Кабир: чему он учил на самом деле?
Закончил читать книгу французского исследователя и ситариста Мишеля Ге о Кабире. На мой взгляд, автор подобрал наиболее точное название: "Kabir - une experience mystique au-dela des religions" ("Кабир - мистический опыт за пределами религий"). Кабир - одна из наиболее противоречивых фигур в средневековой индийской поэзии бхакти, так как на его наследие претендует целый ряд сект с совершенно различной идеологией, видя в его текстах обоснование собственных взглядов (от рамананди до вальмикитов). Есть и секты, считающие его своим основателем или идейным вдохновителем (таких, как собственно Кабир Пантх, различные группы "неосантов", такие, как Сант Мат и Радхасоами). Однако в реальности, скорее всего, никто из них не может рассматриваться как носитель его подлинных идей:
- во-первых, до нас не дошло ни одной прижизненной записи его стихотворений: изустно они передавались в четырёх различных поэтических версиях, причём одни и те же стихотворения передавались в них по-разному;
- так называемые философские наставления Кабира (как Анураг Сагар) вообще не могли быть написаны Кабиром и представляют собой философию позднего Кабир Пантха;
- вероучение и практика всех школ, которые претендуют на его наследие, отличается от того, чему учит Кабир в своей поэзии (о чём речь пойдёт ниже).
Через всю книгу красной нитью проходит идея связи Кабира с движением расиков (экстатических поклонников Бога Рамы). Хотя его ученичество у Рамананды оспаривается тем фактом, что Кабиру было всего 12 лет на момент смерти первого (так что вся дальнейшая "биография" их совместного пути, скорее всего, является мифологической), надо учитывать тот факт, что для средневековой индийской культуры было свойственно перенесение образа и качеств выдающихся аачарьв на их преемников (например, все преемники Аади Шанкарачарьи также носят имя/титул Джагадгуру Шанкараачарья, и считаются его вибхути-аватарами; тоже самое можно сказать и о школе Рамананды, где каждый последующий Джагадгуру Раманандаачарья особым образом представляет самого Рамананду); так что под "Раманандой" в дальнейшей истории Кабира мог подразумеваться следующий Джагадгуру Раманандаачарья. А им стал как раз основатель движения расиков Анантананд! Возможно, Анантананд как раз и стал расикаачарьей Кабира, который ввёл последнего в мир экстатической бхакти. Показательно, что и Анантананд и Кабир фигурируют в списке 12 главных учеников ("12 апостолов") Рамананды, причём в мифологии рамананди Анантананд выступает как аватара Творца Вселенной Брахмы (сам Рамананда - Вишну-Рама), а Кабир (sic!) - как принц Прахлад, известный по пуранической истории нисхождения Бога Нарасимхи. Не намёк ли это на некое старшинство, наставничество Анантананда (Брахма - Дед и Гуру Вселенной) в отношении Кабира (мальчика-бхакта)?
Кабир - и вправду расик: постоянно примеряет он на себя женскую роль, называя себя Кабир-нари (т.е. фемминизируя своё имя), а в Биджак откровенно заявляет: "Мы все - женщины для Рамы, а Он - наш верный и неизменный Супруг" (рамайни, 27). В целом ряде других стихотворений многие элементы совершенно непонятны читателю, не знакомому с терминологией расиков, но для того, кто встречался с этой традицией, их наличие не оставляет совершенно никаких сомнений. Кабир открыто воспроизводит "махавакью" расиков, известную по трудам Кришны Пайхари: yog sadhee na karee bhog, bhog sadhee na karee yog; sour sadhee karee bhog-yog samyog ("йоге чужды чувственные удовольствия, а чувственные удовольствия несовместимы с йогой: (моё же) слово (есть синтез йоги и чувственных удовольствий"). Неслучайно из всех имён Бога в качестве излюбленного выбирает Кабир имя Рамы: в идеологии расиков сам корень "rAm", указывающий в санскрите на "радость" и "удовольствие" связывается и с понятием экстаза, достигаемого на пике сексуальной связи (и кстати, биджа-мантра rAm также связана с "внутреннем пламенем", с Богом Агни). Конечно, Кабир - расик необычный: будучи мусульманином по происхождению, он не верит в "Раму, принца Айодхьи", однако, гибкость традиции расиков позволяет ему перенести все качества "Рамы земного" на Раму (Бога), не имеющего формы (Ниракара Брахман), образ Которого присутствует и в индуистской бхакти, и в исламе. Фактически, для Кабира Ниракара Рама и Аллах - это один и тот же Высшый Возлюбленный.
На протяжении всей книги автор приводит комментарии представителя Кабир Пантх Абхилашдаса, однако из его работы становится очевидно, что многие фундаментальные постулаты секты (равно как и прочих сект, возводящих свою духовную генеалогию к Кабиру) вступают в резкое противоречие с мнением самого Кабира.
