Воспоминания
Воспоминания, вообще, загадочная субстанция. В принципе, они похожи на сны, но чуть более привязаны к логике жизни. Последнее, впрочем отнюдь не очевидно. Я бы даже сказал так: воспоминания, это коллективные сны, о правдоподобности которых, удалось договориться со всеми участниками.
Мне три года. У меня родился брат. Я спрашиваю у мамы, как это получилось, а она показывает железные зажимы, которые скрепляют кожу на животе, и говорит, что брата достали из живота, а потом зашили живот скрепками. Брата ещё не помню.
Следующим летом я еду с мамой и бабушкой на юг в Евпаторию. Отец остаётся с братом дома и присылает в письме рисунок, как он катает его в коляске.
На пляже в Евпатории жара, песок, скалы ограничивающие пляж справа. На песке невысокими колышками и верёвками ограничен квадрат на который нельзя заходить. Кто-то говорит, что это территория зарезервированная санаторием, а детям говорят, что внутри песок отравлен.
Там же экскурсия в Севастополь на автобусе. Автобус какой-то мелкий - человек на двенадцать. Дорога идёт по склону горы над морем. В море недалеко от берега видны три или четыре тёмные обтекаемые подводные лодки, стоящие на причале. Деталь с маркой автобуса я придумал прямо сейчас, но от образа уже не избавиться. Склон горы над морем, скорее всего, тоже придуман - это ведь Крым, а не Кавказ. Подводные лодки... В воспоминании это просто тёмный предмет в воде - самая невнятная деталь этого воспоминания. Возможно кто-то ткнул пальцем в сторону моря и сказал: "Смотрите. Вон там подводная лодка".
И ещё. Мы с мамой идём к набережной. Из за моря поднимается круглая луна. Потом она делится на две половинки. Одна прячется обратно за горизонт, а вторая остаётся висеть над морем. Так я впервые узнал откуда берётся месяц.
Ещё годом или двумя позже (но до школы) меня отправляют летом в санаторий на дальнем берегу Шарташа. Одноэтажные деревянные бараки. Тёплые дожди и лесные туманы.
Я зачитываюсь книгой "Непоседа, Мякиш и Нетак". Это, кстати, отчасти, подтверждает реальность событий. С тех пор я ее не видел и думал, что Непоседа - это Самоделкин из Мурзилки. Только что нашёл обложку и убедился, что они просто похожи.
Во дворе санатория стоит деревянный стол. Я читаю книгу воспитательнице, а какой-то мальчик, про которого говорят, что он сильно болеет, показывает как одной рукой изобразить коня с четырьмя ногами и головой из среднего пальца, а второй рукой - всадника, который сидит на коне.
В том санатории я впервые влюбился. Я не знаю (или не помню) как звали девочку. Кажется, я не разу с ней не разговаривал. Она была похожа на большую куклу (сейчас бы я сказал на Мальвину, но тогда такого сравнения нем было).Во время сончаса я пошёл в девичью палату подглядывать за ней, но был перехвачен мальчиками из своей палаты. Пришлось соврать, что я пошёл воровать у девочек трусы, и это подсказывает, что в силу возраста, мои чувства были невнятны, но отнюдь не были платоническими.
Возвращение из санатория запомнилось длинной-длинной поездкой на трамвае среди каких-то полей. Конечно, надо поискать, в каком году по Блюхера пустили трамваи, но нынешний я не может придумать, где ещё в городе можно было бы ехать на трамвае по такой длинной улице среди пустырей.
Мне три года. У меня родился брат. Я спрашиваю у мамы, как это получилось, а она показывает железные зажимы, которые скрепляют кожу на животе, и говорит, что брата достали из живота, а потом зашили живот скрепками. Брата ещё не помню.
Следующим летом я еду с мамой и бабушкой на юг в Евпаторию. Отец остаётся с братом дома и присылает в письме рисунок, как он катает его в коляске.
На пляже в Евпатории жара, песок, скалы ограничивающие пляж справа. На песке невысокими колышками и верёвками ограничен квадрат на который нельзя заходить. Кто-то говорит, что это территория зарезервированная санаторием, а детям говорят, что внутри песок отравлен.
Там же экскурсия в Севастополь на автобусе. Автобус какой-то мелкий - человек на двенадцать. Дорога идёт по склону горы над морем. В море недалеко от берега видны три или четыре тёмные обтекаемые подводные лодки, стоящие на причале. Деталь с маркой автобуса я придумал прямо сейчас, но от образа уже не избавиться. Склон горы над морем, скорее всего, тоже придуман - это ведь Крым, а не Кавказ. Подводные лодки... В воспоминании это просто тёмный предмет в воде - самая невнятная деталь этого воспоминания. Возможно кто-то ткнул пальцем в сторону моря и сказал: "Смотрите. Вон там подводная лодка".
И ещё. Мы с мамой идём к набережной. Из за моря поднимается круглая луна. Потом она делится на две половинки. Одна прячется обратно за горизонт, а вторая остаётся висеть над морем. Так я впервые узнал откуда берётся месяц.
Ещё годом или двумя позже (но до школы) меня отправляют летом в санаторий на дальнем берегу Шарташа. Одноэтажные деревянные бараки. Тёплые дожди и лесные туманы.
Я зачитываюсь книгой "Непоседа, Мякиш и Нетак". Это, кстати, отчасти, подтверждает реальность событий. С тех пор я ее не видел и думал, что Непоседа - это Самоделкин из Мурзилки. Только что нашёл обложку и убедился, что они просто похожи.
Во дворе санатория стоит деревянный стол. Я читаю книгу воспитательнице, а какой-то мальчик, про которого говорят, что он сильно болеет, показывает как одной рукой изобразить коня с четырьмя ногами и головой из среднего пальца, а второй рукой - всадника, который сидит на коне.
В том санатории я впервые влюбился. Я не знаю (или не помню) как звали девочку. Кажется, я не разу с ней не разговаривал. Она была похожа на большую куклу (сейчас бы я сказал на Мальвину, но тогда такого сравнения нем было).Во время сончаса я пошёл в девичью палату подглядывать за ней, но был перехвачен мальчиками из своей палаты. Пришлось соврать, что я пошёл воровать у девочек трусы, и это подсказывает, что в силу возраста, мои чувства были невнятны, но отнюдь не были платоническими.
Возвращение из санатория запомнилось длинной-длинной поездкой на трамвае среди каких-то полей. Конечно, надо поискать, в каком году по Блюхера пустили трамваи, но нынешний я не может придумать, где ещё в городе можно было бы ехать на трамвае по такой длинной улице среди пустырей.