Священный брак в раввинистическом иудаизме
Мотивы керувов в Иерусалимском храме и его роли как источника плодородия в раввинистических текстах постоянно связываются с Песней Песней. К ним также может иметь отношение запрет на обсуждение эзотерических тем в талмудическом трактате «Хагига»: «Это изображение отношений между керувами [в ВТ Йома, 54а, 11] несёт в себе выразительные эротические намёки, связанные с внутренним святилищем храма, и может быть иконическим следом определённой эзотерической доктрины. Таким образом, учение рабби Каттины может отражать более экзотерический вариант более глубокой тайны. [Прим. 62: Примечательно, что рабби Менахем Кашер… доходит до того, что предполагает, что этот эпизод проясняет связь в М. Хагига 2, 1 между запретом объяснять законы ‘arayot (запретных половых связей) и запретами на такие эзотерические темы, как творение и небесная колесница. По мнению Кашера, предмет запрета касается тайны любви Бога к Израилю (т.е. запрет “Наготы отца твоего и наготы матери твоей не открывай” в Лев. 18, 7 понимался как “Не раскрывай соития между твоим Отцом (Богом) и твоей Матерью (Общиной Израиля)”)… Вся эта тема может быть глубоким эзотерическим преобразованием древнего пророческого мотива “любви” и “бракосочетания” Израиля с Богом (Иер. 2, 2) и изображения “вступления” в завет при помощи смелого эротического образа покрытия Богом “наготы” Израиля (Иез. 16, 8); она может быть также свидетельством о глубокой древности еврейских мифических и мистических представлений о священном браке.]» [1].
Талмудическая традиция связывает осмысление Песни Песней как рассказа о священном браке с именем рабби Акивы (ок. 50 - 135 гг. н.э.), которому приписываются два ключевых утверждение об этой книге. Первым из них является утверждение о том, что Песнь Песней была дана Израилю во время Синайского откровения: «Рабби Акива сказал: Это (т.е. “Покажи мне лицо твоё” (Песн. 2, 14)) было сказано именно на горе Синай» (Шир ха-Ширим Рабба, 1, 2). Согласно второму утверждению, эта книга является самой священной из иудейских писаний: «Рабби Акива сказал: Весь мир не стоит того дня, в который Песнь Песней была дана Израилю, ибо все писания святы, но Песнь Песней есть святое святых» (Мишна, Ядаим, 3, 5). Самым естественным объяснением подобного статуса этой книги является её понимание как рассказа о священном браке.
Ещё одно важное в данной связи заявление о Песни Песней содержит Большой мидраш на Книгу Чисел, согласно которому эту книгу написал не царь Соломон, а «царь, которому принадлежит мир» (meleḵ še ha-šalom šelo), т.е. сам Яхве (Бемидбар Рабба, 11, 7) [2].
Можно подвергать сомнению утверждение иудейской традиции о том, что своим исключительным статусом Песнь Песней обязана именно рабби Акиве, но особый статус этой книги уже в первые века нашей эры подтверждается Оригеном (ок. 185-253). В своём комментарии на Песнь Песней, сохранившемся в латинском переводе, Ориген свидетельствует, что иудеи включают её в число эзотерических текстов, требующих особой осторожности: «Говорят, что обычай евреев таков, что никто из тех, кто ещё не достиг полной зрелости, не может держать эту книгу (т.е. Песнь Песней) в своих руках. Кроме того, хотя их учителя и мудрецы обычно учат юношей всем писаниям и тому, что они называют deuteroseis (т.е. Мишна), они откладывают до последнего (ad ultimum) следующие четыре [текста]: начало Бытия, в котором описано сотворение мира, начало пророка Иезекииля, которое говорит о херувимах, конец, который говорит о строительстве храма, и эту книгу Песнь Песней» [3].
Примечательно сходство этого списка запретных текстов с упомянутым выше списком эзотерических тем в примерно современном Оригену [4] трактате «Хагига»: «Запрещено объяснять Наготу (‘arayot) троим, Творение (ma‘aśe bərešit) двоим и Колесницу (merkaḇa) одному, если только он не мудр и не разумеет сам» (ВТ Хагига, 11b, 6). Поскольку начало Книги Бытия в первом списке соответствует Творению во втором, а начало Книги пророка Иезекииля - Колеснице, можно предположить, что Песнь Песней соответствует Наготе.
Слово ‘arayot представляет собой множественное число от слова ‘erwa «нагота», которое употребляется в Лев. 18, 6-18 при изложении запретов на кровосмесительные половые связи. Употребление термина, означающего инцест, для описания священного брака не должно вызывать удивления, поскольку подобный брак по необходимости является кровосмесительным (ср. позднейшее каббалистическое выражение «Нагота (‘arayot) есть скипетр Царя» [5]).
Трактат «Йома» (54а, 11) говорит, что совокупляющиеся керувы в Святом святых Иерусалимского храма представали глазам Израиля во время паломничества. Хотя конкретный праздник здесь не называется, из трёх ежегодных паломнических праздников наиболее вероятным является Шавуот (Пятидесятница). [6] В этот день отмечалось дарование Израилю Торы на горе Синай, а также начало сбора урожая, и паломники приходили в храм со своими первыми плодами. Синайское откровение осмыслялось как бракосочетание Бога и Богини (Яхве и Общины Израиля), описанное в Песни Песней, которое воспроизводилось керувами в Святом святых Иерусалимского храма, и этот священный брак даровал плодородие Израилю.
Здесь мы в очередной раз видим, что каббалисты в своём многобожии не придумывали что-то решительно новое, а развивали эзотерические идеи, присутствовавшие уже в раввинистическом иудаизме.
