Сводка анализов стихотворений
Разбор: Екатерина Голенкова
Виктор Коллегорский "САФО"
САФО
Мне, невинной, твердила мать,
Как влекущ и манящ мой взор,
И влюбленным речам внимать -
Слаще меда мне с этих пор.
Зевс свидетель, кто так юна,
Чей так легок и строен стан,
Облачать себя не вольна
В блеск и пурпур заморских стран.
Ей довольно блеска очей
Из-под полуприкрытых вежд,
А объятия - лишь горячей
Без ревнивых царских одежд.
И во тьме твою наготу
Озарит, как в чертогах царей,
Этот схваченный на лету
Алой лентой пламень кудрей.
[Стихи о душе]
Трава безмолвно прорастает.
И птицы не поют.
Душа неслышно улетает
Искать себе приют.
Она летит с родного небосклона.
Пуст райский сад.
С ней рядом бесприютная ворона
И муха нищая летят.
Вороне где-то Бог послал кусочек сыру.
И муха денежку нашла.
И лишь душа, скитаясь по эфиру,
Земных дорог себе не обрела.
Героиня стихотворения является прототипом Сафо (или Сапфо - древнегреческая поэтесса), которая по оценкам современников была «страстной». Найти подтверждение этому можно в следующих строках:
И влюбленным речам внимать -
Слаще меда мне с этих пор.
После прочтения первых строк перед читателем не появляется картины, где происходят события. На первом плане описание внешности юной девушки. Цвета, которые представлены в первой части поэтического текста: медовый, пурпурный, синий («заморских стран»), алый.
В следующей части стихотворения есть интересная метафора: «Трава безмолвно прорастает». Ее можно трактовать так - жизнь никогда не остановит своего движения. Время молчаливо идет вперед и не оглядывается назад. Душа - это птица. Следующая цитат говорит о том, что хотя вокруг нее есть кто-то, но на самом деле нет никого.
С ней рядом бесприютная ворона
И муха нищая летят.
Первая спутница героини у греков являлся атрибутом Афродиты и отождествлялся с Лесбией(псевдоним, которым древнеримский поэт Гай Валерий Катулл называет в лирике свою возлюбленную). Однако в словаре русского языка дается следующее определение: «шумная, говорливая женщина». А муха у финикийцев сила разрушения и разложения. Получается вокруг души много негативных элементов. Но они уходят и душа остается одна.
Во второй части данного лирического произведения полностью отсутствуют звуки. Автор об этом говорит несколько раз: «безмолвно», «неслышно».
И лишь душа, скитаясь по эфиру,
Земных дорог себе не обрела.
Она ищет себе пристанище. Эфир у древних греков пятая субстанция. Героиня не обрела «земных» дорог, т.е. она выше этого мира.
Разбор: n_kurganskaya
Мне очень понравилась мысль проанализировать детское стихотворение, так как я никогда этого не делала. Я выбрала для разбора песенку Даниила Хармса "Из дома вышел человек"
ИЗ ДОМА ВЫШЕЛ ЧЕЛОВЕК
Из дома вышел человек
С дубинкой и мешком
И в дальний путь,
И в дальний путь
Отправился пешком.
Он шел все прямо и вперед
И все вперед глядел.
Не спал, не пил,
Не пил, не спал,
Не спал, не пил, не ел.
И вот однажды на заре
Вошел он в темный лес.
И с той поры,
И с той поры,
И с той поры исчез.
Но если как-нибудь его
Случится встретить вам,
Тогда скорей,
Тогда скорей,
Скорей скажите нам.
Даниил Хармс принадлежал к творческому объединению писателей-ОБЭРИУтов, культировавших "поэтику абсурда". Однако "Из дома вышел человек" - это, конечно, не абсурд и не гротеск, ироническая стилизация под детскую песенку времен средневековой Европы. Я пишу Европы неспроста. Дело в том, что первое, на что обращаешь внимание, когда читаешь произведение вслух - это своеобразный ритм. Стихотворение напевное, но это не классический старорусский напев с обилием тянущихся гласных, не частушка. Рассказ про человечка с мешком и дубинкой хочется положить на английскую или шотландскую национальную музыку. И даже классический для русской поэзии ямб не противоречит этому впечатлению. Наверное, Даниил Хармс руководствовался теми же принципами стихостроения, что и его младший современник Владимир Маяковский в статье "Как делать стихи?". По крайней мере, мне кажется, что в этой детской песенке сначала был придуман бойкий ритм, а затем уже были наложены незатейливые строфы.