1. Прежде всего, во многих стихотворениях Кабир, критикуя организованные формы индуизма и ислама, призывает вообще отказаться от любой формы организованной религии, обратив свой взор "внутрь", "в сердце"; таким образом, выставлять Кабира основателем той или иной новой организованной секты абсолютно чуждо его собственной идеологии;
2. Современные секты, аппеллирующие к Кабиру, имеют эксклюзивистскую тенденцию отрицать, что Высшая Цель прочих религий есть истинная Высшая Цель, истинный Бог. В качестве подтверждения, они приводят стихи, в которых Кабир обрушивается с критикой на индуистское и мусульманское духовенство, идолопоклонство и т.д. Однако, если не вырывать эти слова из контекста, становится ясно, что Кабир критикует индуистов и мусульман вовсе не за то, что они поклоняются "ложному Богу" (напротив, его стихи носят абсолютно универсалистский характер: "Один Бог у хинду и тюрков; одни называют Его Рам - другие - Аллах"), а за то, что в своём лицемерии они механизировали культ, сделали его предметом торга, создали жёсткие кастовые ограничения и именно поэтому (!!!) не достигают Высшей Цели (а не потому, что их Высшая Цель неверна). "Умирая, хинду шепчет - Рам!; а мусульманин - Кхуда! Блажен тот, кто видит, что это одна и та же Личность". Ему вторит Акали Гуру Арьян Дев: "Я не пощусь и не соблюдаю Рамадан: служу я Тому, кто защищает людей всех вер. Мой - Вишну и мой - Аллах... Один Бог у индусов и мусульман, и нет иного. Я посвятил своё тело и свою жизнь Аллаху, Раме..." (Ади Гуру Дарбар).
3. Буквально на каждой странице своих стихотворений, Кабир призывает "держаться за имя Рамы", непрестанно повторять имя Рамы в своём сердце (наам-джап). Но этой практики вообще нет (!!!) в современном Кабир Пантхе и в сектах неосантов (за исключением некоторых региональных Кабир Пантхов). Как может движение, основанное Кабиром, полностью игнорировать то, что является буквально сутью его наставлений? Да ещё и критиковать эту практику, подменяя её другой, придуманной ими? (Из дохи "санто сахаджа самадхи бхали") совершенно ясно, что слышание анахата-наад (беззвучного Имени) приходит в результате наам-джапы, причём это слышание непосредственно предваряет сахаджа самадхи. Если современные "санты" дают непосредственное его слышание в обход наам-джапы, то почему их ученики в кратчайшие сроки не достигают сахаджа-самадхи?.
4. Несколько раз в своих стихотворениях Кабир высказывается против обращения из одной религии в другую: Бог мусульман и индусов один и тот же - напоминает он, какой же смысл переходить из одной веры в другую, обращать кого-то, заниматься миссионерством? "Кабир говорит тебе: зачем ты тащишь за руку других [в свою веру]"? (Биджак, шабада 84). "Просто обратись в своё сердце, и увидишь там и Раму и Карима (Аллаха)". Вместе с тем, многие современные секты, считающие Кабира своим основателем, ведут очень активную миссионерскую деятельность (подчас очень организованную и хитрую). Возможно, к ним обращается Кабир в финале своей антимиссионерской шабады 84 из сборника Биджак: "О заблудшие, вспомните об имени Рамы, иначе вы очень пожалеете"?
Автор убедительно доказывает, что Кабир не имел никакой возможности получить фундаментальное философское образование: для представителя его джати в те времена это было совершенно невозможно. Кроме того, неоднократно в своих стихотворениях он сам признаётся в неумении читать и писать. Всё вдохновение Кабир черпает из собственного опыта (кстати, и "многочисленные встречи" с раджами и учителями разных школ, скорее всего, также являются мифом - практически невероятно, чтобы представитель столь низкого джати был допущен до подобных бесед). Вся его замечательная поэзия - результат его личной святости и личного опыта, но многие его высказывания о философии других школ, зачастую, основаны на случайных встречах, слухах и сопряжены с незнанием им материала, поэтому трудно воспринимать их как последовательную философскую критику. Его примитивизм - вот что прекрасно, и пытаться превратить вдохновенного и простого поэта-мистика в основателя "великого движения", универсалиста в сектанта - это измена его духу. Кабир неосантов теряет очарование своей простоты и, превращаясь в очередного сектантского лидера, "одного из", становится неинтересным. Кабир принадлежит всему человечеству: он хотел быть за пределами религий, народов и каст, и да будет так!
Как всё запутано:
Веды, Коран, религия, ад,
Мужчины и женщины...
О глупец, ты забыл, что искал!
Погрузись в Раму:
В Нём нет ни индуиста, ни мусульманина...
(Биджак)