[1] Michael Fishbane. Biblical Myth and Rabbinic Mythmaking. Oxford, 2004. P. 174-175.
[2] Joseph Dan. Jewish Mysticism. Vol. I. The Late Antiquity. Northvale, 1998. P. 42.
[3] Цит. по: Peter Schäfer. The Origins of Jewish Mysticism. Tübingen, 2009. P. 183.
[4] Традиция относит запись Мишны к 200 г. н.э.
[5] Цит. по: Rachel Elior. The Three Temples: On the Emergence of Jewish Mysticism. Oxford, 2004. P. 158.
[6] Rachel Elior. The Three Temples: On the Emergence of Jewish Mysticism. Oxford, 2004. P. 157-160.
Талмудическая традиция связывает осмысление Песни Песней как рассказа о священном браке с именем рабби Акивы (ок. 50 - 135 гг. н.э.), которому приписываются два ключевых утверждение об этой книге. Первым из них является утверждение о том, что Песнь Песней была дана Израилю во время Синайского откровения: «Рабби Акива сказал: Это (т.е. “Покажи мне лицо твоё” (Песн. 2, 14)) было сказано именно на горе Синай» (Шир ха-Ширим Рабба, 1, 2). Согласно второму утверждению, эта книга является самой священной из иудейских писаний: «Рабби Акива сказал: Весь мир не стоит того дня, в который Песнь Песней была дана Израилю, ибо все писания святы, но Песнь Песней есть святое святых» (Мишна, Ядаим, 3, 5). Самым естественным объяснением подобного статуса этой книги является её понимание как рассказа о священном браке.
Ещё одно важное в данной связи заявление о Песни Песней содержит Большой мидраш на Книгу Чисел, согласно которому эту книгу написал не царь Соломон, а «царь, которому принадлежит мир» (meleḵ še ha-šalom šelo), т.е. сам Яхве (Бемидбар Рабба, 11, 7) [2].
Можно подвергать сомнению утверждение иудейской традиции о том, что своим исключительным статусом Песнь Песней обязана именно рабби Акиве, но особый статус этой книги уже в первые века нашей эры подтверждается Оригеном (ок. 185-253). В своём комментарии на Песнь Песней, сохранившемся в латинском переводе, Ориген свидетельствует, что иудеи включают её в число эзотерических текстов, требующих особой осторожности: «Говорят, что обычай евреев таков, что никто из тех, кто ещё не достиг полной зрелости, не может держать эту книгу (т.е. Песнь Песней) в своих руках. Кроме того, хотя их учителя и мудрецы обычно учат юношей всем писаниям и тому, что они называют deuteroseis (т.е. Мишна), они откладывают до последнего (ad ultimum) следующие четыре [текста]: начало Бытия, в котором описано сотворение мира, начало пророка Иезекииля, которое говорит о херувимах, конец, который говорит о строительстве храма, и эту книгу Песнь Песней» [3].
Примечательно сходство этого списка запретных текстов с упомянутым выше списком эзотерических тем в примерно современном Оригену [4] трактате «Хагига»: «Запрещено объяснять Наготу (‘arayot) троим, Творение (ma‘aśe bərešit) двоим и Колесницу (merkaḇa) одному, если только он не мудр и не разумеет сам» (ВТ Хагига, 11b, 6). Поскольку начало Книги Бытия в первом списке соответствует Творению во втором, а начало Книги пророка Иезекииля - Колеснице, можно предположить, что Песнь Песней соответствует Наготе.
Слово ‘arayot представляет собой множественное число от слова ‘erwa «нагота», которое употребляется в Лев. 18, 6-18 при изложении запретов на кровосмесительные половые связи. Употребление термина, означающего инцест, для описания священного брака не должно вызывать удивления, поскольку подобный брак по необходимости является кровосмесительным (ср. позднейшее каббалистическое выражение «Нагота (‘arayot) есть скипетр Царя» [5]).
Трактат «Йома» (54а, 11) говорит, что совокупляющиеся керувы в Святом святых Иерусалимского храма представали глазам Израиля во время паломничества. Хотя конкретный праздник здесь не называется, из трёх ежегодных паломнических праздников наиболее вероятным является Шавуот (Пятидесятница). [6] В этот день отмечалось дарование Израилю Торы на горе Синай, а также начало сбора урожая, и паломники приходили в храм со своими первыми плодами. Синайское откровение осмыслялось как бракосочетание Бога и Богини (Яхве и Общины Израиля), описанное в Песни Песней, которое воспроизводилось керувами в Святом святых Иерусалимского храма, и этот священный брак даровал плодородие Израилю.
Здесь мы в очередной раз видим, что каббалисты в своём многобожии не придумывали что-то решительно новое, а развивали эзотерические идеи, присутствовавшие уже в раввинистическом иудаизме.
[1] Michael Fishbane. Biblical Myth and Rabbinic Mythmaking. Oxford, 2004. P. 174-175.
[2] Joseph Dan. Jewish Mysticism. Vol. I. The Late Antiquity. Northvale, 1998. P. 42.
[3] Цит. по: Peter Schäfer. The Origins of Jewish Mysticism. Tübingen, 2009. P. 183.
[4] Традиция относит запись Мишны к 200 г. н.э.
[5] Цит. по: Rachel Elior. The Three Temples: On the Emergence of Jewish Mysticism. Oxford, 2004. P. 158.
[6] Rachel Elior. The Three Temples: On the Emergence of Jewish Mysticism. Oxford, 2004. P. 157-160.