Стихотворение строится по простой повествовательной схеме: от завязки к кульминации и разязке. Система персонажей тоже достаточно примитивна, типична для детской поэзии: рассказчик, главный герой (в данном случае - человек с дубинкой и мешком) и слушатели, к которым обращается рассказчик. Слушатели не присутствуеют материально в самом произведении, но обращение к ним делает стихотворение "диалоговым", т.е. содержащим в себе прием скрытого диалога с читателем. Это позволяет наладить контакт с маленьким объектом обращения лирического героя поэта.
Но еще до того, как обратиться к слушателю (читателю) стихотворения, в нем не раз употребляется рефрен (в середине каждой строфы): "И с той поры/И с той поры", "И в дальний путь/И в дальний путь" и др. Несмотря на то, что Эдгар По в своей "Философии творчества" определяет рефрен как главное художественное средство, определяющее ритм и звучание поэтического произведения, здесь это скорее обязательный атрибут. Ведь рефрен неизменно присутсвует в любой детской песенке, как и в детских стихах вообще. В таких произведениях он играет роль "упрощающего" элемента. Ну и,опять же, на музыку положить рефрен гораздо легче.
"Из дома вышел человек" - это развлекательное стихотворение. Поэтому говорить здесь о конфликте и переломе сюжета нельзя. Цель детской поэзии в том, чтобы заставить ребенка улыбнуться, научить чему-то посредством наиболее ненавязчивых средств. И в данном случае очень легкая, схематичная песенка Хармса - иллюстрация к тому, как просто можно говорить с детьми о достаточно важных вещах. В произведении спрятана идея о том, что ребенку нельзя ходить в незнакомые ему места - здесь таким местом выступает лес. И у Хармса получилось очень легко сказать об этом, ведь "Человека" даже нельзя назвать дидактическим. Устанавливается тесная связь между поэтом и слушателем, ты так и представляешь себе, как поэт поет эту песенку толпе малышей. Так что как детский писатель, Хармс замечательно выполнял свою функцию.
Впрочем, по моему суюъективному мнению, и как взрослый тоже.
Разбор: elis_de_shiko
Для своего анализа я решила взять стихотворение Игоря Северянина ПОЭЗА "VILLA MON REPOS".
ПОЭЗА "VILLA MON REPOS"
Мясо наелось мяса, мясо наелось спаржи,
Мясо наелось рыбы и налилось вином.
И расплатившись с мясом, в полумясном экипаже
Вдруг покатило к мясу в шляпе с большим пером.
Мясо ласкало мясо и отдавалось мясу.
И сотворяло мясо по прописям земным.
Мясо болело, гнило и превращалось в массу
Смрадного разложенья, свойственного мясным.
(взято с www.stihi-rus.ru)
Что за картина возникает в голове у читателя? Кто? Что? Где? Почему? Кода? Отвечу на эти вопросы так, будто бы пишу лид к новостной заметке для РИА Новостей (все по делу). Мясо (очевидно, что это некий обыватель, человек, участи которого разделяют все представители данного биологического вида) совершает набор действий, который, возможно, исполнялся на протяжении всей жизни по умолчанию, а когда жизнь завершилось, мясо разложилось и сгнило. Как такового переломного момента в стихотворении ярко не обозначено, кульминации нет, она растворена во всем произведении. С первых трех строк ощущается небольшой надрыв: обыденное принимает гипертрофированные формы - человек теряет человеческое, оставаясь только животным. Мясом. В этом и заключается смысл стихотворения.Северянин не ставил во главу угла своего поэтического творчества революционные идеи, как это делал Маяковский, но ритм у него можно назвать «смыслоразличающим элементом» (по Лотману). Он задает стихотворению некоторый агрессивный, но в то же время ироничный и даже печальный характер. Человек, поглощенный страстями, ничто иное, как кусок мяса, способного есть, пить, передвигаться, заниматься сексом, производить потомство, болеть, гнить и разлагаться. Без духа в плоти, плоть это только плоть, без права на звание человека.
