про то, что я теперь достаю из широких штанин и забастовки поездов
Я волком бы выгрыз бюрократизм.
К мандатам почтения нету.
К любым чертям с матерями катись
любая бумажка. Но эту...
(В.В.Маяковский)
Я нежно обожаю секретаря нашей Эколь. Он всегда выслушает, посопереживает (когда он внимательно меня слушает, у него даже кончики усов скорбно опускаются вниз), позвонит, куда надо, успокоит и даст совет. В ответ на очередное мое "у меня виза 28-го кончается, если до этого моя бумажка из мэрии не придет, я стану нелегалом..." он только махнул рукой: "Да не переживайте, у нас пол-университета нелегалы, если так на это смотреть". Но все же в очередной раз позвонил, и - о чудо! - моя расписка о получении документов в мэрии была готова. С фотографией, датой и всеми прочими атрибутами моего нового бюрократического французского "я".
И вчера я отправилась мою расписку из мэрии вызволять. По бульвару Сан-Мишель, по мосту через Сену, мимо Нотр-Дама... Вооруженная советом секретаря, что главное - не нервничать и не высказывать претензий. Иначе все другие ученые из Эколь останутся без документов на месяцы. Были, сказал он, прецеденты...
Поэтому к поиску места выдачи расписки в мэрии я решила относиться, как к удивительному приключению. Одарила широкой улыбкой чиновника из отдела выдачи видов на жительство, который на мой вопрос тоскливо вокликнул "Я НИЧЕГО не знаю!" Не торопясь, сходила несколько раз - туда и обратно - в отделы "Азия и Океания" и "Европа" (в каждом из них утверждали, что Россия - там, с другой стороны). Тихо сидела в очереди обнаруженного наконец отдела по ученым, никак не связанного с национальным признаком. Не стала переживать, слушая, как девчушке прямо передо мной объясняли, что она не имеет права покидать Францию с распиской. А просто спросила, когда пришел мой черед, наученная недавним сайтом, "Где тут дают визы на возвращение при выезде до получения вида на жительство?" И ответ был получен.
В мэрии на стенах висят плакаты "Любые проявления расизма и антисемитизма - преступление". То, что об этом нужно специально напоминать, несколько тревожит. Впрочем, я уже привыкла за эти три месяца ощущать себя представителем расы-изгоя. После Бразилии, где, услышав о России, на тебя сразу кидаются с широкими объятиями (дополнительными, потому что первые широкие объятия происходят в начале встречи независимо от национальности), это даже интересно. В последнее время я нарочно говорю, что русская, и только посмеиваюсь над "Но у вас же совсем нет русского акцента!" А вот так вот. Мы, сибиряки, говорим красиво и мелодично, выразительно выпевая носовые гласные...
По пути обратно я заблудилась и решила спросить, где выход, у секретарши в красном рождественском колпачке. Правда, почему-то вместо французского "sortir" у меня вылезло испанское "salir" (иногда команду говорить на иностранном языке мой мозг воспринимает как "коверкаем португальский под испанский!"). Девушки меня очень мило оборжали, так что я даже спросила, что означает нечаянное "salir" на их собственном языке. Они стали энергично махать руками, складывая пальцы щепоткой, и я сообразила, что речь идет о "посолить". Вполне возможно, я оказалась единственной в истории блуждающей по парижской мэрии с вопросом "Где тут у вас можно посолить?" Увы! Плоды многоязычия. Правда, секретарши так бурно радовались, что мне было совсем не жалко своей неразумности.
- Ладно, - сказала я им на прощание, - в следующий раз я возьму с собой бутерброд, на случай, если я снова забуду это слово!
И секретарша взмахнула мне на прощание красным колпачком. Все-таки приближение Нового Года даже с французами творит чудеса.
* * *
Даже в сегодняшней толкучке в метро из-за очередной забастовки поезда RER A настроение витало предновогоднее.
Помнится, первое сообщение о забастовке мой шеф Оливье предварил словами "Завтра ты узнаешь, что такое настоящая Франция!"
- Мы будем есть улиток? - робко спросила я.
- Нет, будет забастовка общественного транспорта. Ну, у меня на это случай - велосипед...
Так что сегодня утром я ехала на работу на не быстром поезде, а в набитом метро. Прижатая толпой к женщине с маленькой рыжей собачкой в клетчатой сумке. Собачка закрывала глаза и пыталась спрятать в сумке мордочку. Женщина аккуратно извлекала ее носик наружу, что-то строго ей внушая. Потом в метро что-то сломалось - как обычно - и мы минут десять стояли в перегоне. В Бразилии за это время все бы уже перезнакомились (впрочем, в Сан Пауло метро не ломается так часто и так надолго... ну, разве что когда электростанция, обеспечивающая пол-страны, грохнется - так это один раз только было!). А тут мне оставалось только изучать собачкину прическу волосок за волоском - пока в темном вагоне не раздалось робкое мяуканье из коробки на соседнем сидении. Собачка сразу выкатила глаза и приподняла носик самостоятельно (когда же я привыкну, что здесь в метро пускают животных?). И тут и случилось новогоднее чудо - французы в метро заулыбались. Ну и как не улыбаться в день забастовки, в остановившемся метро в эдаком Ноевом ковчеге? Я не удержалась и спросила: "Не любит он кошек?"
Француженка оказалась политкорректной.
- Я бы так не сказала, - ответила она. - Но я не думаю, что он их любит...
Потом поезд тронулся, кошка умолкла, собачка со вздохом опустила носик в сумку, но в вагоне что-то неуловимо изменилось. Может, потому, что стоящий рядом с нами белобрысый молодой человек то и дело поглядывал на собачку и с трудом прятал улыбку?