реальном, почему-то, неглавенстве у окружающих людей. Но при этом ничего не делать для пробуждения и раскрепощения в себе самом одной конкретной высшей творческой способности (ВТС). Вот, стратегически, вообще, раскрепощение/пробуждение всех ВТС во всех и каждом, но начинать надо с того, что конкретно - в себе самом и такую ВТС, как понимание (см. подробнее).
Именно так. Если говорится о высших смыслах, устремляющих вперед и вверх, то понимание, помимо того, что оно, в привычном значении, является просто интеллектуальным актом (каковые простые аналоги, в виде "просто способностей", можно найти и у других ВТС), вот, помимо и прежде этого, понимание должно быть осознано как ВТС. В этом качестве понимание должно проявляться в способности соизмерять и сопрягать жизненно-конкретное содержание с содержанием т.наз. метанарративов - больших рассказов, повествующих о больших проектах в их концептуально-методологическом (метатеоретическом vs. просто теоретизирующие выкладки, оформляемые в концептуальных конструкциях) и мобилизационно-творческом (практическом, как, собственно, проектном) наполнении.
А удостоверяться раскрепощенное/пробужденное состояние понимания в этом качестве должно фактом обретения идеей качества материальной силы, овладевающей массами.
Разумеется, на первых порах, пусть эта материализация идеи будет осуществляться в какой-то малой степени, в каких-то небольших сегментах народной массы. Или уж совсем как минимум, пусть, по началу, это раскрепощение/пробуждение понимания, как ВТС, удостоверяется хотя бы в виде налаженной коммуникации внутри определенных общественно-политически активных групп и между ними. И как минимум же, у участников этих групп должно быть глубокое чувство всего ужаса ситуации пребывания в гнойном мороке деградации и регресса. Осознание этого ужаса должно быть импульсом, настраивающим их на совместное овнутрение идейного содержания, адресующего к формированию сверхдержавно-мессианского миро-проекта.
И вот что тогда важно.
Приведем и последовательно рассмотрим фрагмент книги "Качели". Это аналитика политических элит. Однако то, что в том фрагменте говорится о методологических аспектах этой аналитики, связанных с непрозрачностью её объекта и выработкой подхода, соразмерного сложной задаче проникновения в его суть, это значимо и в осмыслении, в целом, общества и человека, как существа общественного и разумного. Значимо, учитывая нынешнее состояние этих свойств человеческой сущности.
Нетранспарентность - это непрозрачность. Ты утыкаешься в непрозрачные ситуации и сюжеты. Констатируешь эту самую непрозрачность. Делай следующий шаг! Превращай непрозрачное в прозрачное! Для этого включай вместо обычного света, неспособного это высветить, другие, так сказать, инфракрасные прожектора. Направляй в нетранспарентные зоны лазер своего метода. В любом случае, как только ты констатировал непрозрачность и сделал заявку на ее преодоление, тебе вроде бы - просто по факту непрозрачности - нужен метод. Тот или иной, но метод!
Создай свой метод или используй имеющийся - и веди разговор по существу на неочевидную тему.
Увы, место подобного разговора занимает специфическая болтовня, которую я называю «словоохотливой немотой». Это не только немота нашего политического класса, изредка прерываемая высказываниями собственно политического (а не преобладающего суконно-бюрократического) характера. Это еще и немота тех, кто должен по роду профессии и месту в обществе вести эти самые разговоры по существу на неочевидные темы. Тех, для кого нетранспарентность - это прямой профессиональный вызов, который они должны преодолевать по роду своей профессии. Что они делают вместо этого? Они многословно и вальяжно констатируют нетранспарентность и барственно уходят от необходимости ее раскрывать.
Между тем способ раскрытия нетранспарентности хорошо известен. Сначала наблюдается то, что явлено. Потом раскрывается сама противоречивость этого явленного. И по следам раскрытых противоречий ты идешь от явленного к сокрытому. От видимости - к сущности.
Кургинян С.Е. Качели. Конфликт элит - или развал России? М.: МОФ ЭТЦ, 2008.
Часть 2. От предмета и метода - к смыслу и ситуации.
Глава 1. Требует ли «внепредметное» отдельного обсуждения?
"Словоохотливая немота", как наиболее гнойное в упрощенчестве. Как источник гниения! Как гнилость нутра тех, кто по своему профессиональному долгу обязан вычищать этот гной из сознания людей. А т.ж. очищать от него концептуально-методологическую оптику и настраивать её ровно в том режиме, в котором она со всей очевидностью явит происходящее в реальности, ровно в той степени сложности, в какой оно есть. Вместо этого имитационные картинки, проецируемые на плотную стену упрощенческого гноя. И тем самым еще более препятствующие уразумению ключевого - "противоречивости явленного".