Разбор: dashaslus
Вспомнились почти мгновенно стихотворения любимого поэта Бродского, который вообще частенько обращался к античным образам. Самое яркое и известное, наверно - "Одиссей Телемаку", написанное в период эмиграции. Мой Tелемак,
Tроянская война
окончена. Кто победил - не помню.
Должно быть, греки: столько мертвецов
вне дома бросить могут только греки...
И все-таки ведущая домой
дорога оказалась слишком длинной,
как будто Посейдон, пока мы там
теряли время, растянул пространство.
Мне неизвестно, где я нахожусь,
что предо мной. Какой-то грязный остров,
кусты, постройки, хрюканье свиней,
заросший сад, какая-то царица,
трава да камни... Милый Телемак,
все острова похожи друг на друга,
когда так долго странствуешь; и мозг
уже сбивается, считая волны,
глаз, засоренный горизонтом, плачет,
и водяное мясо застит слух.
Не помню я, чем кончилась война,
и сколько лет тебе сейчас, не помню.
Расти большой, мой Телемак, расти.
Лишь боги знают, свидимся ли снова.
Ты и сейчас уже не тот младенец,
перед которым я сдержал быков.
Когда б не Паламед, мы жили вместе.
Но может быть и прав он: без меня
ты от страстей Эдиповых избавлен,
и сны твои, мой Телемак, безгрешны.
Если анализировать его по статье Эдгара По, то во-первых стихотворение выстроено верно относительно объема - оно читается "за один присест", чем сохраняет свое единство.
Говоря о цели, Бродский, мне кажется, пытается свою жизнь сравнить с жизнью Одиссея - это ведь не первое стихотворение об этом античном герое, поэта что-то связывает именно с ним. Конечно, эмиграция - скитания по островам, тоска по родному дому.
Эдгар По замечает, что самая лучшая интонация для стихов - печальная. Стихотворение Бродского "Одиссей Телемаку" не просто печально, оно проникнуто какой-то бесконечной степенью отчаяния, такой сильной, что она выражается в монотонности повествования. Оригинальность построения в отсутствии размера - не ямб, не хорей, не банальность - отрывочные фразы, как попытка докричаться до сына.
В стихотворении нет такого ярко выраженного рефрена, как "nevermore" в "Вороне" По. Но мне показалось, что повторенные дважды слова "не помню" являются своеобразным мотивом.
Не помню я, чем кончилась война,
и сколько лет тебе сейчас, не помню.
То есть Одиссей (Бродский или лирический герой, как знать) не помнит самых важных вещей, не знает, сколько лет его сыну. Осталась в нем только тоска, но он едва может облечь ее в какие-то точные формулировки.
В "Вороне" По происходит постепенная градация вопросов, приводящая в итоге к кульминации. У Бродского все иначе - стихотворение читается на одном дыхании, как письмо, как записка.
Мне неизвестно, где я нахожусь,
что предо мной. Какой-то грязный остров,
кусты, постройки, хрюканье свиней,
заросший сад, какая-то царица,
трава да камни...
В пейзаже чувствуется восприятие героем чужой страны. Все тускло, все плохо даже не от того, что это так на самом деле, а от того, что снова все чужое, снова не Итака. "Все острова похожи друг на друга"
Не могу анализировать это стихотворение по Маяковскому, потому что это сочетание несочетаемого: легкости и грусти с грубостью и четкостью. Но все же и Бродский, осознанно или нет, выполняет "социальный заказ" - выражает мотив всех, кому пришлось эмигрировать. И выполняет третий наказ Маяковского о постоянном пополнении "хранилищ, сараев вашего черепа, нужными, выразительными, редкими, изобретенными, обновленными, произведенными и всякими другими словами". Красоты образов не отнять у Бродского. В конце стихотворения они перепетаются во что-то феерическое. Я не могу понять "страстей эдиповых" в этом контексте, но все к месту и, как писал По, иногда просто хорошо звучит.
