Театральный сезон - 1. 24 Августа. Нью-Йорк
Я не знаю, какие у нас нынче календари, но в моём городе -- театральный сезон и сегодня на сцене появилась осень. Подул прохладный верерок и в утренней полудождливой серости появилась благородная прозрачнось. Душа замерла в ожидании прекрасного и прекрасное не заставило себя ждать.
Когда я уходила с работы за окном девятого этажа в акварельных разводах окна проступала серая гризайль горизонта. Внизу поклонники лета жались к стене под навесом, а я вышла, поймала несколько капель ладонью и вздохнула свободно.
Под сводом трепещущей зелени на 5-ой авеню в театральном полумраке пустой сцены поблёскивали цветные отсветы светофоров. А от дневного представления осени остались стыдливые мазки грима, въевшиеся в морщины мостовой. На 90-ых -- почти красные румяна намокшей листвы, на 80-ых белила облетевшей акации, а ниже -- яркие оттенки медной туши каких-то листочков, разбрызганых по тёмно-серым плитам асфальта. С чёрной палитры музы исскусства на 70-ой улице стекали разноцветные блёстки, а по самой авеню непрерывным потоком жёлтого грима текла череда такси, вспыхивая красными искрами тормозных огней.
Но осень уходить не спешила и я успела порадоваться ей сполна. Нью-Йорк умеет любоваться безумием. Беззонтовые прохожие без стеснения улыбались друг другу и даже подзонтовая мамаша, чей ребёнок старательно выставил пятки под дождь из-под прозрачного навеса коляски, застенчиво улыбалась своей сопричастности к действу. Свернувшие свои лавочки уличные торговцы, не встретив забрала зонта, здоровались загодя, неожиданно для самих себя, поскольку товара на прилавках уже не было и приветствия получались искренними.
Но вечер тем временем только начинался и в качестве лёгкого поклона перед занавесом первого акта Нью-Йорк преподнёс нам личный подарок: Опаздывая в театр и несясь по 8-ой авеню, мы встретили debedb в сопровождении Галки и Галочки. Едва успели обрадоваться и разбежались по разным кулисам.
Конец первого акта.
Когда я уходила с работы за окном девятого этажа в акварельных разводах окна проступала серая гризайль горизонта. Внизу поклонники лета жались к стене под навесом, а я вышла, поймала несколько капель ладонью и вздохнула свободно.
Под сводом трепещущей зелени на 5-ой авеню в театральном полумраке пустой сцены поблёскивали цветные отсветы светофоров. А от дневного представления осени остались стыдливые мазки грима, въевшиеся в морщины мостовой. На 90-ых -- почти красные румяна намокшей листвы, на 80-ых белила облетевшей акации, а ниже -- яркие оттенки медной туши каких-то листочков, разбрызганых по тёмно-серым плитам асфальта. С чёрной палитры музы исскусства на 70-ой улице стекали разноцветные блёстки, а по самой авеню непрерывным потоком жёлтого грима текла череда такси, вспыхивая красными искрами тормозных огней.
Но осень уходить не спешила и я успела порадоваться ей сполна. Нью-Йорк умеет любоваться безумием. Беззонтовые прохожие без стеснения улыбались друг другу и даже подзонтовая мамаша, чей ребёнок старательно выставил пятки под дождь из-под прозрачного навеса коляски, застенчиво улыбалась своей сопричастности к действу. Свернувшие свои лавочки уличные торговцы, не встретив забрала зонта, здоровались загодя, неожиданно для самих себя, поскольку товара на прилавках уже не было и приветствия получались искренними.
Но вечер тем временем только начинался и в качестве лёгкого поклона перед занавесом первого акта Нью-Йорк преподнёс нам личный подарок: Опаздывая в театр и несясь по 8-ой авеню, мы встретили debedb в сопровождении Галки и Галочки. Едва успели обрадоваться и разбежались по разным кулисам.
Конец первого акта.