Да, внимание к противоречиям! Внимание к ним, именно как к ключевому в уразумении всего того архиполемического, в чём суть вызова ситуации и та её спасительная новизна, которая содержит в себе ответ на этот вызов. Ответ в виде миро-проектного Синтеза и тех конкретных, принимаемых в серьмяжно-приземленных ситуациях решений, которые ведут к этому судьбоносному и спасительному Синтезу! Но сначала - противоречия, через разрешение которых лежит этот путь. Противоречия историософско-метафизического характера, но, опять-таки, усматриваемые в своей самой что ни наесть конкретно-ситуативной явленности!
Зафиксировав ключевое это, проследуем далее по ходу рассматриваемого фрагмента книги "Качели".
Говорят, ссылаясь на принцип Оккама, что для раскрытия ситуации нужны самые простые средства. Средства чего? Ведь не средства же вообще, а средства раскрытия! Вы берете самые простые средства из всех имеющихся. Применяете их. И видите, что они очевидным образом не раскрывают ситуации. Тогда вы что делаете? Вы берете более сложные средства. Оккам ведь просил не умножать сущности без необходимости. А если необходимость есть? Не было бы ее - вся математика свелась бы к арифметике. Но ведь она к ней не сводится.
Итак, исчерпав совсем простые средства и не раскрыв ситуацию, вы начинаете применять чуть-чуть более сложные средства ее раскрытия. Вы делаете это не потому, что вам хочется испробовать более сложные средства. А потому, что самые простые исчерпаны, а следом за простыми всегда идут чуть более сложные. Если вы не пасуете - вы их используете. Они тоже не срабатывают? Вы берете новые средства. А они еще более сложные. Ведь, упорядочивая множество средств по принципу «от простого к сложному» и отдавая приоритет простому, вы с каждой новой попыткой не можете не переходить от простого к сложному. Если, конечно, хотите взять барьер понимания, ответить на вызов, который содержится в ситуации.
И, наконец, скрипя зубами, вы начинаете читать и то, что я написал. Просто от безысходности, а не от любви к зауми. Вам надо как-то раскрыть ситуацию. И неважно, как. Не получается иначе - хотя бы так.
Казалось бы, я описываю нечто аксиоматическое - отражающее фундаментальные свойства разума. На самом же деле для того, чтобы так поступить, вы должны обладать определенной, причем достаточно сложно организованной, структурой «познающего я».
«Что еще за структура? - возразят мне. - Вы описываете процессуальное любого, самого элементарного понимания».Структурность познающего субъекта и элементарность процесса понимания.
Структурность здесь, очевидно, адресует к той инфраструктурной метафоре, которая связана с "этажами", как слагаемыми человеческого существа в целом (см. подробнее). Соответственно, речь не только о чисто когнитивной и чисто ментальной структурах. Они сами суть элементы одного из "этажей" (собственно, "2-го этажа", см. там же), грани, слагающие целостное устройство деятельности и мировосприятия человека.
А тогда, как можно заметить, и элементарность процесса понимания адресует к этой сложной структурированности. Элементарное здесь есть, буквально, совокупность определенных элементов, из которых слагается структурное целое.
Более того, понимание, поскольку оно выступает как ВТС, оно есть способ бытия человека его и экзистенциальный миро-проект. Будучи таковым, понимание выступает как пред-структурирующее (см. по теме). И тогда то, что понимание, как когнитивный процесс, складывается из определенных концептуальных кирпичиков и скрепляется цементом определенной логики, в этом качестве понимание есть лишь элемент в целом пред-структурирования нашего мировосприятия и деятельности. А именно пред-решение, связанное с двумя другими элементами пред-структуры - пред-взятием и пред-усмотрением. Концептуально-логические элементы/связи всегда включены в такую структурную связь (пред-структурирующую конкретные акты понимания и коммуникации), которая внутри той или иной деятельности представляет собой практическое обращении с предметами в широком смысле, - и в смысле применения орудийных средств, и средств знаковых, как и всего, что составляет обиход нашего социально-культурного опыта, - в чём, собственно, суть пред-взятия. Пред-усмотрение же внутри этой деятельностной связи средств, сопряжено с её целями, в виду которых эта совокупная связь складывается в целое. Либо не складывается, и в этом суть внимания к противоречиям (о чём выше)!
Во внимании к этой сложной структурно-процессуальной композиции задается полномасштабный контекст к осмыслению всего целокупного устройства культурно-исторического миро-проектирования в органично устроенной последовательности его слагаемых. Иерархической последовательности, где политико-экономические интересы подчинены политико-идеологическим императивам, и через них подчиняют деятельность и коммуникацию идеям, а те, в свою очередь, надстраиваются над ценностно-мировоззренческим базисом, который центрируется культурно-идентичностным началом и его культурно-цивилизационными кодами.
Что касается значимости внимания к этим основополагающим аспектам структурно-процессуального устройства понимания, об этом как раз дальше в рассматриваемом фрагменте книги "Качели".