И Бродский, мне кажется, поэт языка и поэт литературы, но не жеста. С жестом скорее у меня лично ассоциируется Маяковский.
А Бродский - мастер слова и образа.
Разбор: yasmp2
А вы смогли бы?
Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?
В своем комментарии я хотела бы разобрать стихотворение Владимира Маяковского "А вы могли бы?".
Маяковский был поэтом -урбанистом, и в его стихотворениях практически отсутствуют пейзажные зарисовки. Так же особенная форма построения стихотворения не позволяет рассказывать о природе так, как это делали другие поэты, например Есенин или Некрасов.
В стихотворении "А вы могли бы?" Маяковский рисует серые будни города, подбирая такие определения как "чешуя жестяной рыбы". он бросает вызов толпе, "плеснув краску из стакана" пытается разнообразить постылую ему действительность.
Для лирического героя предназначение поэта заключается в преображении действительности, для него важно менять общество к лучшему. Маяковский обращается к толпе с вызовом " А вы ноктюрн сыграть смогли бы на флейте водосточных труб?", по его мнению это под силу только талантливому человеку, поэту.
ключевые слова: "карта будня", "краску из стакана", "чешуя жестяной рыбы"( рамки, установленные людьми).
Разбор: fedora_skalkina
Сандлер Полина, 148
"О чем ты воешь, ветр ночной..." Ф.И.Тютчев, 1836
О чем ты воешь, ветр ночной?
О чем так сетуешь безумно?..
Что значит странный голос твой,
То глухо жалобный, то шумно?
Понятным сердцу языком
Твердишь о непонятной муке -
И роешь и взрываешь в нем
Порой неистовые звуки!..
О, страшных песен сих не пой
Про древний хаос, про родимый!
Как жадно мир души ночной
Внимает повести любимой!
Из смертной рвется он груди,
Он с беспредельным жаждет слиться!..
О, бурь заснувших не буди -
Под ними хаос шевелится!..
Стихотворение представляет собой развернутое обращение, у которого есть адресат - “ветр ночной”. Первое, что мы представляем при чтении, - картина какого-то природного явления ночью: или гроза, или ураган, или просто сильный ветер, который завывает в окнах дома, за одним из которых стоит человек и смотрит на улицу. По этому поводу человек начинает испытывать какие-то чувства, о которых и повествует стихотворение.
Оно композиционно разделено автором на две строфы. Первая строфа состоит из трех риторических вопросов и одного восклицания. Вторая содержит 4 риторических восклицания, 1е и 4е из которых читаются как призыв (они построены на приеме синтаксического параллелизма), а 2е и 3е описывают внутреннее состояние человека. Каждая строфа состоит из 8 строк. Размер стихотворения - четырехстопный ямб с чередованием мужских и женских рифм. Рифмовка перекрестная. Мне кажется, что этот размер здесь не играет особой смысловой роли, а, скорее, является данью пушкинской традиции.
На первый взгляд, строфы противопоставлены друг другу, поскольку первая описывает состояние природы вокруг человека, а вторая природу внутри человека. Но на деле они тесно связаны, как на лексическом уровне, так и на смысловом. Ключевую роль тут играют глаголы: они передают динамику стихотворения, тк они эмоционально окрашены: воешь, сетуешь, взрываешь, рвется, жаждет… Чувства, обуревающие человека и природу, описаны схожим образом. Здесь хаос составляет характеристику и микрокосма (мир человека), и макрокосма (вселенная). Стихотворение явно пантеистическое (поэтому мы можем использовать такую терминологию), поскольку происходит отождествление этих двух миров, и показана их прямая связь: состояние природы влияет на состояние души человека («взрываешь в нем … неистовые звуки»), а душа сама стремится вырваться из «смертной … груди» и «с беспредельным … слиться». Фразу «мир души ночной», можно понять двояко: или это мир человеческой души, или это так называемая «вселенская душа», вера в которую свойственна мировоззрению пантеистов. А “буря” присуща как неистовой природе, так и душе смертного человека.
Природа и человек понимают друг друга («понятным сердцу языком»), оттого и острее возникает чувство невозможности воссоединения стихии внутри человека и снаружи. Пожалуй, оно и есть ключевым конфликтом этого стихотворения: при всей схожести миров человека и вселенной, первый никогда не сможет до конца стать ее частью.
P.S. Мне показалось, что статьи о разборе структуры стихотворений По и Маяковского, достаточно сложно взять за основу своего анализа, поскольку они писали их с “другой стороны пропасти”. Они рассматривали то, как в их голове рождалась та или иная идея и как они ее далее развивали. Ю.М. Лотман анализировал поэзию именно с точки зрения исследователя, постороннего наблюдателя: при изучении того или иного стихотворения его не столько волнует сама личность автора, сколько готовый законченный текст, который есть у него и который нужно правильно прочесть.
Разбор: aa_pridanova
* * *
За гремучую доблесть грядущих веков,
За высокое племя людей
Я лишился и чаши на пире отцов,
И веселья, и чести своей.
Мне на плечи кидается век-волкодав,
Но не волк я по крови своей,
Запихай меня лучше, как шапку, в рукав
Жаркой шубы сибирских степей.
Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы,
Ни кровавых кровей в колесе,
Чтоб сияли всю ночь голубые песцы
Мне в своей первобытной красе,
Уведи меня в ночь, где течет Енисей
И сосна до звезды достает,
Потому что не волк я по крови своей
И меня только равный убьет.
Я решила разобрать стихотворение О. Мандельштама «За гремучую доблесть грядущих веков» в том приближении, которое предлагает В. Маяковский в статье «Как делать стихи?». В статье есть пункты, соблюдение или несоблюдение которых может оценить лишь сам поэт, например, наличие записной книдки или ежедневная работа над стихотворениями. Но есть и те пункты, которыми может воспользоваться для оценки стихотворения и читатель.
Так, это «наличие задачи в обществе» - «социальный заказ», который Мандельштам и получил. Между поэтом и властью существовал конфликт. Стихотворение он начал писать в 1931 году, а в 1933 г. написал антисталинскую эпиграмму, за которую в 1934 г. был арестован и отправлен в ссылку, где в 1935 г. завершает написание «За гремучую доблесть грядущих веков». Кстати, такой перерыв в написании дает основания предполагать, что у поэта все-таки была записная книжка.
Далее Маяковский пишет о том, что надо «дать безошибочно представить фигуру врага». Фигура врага в стихотворении Мандельштама представлена: «Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы, Ни кровавых костей в колесе».
Владимир Владимирович высоко оценивает новизну, «новизна в поэтическом произведении обязательна», он замечает, что, конечно, «ямб, свободный стих, аллитерация, ассонанс создаются не каждый день», но надо искать новую форму, новый угол подачи, который бы запомнился. Маяковский большое внимание уделяет способам рифмовки, подчеркивает, что необязательно рифмовать концы строк. Относительно рифм в стихотворении Мандельштама нет новизны: «концевое созвучие», все рифмы бедные и мужские. Относительно использования художественных приемов новизна все же есть: это и нестандартное сравнение «запихай меня лучше, как шапку, в рукав», и использование слов «запихай», «грязцы», и индивидуальные образы. По-новому представлен такой старый мотив, как мотив свободы.
Маяковский замечает, что иногда надо отстраниться от события, о котором пишешь, потому что «обстановка заворачивает в себя». Такое отстранение может происходить внутри поэта, он может отойти на расстояние мысленно, но также он может отстраниться и физически, сменить место. Так как Мандельштам продолжал работать над стихотворением и в ссылке, то можно предположить, что поэт «не топтался на месте и ждал, пока событие пройдет, чтоб его отразить», а писал о событии, находясь от него на расстоянии достаточном, чтобы ясно его видеть. Более того, так, как должен, по мнению Маяковского, поступать поэт при написании стихотворения (отойти на расстояние от того, о чем пишет), желает поступить лирический герой в стихотворении Мандельштама. Он хочет отстраниться от нынешнего, в котором трусы, грязца и кости в колесе. Сначала идет сужение пространства («запихай меня лучше, как шапку, в рукав жаркой шубы сибирских степей»), затем - резкое расширение («и сосна до звезды достает») пространства, в котором он избавлен от ненавистного настоящего и имеет возможность ожидать желанное будущее, для которого пожертвовал многим. Мотивы у поэтов и лирического героя, конечно, разные, но действия одинаковы.