А многие ли вообще хотят понимания? Ясно, что не все. Отбрасываем тех, кто вообще не хочет понимания. Внутри оставшихся, ищущих понимания, многие ли могут отделить понимание от непонимания? Осуществить проблематизацию - понять, что ты не понимаешь? Уловить момент, когда ты в самом деле начинаешь понимать? Отделить подлинное понимание от «туфты»? От той же конспирологии, например. А также от болтовни (переливания из пустого в порожнее). Отбросили и этих. А кто остался? Это ведь только говорится, что раз ты homo sapiens, человек разумный, то у тебя есть некое неизымаемое и от тебя как бы и не зависящее sapiens. На самом же деле, чтобы homo был sapiens, нужен огромный труд тех, кто видит свою миссию в отстаивании права этого самого homo на sapiens.
Ибо сам homo - если его не волокут к sapiens - сразу же готов от sapiens отказаться. Иначе откуда взялись все эти homo faber (человек делающий), homo ludens (человек играющий)? Потому-то они и появились, что проблемность с sapiens стремительно нарастает. Сложность ситуаций требует предельного напряжения потенциала sapiens. A sapiens напрягаться не хочет.Самый миро-проект человеческого существования низводится до той незатейливой замкнуто-циклической регулярности, в которой чередуются выполнение некой профессиональной функции (homo faber) и игровой досуг (homo ludens). Что такое "мир" этого человека? Если всё действительное разумно и всё разумное действительно, то где действительность этого разумного (homo sapiens), постигающего и устраивающего рациональный порядок действительного? Т.е. откуда здесь взяться всем вышеописанным структурно-процессуальным сложностям этого разумно-действительного устройства, многогранного и ввиду присутствия в нём вертикального измерения, и уже в своем горизонтальном измерении?...
Скажут, дескать, "человек полагает" и т.д. Однако, насколько у человека присутствует такая фундаментальная способность его разума, как полагание, настолько, чтобы многообразие проявлений этой способности не превращалось в "кашу, которая сама себя хвалит", человеческий разум наделен проектирующей способностью (см. подробнее).
Скажут, дескать, всё это заносчивые штучки Модерна с этим его "общечеловеческим рационализмом". Дескать, "не надо обобщать".
Но вот, эта фундаментальная проблема в её конкретном проявлении, конкретно в пределах отдельно взятого народа.
Да, многие ли хотят понимания?... И вообще, мы - до того, как соотнестись с какими-то общностями, измеряемыми тем или иным количеством, мы, как общество, представляющее, в целом, ту общность ныне живущих, живших ранее и будущих поколений, ту коллективную историческую _личность_, которой является народ, - вот, представляя сверх-многое это, хотим ли мы понимания?! Хотим ли мы понять происходящее в том максимальном масштабе, который задается таким контекстом?
Понять, не сводя сам этот процесс понимания к тому, чтобы, встретив n-ное количество знаков, идентифицировать содержание как доступное для понимания n-му же количеству людей, которые в свою очередь идентфицируются как множество, обладающее умственными способностями n-й величины относительно чего-то "среднего"? При этом т.ж. понять и в качественном, но всё том же - идентификационном - ключе, соотнося содержание с "жанрами", "рубриками" и т.п., и тем самым определяя n-степень удобства потребления "продукта".
Вот, понять, не сводя к этому. Непотребному этому, когда речь, наоборот, о возведении к тому предельно масштабному контексту, в котором становится возможно свидетельство Судьбы и Предназначения народа! Свидетельство, осуществляемое пониманием как высшей творческой способностью. Той способностью, пробуждение и раскрепощение которой есть условие спасения - перед лицом духовно-экзистенциального самоубийства, которое мы совершаем в угоду врагу! Совершаем в отношение всей коллективной личности своего народа!...
Такова сегодня цена вопроса. При этом вопрос адресует к преодолению барьера такой высоты, которая несоизмерима с реальным состоянием общественного большинства. И сколь бы ни были искушены "понимающие немногие", задача, состоящая в том, чтобы идея овладела массами, выглядит предельно проблематичной в своем возможном решении.
Однако, сложность, сколь бы максимального масштаба она не достигала, она, как мы заметили, в своём составе всегда предполагает элементарное. В чём, собственно, и заключается суть процесса понимания, как движения от простого к сложному.
Разумеется, при этом целое, - в нашем случае, целое миро-проектирующего коллективного действа, - не сводится к совокупности элементов. И как элементов, из которых складывается структура понимания (в его когнитивном и деятельностном измерениях), и как элементов, из которых складывается общественно-государственный организм коллективно субъекта.
Требуется же зафиксировать то элементарное, что является структурообразующим в этих целостностях. И соотнести эти структурообразующие элементы друг с другом.
Элементарный набросок этих фиксации/соотнесения - в заключительной части.Продолжение »»» ...