Приданова Анна, 148
Разбор: sokolnick
До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.
До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей,-
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
Внимательно изучив статью Маяковского, я решил что разберу выбранное мной произведение, основываясь именно на "Как делать стихи" легендарного футуриста. Я выбрал стихотворение моего любимого Сергея Александровича Есенина "До свидания, друг мой, до свидания". Выбор может показаться странным и, возможно, даже нелепым. Однако, позвольте объяснить. Имажинизм и футуризм - два абсолютно противоположных течения в эпоху "Серебряного века" русской литературы, первые творили, помятуя о наследии века Золотого: Пушкина, Лермонтова, в то время как соратники Маяковского и он сам сбрасывали классиков с "парохода современности". Поэтому, изучив суждения, представленные в статье, я решил выбрать произведение, которое будет не только не соответствовать им, но и, более того, отвергать их и уличать в несостоятельности.
Начнем с того, что эти строки - последние в творчестве Есенина и считаются особой предсмертной запиской (написаны кровью). На следующий день поэт "страны березового ситца" был найден повешанным на паровой трубе. Трагизм, последовавший за вестью о трагической кончине Есенина, прочитывается уже в этом стихотворении. Оно начинается с прощания, в котором лирический герой (которого в данном случае, к сожалению, приходится соотносить с автором) обращается к другу, говоря о грядущей разлуке. Однако, намекает, что "предназначенное расставанье" несмотря ни на какие преграды "обещает встречу впереди". Во второй строфе, как мне кажется, заложено некое объяснение, причина для ухода из жизни, а также наставление: "Не грусти и не печаль бровей". Если герой говорит, что "в этой жизни умирать не ново", значит была боль, были страдания, губившие душу, значит не в первой совершать роковой поступок. А оправдание своему отходу лирический герой преподносит следующей строкой: "Но и жить, конечно, не новей". Перечитывая эти 8 строк, которых, казалось бы так мало, но и одновременно достаточно для понимания всей сути произведения, а также гибели поэта, я отчетливо вижу пейзаж, в котором лирический герой, он же сам Есенин, сидит в номере ленинградской гостиницы "Англетер", разрезает руки, опускает в кровь перо и пишет: "До свиданья, друг мой, до свиданья..." Высшая степень психологизма, который раскрывает тайну, объясняет, почему герой погибает. Здесь нет того града эпитетов и символов, широко использовавшихся в творчестве того же Пушкина или Лермонтова. Автор максимально доступно прощается с жизнью и дает понять, почему он идет на это.
Возвращаясь к Маяковскому, я лишь скажу, что здесь ни одного из пяти данных, необходимых, по его мнению, для начала поэтической работы. Социальный заказ? Глупость. Точное знание или ощущение желаний класса - оно у Есенина всегда было, потому что созидая свои произведения о русской деревне и России в целом он прекрасно знал эту деревню, потому что родился там и рос, равносильно как повидал и всю необъятную страну. Словарный запас или, как сатирически высказался Маяковский, "сарай вашего черепа" - здесь он не понадобился поэту. В восьми строках полностью отражен весь смысл столь емко и полно, что никакого иного "материала" не нужно вовсе. Орудия производства? Чернила? Есенин писал это стихотворение своей кровью, не думая о чернилах, когда хотел творить. Ну и навыки и приемы обработки слов присутствуют как в этом произведении, так и во всем творчестве поэта, потому что данный принцип должен быть у любого поэта.
В заключении скажу лишь того, ради чего и выбрал Есенина - не всегда нужно переизобретать старое, чтобы преуспеть в чем-то. Маяковский, известный своей "лесенкой", своим критичным восприятием действительности, ничего не мог поделать с тем, что его современник, гениальный поэт Есенин создавал столь прекрасные стихи, думая только о своей Родине в том ключе, о котором впервые стал упоминать еще Пушкин. Есенину не нужно было "разрушать" учебники поэзии, чтобы самоутвердиться и оправдать свое творчество. Он просто писал так, как чувствовал и думал именно он, так, как думал великий народ.